Патриция Вентворт - Ключ. Возвращение странницы (сборник)
Должно быть, мысли племянника передались тете Софи. Она повернулась и шепнула на ухо:
– Как непохоже на бедного папу…
Когда они встали, чтобы пропеть псалом, Гарт заметил фальшивившего Сирила Бонда. Окинув взглядом церковь, Гарт остановился на миссис Моттрам в легкомысленной шляпке в тон ярко-синему платью. С одной стороны рядом с ней стояла пятилетняя девочка с пушистыми светлыми волосами и в розовом платьице с оборками, а с другой – мистер Ивертон, которому, казалось, пение хора причиняло физическую боль. Гарт убедился, что Дженис в церкви нет.
Во время сухой и почти беззвучной проповеди молодой человек старательно размышлял, отчего его это тревожит, и пришел к выводу, что никаких причин нет, после чего продолжил думать о Дженис, пока не закончилась служба.
Дженис сидела – уже довольно долгое время – на кушетке рядом с мисс Мэдок, которая то упрекала себя, то твердила о высокодуховности и полнейшей невиновности своего брата, то переходила к отчаянному заключению, что все против Эвана, которого, разумеется, повесят.
– Если бы только я не сказала про ключ…
– Но, милая мисс Мэдок, он сам признался. То, что сказали вы, не сыграло никакой роли.
Две огромных слезы стекли по лицу мисс Мэдок и капнули на пестрый шарф, который ужасно смотрелся с ярко-лиловым воскресным платьем. Пусть рушатся небеса, пусть Эван в тюрьме, пусть она сама слишком разбита, чтобы думать о походе в церковь, но мисс Мэдок с детства приучили надевать в воскресенье нарядное платье. Она почувствовала бы себя безбожницей, если бы вышла к Дженис в повседневном саржевом.
– Это ты так говоришь, дорогая моя, что, конечно, очень мило с твоей стороны. Очень неприятно сознавать, что я не пускаю тебя в церковь, но, честное слово, как подумаешь, что всего лишь неделю назад бедный мистер Харш был с нами и ежевичный пирог удался на славу! Не всякий станет есть холодную выпечку, но Эван ни за что не позволит готовить в воскресенье, поэтому ничего не поделаешь. Но в прошлое воскресенье пирог получился легким как перышко и бедному мистеру Харшу очень понравилось, он даже взял второй кусок… – По щекам стекли еще две слезы. – Ох, милая… ты веришь в предчувствия?
– Не знаю, – ответила Дженис.
– Я тоже, – всхлипнув, произнесла мисс Мэдок. – Но, может быть, у мистера Харша было именно оно? В понедельник вечером он сказал мне кое-что любопытное. Он, ты помнишь, ездил в Марбери, чтобы достать что-то необходимое для последнего эксперимента, и вернулся поздно, потому что опоздал на автобус и добирался пешком от Холта. Когда он вошел, мне показалось, что он плохо выглядит, вот я и спросила: «Вы сильно устали, мистер Харш?» – и он ответил: «Да, наверное. Я только что видел привидение».
– Что? – воскликнула Дженис.
Мисс Мэдок кивнула.
– Именно так, милая. Я воскликнула: «О господи, мистер Харш!» Тогда он улыбнулся: «Вы испугались? Я не хотел. Вам нечего бояться». Думаешь, он действительно что-то видел?
– Бог весть…
Мисс Мэдок вытерла глаза грубым платком с неровным узором из желтых и зеленых нитей и продолжила:
– Интересно, что же он увидел. Мой дедушка знал человека, который повстречал самого себя. Он делал что-то такое, чего не должен был – правда, не скажу, что именно, – и встретил самого себя, лицом к лицу, при ярком лунном свете. Дедушка сказал, это все равно что Валаамова ослица, – правда, не пойму почему, ведь Валаам ехал на ослице, а тот человек шел пешком. Луна светила очень ярко, он хорошо себя разглядел. Его охватил невероятный ужас, он развернулся и бежал не останавливаясь, пока не добрался до дома священника, и всю дорогу слышал за спиной собственные шаги. Дедушка говорил, что с того дня совершенно изменился: раньше пил и путался с женщинами, но с тех пор сделался трезвым и богобоязненным. Может быть, мистер Харш увидел что-нибудь подобное?
Дженис повторила:
– Не знаю…
Мисс Мэдок вспомнила, что сказал ей мистер Харш, закрыла лицо грубым платком и разрыдалась.
– Какая я жестокая – рассказываю тут разные истории, а Эван сидит в тюрьме и ждет смерти! Если бы только я не проболталась…
Так оно и шло по кругу целое утро. Когда Гарт пришел после ленча, чтобы пригласить Дженис на прогулку, девушка чувствовала себя так, словно ее пропустили через бельевой каток. Безутешную мисс Мэдок уговорили прилечь, и с ней осталась миссис Уильямс.
