Барнеби Росс - Последнее дело Дрюри Лейна
– А если Алес вдруг вернется, что, по-моему, вполне допустимо, – продолжал Лейн, – вы, Максвелл, тотчас же дайте знать об этом инспектору.
– Слушаю, сэр.
– Будь я проклят, если что-нибудь понимаю… – начал было инспектор, но Лейн мягко остановил его.
– Не кричите, старый ворчун. Дайте Максвеллу вашу визитную карточку. Вот так. А вы, Максвелл, не забудьте, что я вам сказал.
Глава XXI
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ВЕСТЧЕСТЕРЕ
И затем внезапно, словно задушенное, дело умерло. Целую неделю оно не подавало признаков жизни. Никаких событий, связанных с ним, не происходило, ничто не проясняло нерешенных загадок, никто не звонил о новостях.
Инспектор был тверд, как скала. Ничто, напоминавшее о Шекспире, его уже не интересовало – он с головой погрузился в розыски пропавших бриллиантов, о которых как-то упомянул вскользь, почти не бывал у себя в конторе, и детективное агентство Тэмм было целиком предоставлено в ведение добродетельной мисс Броди.
Что касается Пэтэнс, то ею вдруг овладело страстное желание учиться. Она задумчиво бродила по залам Британик-музея, доставляя явное удовольствие джентльменам малярного и стекольного цехов. Сопровождал ее в этих экскурсиях юный Гордон Роу, весьма озабоченный приобщением ее к шекспировским исследованиям. Дискуссии о загадочном докторе Алесе, видимо, угасли.
Не напоминал о себе и Дрюри Лейн, не покидавший своей шекспировской виллы и, казалось, совсем забывший о ребусах и анаграммах.
Ребус в конверте, похищенный неизвестным, оставался нерешенным. Не принесли решения и два письма, полученные за эту неделю агентством Тэмм. Одно было от доктора Лео Шиллинга, главного медицинского эксперта города Нью-Йорка. Шифрованная загадка из трех букв «ЭТБ», писал он, не могла быть химической формулой. Сочетание эрбия, тербия и бора было явной бессмыслицей. Для этой же цели не подходили ни эуропий, км техноций, пи бисмут с барием, ни бром с танталом.
Такой же бессмыслицей счел это сочетание букв и лейтенант Шифф, эксперт по шифрам Разведывательного бюро в Вашингтоне. Разгадывать можно любое кодированное сообщение, но не абракадабру, сочиненную сумасшедшим, – таков был вывод умудренного шифровальщика.
Сообщения, время от времени поступавшие в контору агентства, мало прибавляли к тому, что все уже знали. Следы доктора Седлара между 22 мая, когда прибыла «Каринтия», и 29 мая, когда он нанес официальный визит доктору Чоуту, в Британик-музее не удалось обнаружить. В этот же день он поселился в отеле «Сенека», где продолжал жить и теперь. Но где он находился целую неделю с момента прихода «Каринтии», оставалось неизвестным.
Неизвестно, где находился и Донохью, пропавший сторож музея.
Бесследно исчез и доктор Алес.
За виллой следили агенты Тэмма, но продувной итальянец, казалось, утратил всякий интерес к «секретам, стоящим миллионы долларов». Мир елизаветинских уникумов и литературных загадок его не привлекал.
Доктор Седлар тихо жил в отеле и ежедневно приходил на работу в музей. Продолжал посещать музей и доктор Чоут, все еще не сдавший дел своему заместителю. Краббе лелеял свои книги в библиотеке Сэксонов. Максвелл по-прежнему держал оборону в пустом доме в Вестчестере.
Тишину этого болота взорвал телефонный звонок.
Произошло это 1 июля в понедельник утром, когда Роу еще мирно спал в своем семейном отеле, а Пэтэнс в конторе агентства Тэмм уже просматривала почту, раздумывая над письмом от отца из штата Айова, куда злосчастная судьба загнала работягу-инспектора.
– Не возьмете ли трубку, мисс Тэмм, – умоляюще сказала мисс Броди из приемной. – Ничего не понимаю, пьяный, что ли?
– Алло, – недовольно проговорила Пэт, подняв трубку, и тут же замерла, словно пораженная током.
Голос на другом конце провода, несомненно, принадлежал Максвеллу, но какой это был тихий, слабый, задыхающийся голос! Сначала Пэтэнс просто ничего не разобрала, но потом до нее дошел смутный смысл услышанного.
– Помогите… в доме… ужасно… инспектор… приезжайте…
– Максвелл! – закричала Пэтэнс. – Что случилось? В трубке что-то забулькало.
– Вернулся ли доктор?
– Нет… – прохрипела трубка. – …приезжайте… скорей…
Послышался глухой удар, и трубка смолкла. Напрасно Пэт кричала и дула в трубку – телефон молчал. Стало ясно, что Максвелл был не в состоянии слушать и отвечать.
Торопливо напялив шляпку, Пэтэнс выскочила в приемную.
– Виллу Гамлет… Броди… Скорее.
Броди соединилась с виллой Лейна, но старого джентльмена поблизости не оказалось: он где-то бродил по саду. Наскоро передав, чтобы он немедленно ехал к доктору Алесу, Пэтэнс позвонила Роу.
– Вы сообщили в полицию? – спросил тот.
– Зачем?
– Как зачем? Надо же помочь бедняге.
– Какая я дура, Гордон. Сейчас позвоню, а вы одевайтесь. Минут через двадцать заеду за вами.
Глава тэрритаунской полиции некто Боллинг на месте не оказался, а усталый его помощник сначала ничего не понял из сумбурного потока слов, обрушенного на него Пэтэнс Тэмм, а потом равнодушно обещал «послать кого-нибудь» по указанному адресу.
По тому же адресу помчались и Пэт с Гордоном. И только добравшись до загородного обиталища доктора Алеса, они услышали шум нагоняющей их машины. Дромио со скрипом тормозов остановил ее, и взволнованный Дрюри Лейн бросился им навстречу.
– Вы предупредили полицию?
– Наверное, они уже здесь, – единым духом выпалила Пэт.
– Нет, – вздохнул старый джентльмен, внимательно разглядывая гравий, усыпавший дорожку. – Ночью шел дождь, видите? Никаких следов автомобильных шин. Видимо, мы первые. – Он обернулся к стоящему в стороне Гордону. – Пошли вперед. И осторожнее: трудно сказать, с кем нам придется столкнуться.
Следуя один за другим, они подошли к дому. Если бы их встретил пулеметный огонь или яростные крики бандитов, они бы не удивились. Но ничего не произошло. Дверь и окна были закрыты, ни единый звук не нарушал гробовой тишины.
– Где же Максвелл? – прошептала Пэтэнс.
– Не нравится мне все это, – шепнул в ответ Роу. – Держитесь ближе ко мне, Пэт.
Он постучал в дверь, но никто не ответил. Постучал и Лейн, с тем же результатом. Они переглянулись.
– А не взломать ли? – спросил Роу.
Лейн кивнул. Роу отскочил, поднял ногу и обрушил ее на дверь с такой силой, что дерево затрещало. Роу ударил еще и еще раз. Дверь распахнулась со звоном протестующего колокольчика наверху. Но никто не вышел навстречу.
Они вошли в приемную и с ужасом остановились. Все здесь было повергнуто и перевернуто, словно по комнате прошел смерч. Старое кресло валялось на полу, ножки его были сломаны. Мелкие осколки зеркала, когда-то висевшего на стене, усыпали пол. Подставка для зонтиков перегораживала дорогу. Перевернутый стол торчал вверх ножками.
В молчании они прошли дальше. В гостиной их встретила та же картина. Мебель, портьеры, ковры – все было на полу, хаотически перепутанное. Еще страшнее казались разрушения в кабинете. Тут были изуродованы даже стены, рассеченные там и сям чем-то тяжелым и острым. Осколки разбитых стекол трещали под ногами. Ворох бумаг окружал конторку с выпотрошенными ящиками.
Но Максвелла нигде не было.
– На дворе, кажется, есть гараж, – сказал Лейн. Они побежали на двор. Маленький гараж был заперт.
– Я разобью окно, – решил Роу.
Он схватил кусок кирпича и разбил стекло, затем выломал оставшиеся осколки и влез внутрь.
– Отойдите от двери! – крикнул он. Дверь распахнулась, сорванная с петель.
– Он здесь, – сказал Роу, появляясь в пролете двери, – но, кажется, мертвый.
Глава XXII
ПОГРОМ
Внутри гараж походил на конуру, до верху набитую поломанными ящиками, промасленными тряпками, ржавыми болтами и прочим хламом. Тут же был втиснут потрепанный автомобиль и старое кресло с болтавшимися на нем обрывками веревки. Между креслом и дверью лежало тело Максвелла. Его черный костюм был в пыли и на шее узлом был затянут жгут из какой-то материи. На ящике возле него стоял телефонный аппарат с длинным шнуром. Трубка болталась в воздухе на конце шнура. Пэтэнс хмуро положила ее на рычаг.
Роу и Лейн перевернули тело Максвелла. Белое как мел лицо его было неподвижно. Жгут на шее оказался тряпкой, видимо, ранее затыкавшей рот. Максвелл вырвал ее, когда освободился от веревки, которой его привязали к креслу.
Все молча смотрели на него. Неожиданно Пэтэнс вскрикнула:
– Он жив!
Действительно, лицо Максвелла слегка дернулось, и все услышали слабый стон. Пэтэнс опустилась перед ним на колени и несколько раз похлопала его по щекам. Глаза Максвелла приоткрылись и сейчас же закрылись опять. Роу обмакнул носовой платок в ведро с водой и обтер лицо старика.
– Бедняга, – ласково сказал Лейн. – Надо перенести его в дом.
Они осторожно перенесли бесчувственного Максвелла из гаража в гостиную и положили на тахту, очистив ее предварительно от рухляди и осколков стекла. Белые щеки Максвелла чуть покраснели, он вздохнул и открыл глаза.
