Джон Карр - Проклятие бронзовой лампы
Г. М. не слушал его. Он смотрел на закрытую дверь квартиры Джулии Мэнсфилд.
— Только что, — продолжал старший инспектор, — вас страшно заинтриговало нечто, находящееся в комнате за этой дверью. Не возражаете сообщить, что вы там узрели?
— Всего лишь еще одну картинку. — Голос Г. М. звучал словно издалека. — Маленькую картинку в серебряной рамке, стоящую на столе. Вот и все.
— Черт с ними, с картинками, сэр! Послушайте меня хоть секунду! Вы согласны со мной по поводу того, что убийца или убийцы должны сделать сейчас? И… насчет местонахождения тела?
Г. М. молчал. Только в пять часов вечера, когда в Северн-Холле разразился новый кошмар, он ответил на вопрос Мастерса.
Глава 12
Было четверть пятого, о чем им пришлось вспомнить позднее.
— Кит, — спросила Одри Вейн, — тебе не кажется, что пора бы получить известия от лорда Северна?
— Что? Да, пожалуй…
— Самолет приземлился рано утром. У него взяли интервью в Кройдоне, которое потом еще цитировали в часовой передаче новостей. Он сказал… Кит, что с тобой творится?
— А ты как думаешь, Одри? Еще чаю?
Погода, столь мягкая утром, во второй половине дня резко изменилась, как часто бывает в апреле. Ветер и дождь стучали в окна с еще не задернутыми портьерами и шевелили листву в парке.
Кит Фэррелл откинулся на спинку обитого кретоном кресла и закрыл глаза. Им с Одри подали чай в комнате Хелен у камина, на полке которого все еще стояла бронзовая лампа. Одри свернулась калачиком на диване, возле низенького столика с чайным сервизом.
Итак, Кит откинулся в кресле и закрыл глаза. Он не хотел их открывать, зная, что снова увидит трижды проклятую лампу. Огонь в камине согревал его, навевая сон. Стоило ему только расслабиться, как голова тут же поплыла.
Голос собеседницы доносился издалека.
— Малютка Одри, — сказала девушка, которую никак нельзя было назвать «малюткой», — всерьез беспокоится о вас, мистер Фэррелл.
— В самом деле, мисс Вейн?
— Ты убежал утром по какому-то таинственному делу и даже не удосужился стукнуть мне в дверь.
— Я подумал, что лучше дать тебе поспать, Одри. Ты в этом нуждаешься.
— Не тебе говорить. На себя бы посмотрел.
Перед опущенными веками Кита маячило тусклое красноватое сияние. Тепло огня словно проникало внутрь, защищая от дождя, ветра и мыслей.
— Так куда вы все ходили, Кит? Почему ты мне не рассказываешь?
— Потому что не могу.
— Из-за чего?
— Они говорят, если факты станут известны убийце Хелен, это будет им на руку.
— Убийце Хелен? — Послышался шорох, как будто Одри зашевелилась на диване.
— Да. Они, как и ты, считают, что она мертва. Могу тебе только сказать, что мы были в магазине женщины по имени Джулия Мэнсфилд… Да, и встретились со странным типом по фамилии Бомон. Но если хочешь знать, кого они считают убийцей, то могу тебе это сообщить, так как…
Вышедший из оцепенения Кит приоткрыл глаза и тут же подумал, что он, вероятно, спит.
Одри смотрела не на него, а на противоположную стену, где никого не было, но на ее лице застыло выражение такой ненависти, а в черных глазах — такая слепая ярость, что казалось, алые ногти вот-вот начнут рвать кретоновую обивку дивана.
Боже всемогущий! Неужели он спал? Ибо через несколько секунд, когда Кит полностью открыл глаза, на него смотрела прежняя, милая и ласковая Одри. Правда, ее лицо под слоем косметики слегка побледнело, длинные темные ресницы были опущены, а руки дрожали, когда она доливала уже остывший чай. Но это могло быть всего лишь следствием его слов насчет убийства.
— Да, Кит? — поторопила его Одри. — Ты сказал, что можешь сообщить мне, кого они считают… убийцей?
— Так как это только моя догадка. Но я готов поклясться на Библии, что Мастерс считает это делом рук Бенсона и миссис Помфрет.
Одри расплескала молоко из кувшинчика и быстро вытерла его салфеткой.
— Бенсона? Какая чушь!
— Знаю.
Неужели ему приснился ненавидящий взгляд Одри? Можно ли вообще кому-то доверять в этом злосчастном деле?
— Миссис Помфрет — еще куда ни шло, — продолжала Одри. — Но Бенсон!.. Кит, дорогой, почему ты думаешь, что Мастерс в этом уверен?