Как только молодые люди отошли подальше, Гарт сказал:
– Я все устроил. Завтра в девять утра мы сядем на автобус и поедем в город. Я встречусь с сэром Джорджем, а ты договорись с мисс Сильвер. Чем раньше она прибудет, тем лучше – след уже остыл. Лучше, если она приедет вместе с нами и сразу же примется за дело. Кстати, после службы ко мне подошла миссис Моттрам и слегка охладила наш пыл – по крайней мере, я подумал, что она на это рассчитывала.
– Что же она сказала?
Гарт рассмеялся.
– Что, наверное, полиции не понравится, если сюда приедет мисс Сильвер, и вообще она, скорее всего, занята чем-нибудь другим, и, конечно, она просто чудо, но только если мистер Мэдок действительно виноват, никто ничего тут не поделает. Жаль, что миссис Моттрам вообще ввязалась в эту историю, потому что теперь весь Борн будет знать, зачем появилась мисс Сильвер.
– Думаю, местные так и так узнали бы. В деревне нельзя сохранить секрет.
На ходу Гарт взял девушку под руку.
– А что они скажут, когда увидят, как мы вместе садимся утром в автобус?
Гарт с радостью увидел, как щеки девушки розовеют.
– Наверное, что мы решили удрать и тайком пожениться. Какое будет разочарование, когда вечером мы вернемся с мисс Сильвер.
– Удрать – отличная идея. Рискнем?
Дженис встретила смеющийся, поддразнивающий взгляд Гарта и ответила:
– Пока не закончится война, удирать все равно некуда.
В глубине души она обрадовалась вопросу, но внутренний голос в отчаянии ответил: «Что толку? Я безумно люблю его, всегда любила, и ничего не могу с этим поделать». Дженис чувствовала себя застигнутой подводным течением, слишком сильным, чтобы с ним бороться, которое отрывает ноги ото дна и тащит в море. Дженис и не хотела бороться. Краска, залившая щеки девушки, поблекла и, наконец, полностью пропала. На Гарта вновь смотрело маленькое бледное личико с яркими глазами неопределенного цвета.
Молодые люди стояли на краю поля. Ничего, кроме неба, ветра и поросшего травой косогора. Гарт обвил рукой плечи девушки и взволнованно спросил:
– Что случилось, Джен?
– Ничего.
– С тобой все в порядке?
Она кивнула и наконец отвела глаза.
– Я провела кошмарное утро с мисс Мэдок.
– У нее нет каких-нибудь родственников, которые могли бы приехать?
– Кажется, нет. Будет легче, если мы сумеем внушить бедняжке, что дело не стоит на месте. Она вбила себе в голову, будто мистера Мэдока обязательно повесят, и твердит это не умолкая.
Он крепче обнял Дженис.
– Бедная моя девочка.
– Я тут ни при чем. Страшно видеть, как человек, который намного старше, вот так убивается…
Они минуту или две шли молча. Гарт, не убирая руку, наконец спросил:
– А с чего она взяла, что Мэдока повесят?
Дженис взглянула на него. В глазах девушки мелькнула тень, и она потупилась.
– Не знаю…
– Джен… мисс Мэдок думает, что он убийца?
Гарт почувствовал, как она дрожит. Дженис начала:
– Не знаю… – Голос оборвался на полуслове. Лицо у нее исказилось, и она заплакала – очень тихо, но не пытаясь скрыть слезы, точь-в-точь как в десять лет.
Гарт обвил ее второй рукой.
– Джен! Джен, милая. Не плачь… пожалуйста, не надо!
Он принялся целовать девушку – лоб, изгиб щеки, мокрые плачущие глаза.
– Джен, не надо, я просто видеть не могу… Все будет в порядке, мы постараемся… Мы привезем мисс Сильвер. Джен, не плачь больше, вот платок, наверняка своего у тебя нет…
Она перестала плакать. Скольким девушкам он осушал слезы? Дженис взяла платок и вытерла глаза, а потом сказала:
– Пожалуйста, пусти.
Гарт продолжал держать ее в объятиях. Смешная маленькая девочка – милая маленькая девочка. Он хотел поцеловать Дженис еще раз, но не смог. В ее взгляде скользнула грусть.
– Прости, что расплакалась, мужчины этого терпеть не могут. Ничего серьезного… просто мисс Мэдок и…
Он на мгновение прижался к ее щеке и произнес слова, которые крутились в голове:
– Смешная маленькая девочка… милая девочка…
На сей раз Дженис решительно отступила.
– Спасибо за доброту. Давай лучше пойдем дальше.
– Мне больше не хочется гулять.
Она серьезно спросила:
– А что же ты хочешь?
Он покраснел.
– Например, поухаживать за тобой.
Дженис ощутила в сердце холодок и покачала головой.
– Нет… неправда.
Гарт не удержался от смеха.
– То есть?
Она взглянула на него спокойно и грустно.
– Я же сказала – «неправда». Я плакала, и ты меня пожалел, а еще я тебе нравилась, когда была маленькой. Незачем портить приятные воспоминания. Давай лучше останемся друзьями.