— Но он намекал в магазине. И еще был один эпизод, когда мы возвращались сюда на ленч. — Поборовшись с искушением, Кит в конце концов поддался ему, учитывая крайнюю фантастичность обвинения. — Г. М. спросил, — и он в точности изобразил произношение старого маэстро, — «Вы узнали то, о чем я вас просил, — кто собирал нарциссы в четверг?». А Мастерс ответил: «Да, сэр, это был Бенсон».
— Нарциссы! — повторила Одри. Ее взгляд устремился на вазу с желтыми, теперь уже увядшими нарциссами, стоящую в центре стола. — Но какое они имеют отношение?..
— Меня об этом не спрашивай.
— И какая выгода Бенсону и миссис Помфрет… — Одри поежилась, — ну, делать то, чего они, конечно, не делали?
— А какая всем от этого выгода, за исключением Алим-бея? Хотя я ошибся, — проворчал Кит. — Я думал и говорил Г. М. и Мастерсу, что это грязное дело устроил Алим-бей. Кто, кроме этого чертова прорицателя, что-нибудь выиграл от исчезновения Хелен? Кто еще мог извлечь выгоду из бронзовой лампы? Но Алим-бей в Каире и…
— Кит! — Одри выпрямилась, словно внезапно что-то вспомнив. — Ты говорил, что вы встретили человека по фамилии Бомон?
— Да.
— Ты ведь упоминал эту фамилию раньше, — напомнила Одри. — Ты говорил, что какой-то Бомон приходил в отель «Семирамида» и справлялся о Хелен. Но я раньше не связывала эту фамилию с… — Она повысила голос: — Надеюсь, Кит, ты не имеешь в виду Лео Бомона?
— Именно его. А в чем дело?
— Ты хочешь сказать, что никогда о нем не слышал?
— Никогда. И Г. М. с Мастерсом тоже — готов поклясться. А кто он?
— Лео Бомон — самый знаменитый гадальщик и предсказатель в Америке! Он зарабатывает миллионы! Построил в Лос-Анджелесе египетский храм и превратил его в деловое предприятие.
Эмили, толстая горничная, негромко постучала и вошла, чтобы задернуть портьеры. За окнами лил такой сильный дождь, что его пелена создавала впечатление преждевременных сумерек. Время от времени сверкала молния, и слышался раскат грома.
— Так вот оно что! — воскликнул Кит. Вся его сонливость улетучилась, и он вскочил на ноги.
— О чем ты? — спросила Одри.
— Вот почему Бомон так забавно разговаривает, уставившись при этом на собеседника! Да и вся атмосфера выглядела современной версией готического романа! Возникало ощущение, что стоит Бомону щелкнуть пальцами, как появятся женщины, прыгающие через обруч… — Кит сделал паузу. — Г. М. следует знать об этом, Одри! Где он?
Раздался очередной удар грома, сопровождаемый тарахтением колец, когда Эмили задвигала портьеры на веренице окон.
— Если вы имеете в виду толстого джентльмена, сэр, — произнесла горничная — девица из Йоркшира,[34] которую не слишком тревожили происходящие события, — то он пьет чай с мистером Бенсоном в его буфетной. Полицейский инспектор тоже там. Они сравнивают альбомы вырезок.
Кит и Одри обменялись взглядами.
— Сравнивают что?
— Альбомы вырезок, сэр.
Когда они спустились вниз, опасения, что терпеливый и благожелательный мистер Бенсон подвергается допросу третьей степени, быстро рассеялись.
Кит и Одри пересекли парадный холл, с его двумя каминами и двумя комплектами доспехов, освещенными пламенем, и открыли обитую зеленым сукном дверь, которая выходила в длинный, узкий и пахнущий плесенью коридор с покрытым циновками полом. Другие двери в этом коридоре вели в задние помещения: кухню, кладовую, холл для прислуги. Но даже если бы они не знали, какая дверь ведет в буфетную дворецкого, то все равно легко бы ее обнаружили.
Дверь была приоткрыта, и изнутри доносился бас, в котором слышались напыщенные потки ложной скромности.
— Вот еще одна фотография, сынок, и притом недурная, — говорил бас. — Она сделана… дайте подумать… да, когда я завоевал Гран-при на автомобильных гонках в 1903 году. Что вы о ней думаете?
— Превосходная фотография автомобиля, сэр.
— Черт возьми, я имел в виду себя, а не автомобиль!
— Ну, сэр…
В уютной буфетной происходила вполне домашняя сцена. На одном краю стола, отодвинув чайную посуду, восседал сэр Генри Мерривейл с большим кожаным альбомом, разбухшим от скверно наклеенных вырезок. На другом конце сидел Бенсон с таким же альбомом, но меньшего размера.
На заднем плане маячил Мастерс, которого этот замедленный процесс приводил в отчаяние.
— Послушайте, сэр Генри! — начал Кит. — Мы узнали…
Г. М. поднял руку и бросил на пришедших такой злобный взгляд, что они тотчас же стихли. Снова став добрым дедушкой, он обратился к Бенсону, указывая на другую фотографию:
