Мики Спиллейн - Поцелуй меня, дьявол
— Пришлось звать механика.
— Ну?
— Как я и думал. Нажимаю стартер, и машина взлетает на воздух.
На этот раз он повернул голову, и в его маленьких черных глазках мелькнул безумный страх. Громко взвизгнули тормоза.
Получилось не совсем так, как я хотел, но тоже неплохо. Задний ткнулся в спинку сиденья у меня за плечом, и я мгновенно схватил его за глотку. Краем глаза я видел, как водитель вытаскивает пистолет. Машину вынесло на край дороги, и, когда колеса чиркнули по бордюру, в лицо мне ударило пламя выстрела.
Теперь уже не имело никакого смысла держать этого малого за глотку, во всяком случае, не с дырой от пули чуть ниже подбородка. Я изо всех сил рванул его через спинку сиденья и свалил на водителя. Тот с глухими проклятиями сполз под руль, пытаясь выбраться из-под трупа и освободить руку с пистолетом, но было уже поздно. Слишком поздно. Я схватил его за руку поверх рукоятки, вывернул стволом назад, и он захлебнулся в страшном крике в тот самый момент, когда пуля вошла ему в глаз. За секунду до того, как он умер, второй глаз, все еще живой, злобно взглянул на меня и начал затягиваться пленкой.
Все произошло очень быстро. В таких случаях счет идет на секунды, однако время тянется бесконечно долго. Первое, что пришло мне в голову, почему никто не подошел узнать, в чем дело? Потом я взглянул на дорогу, и та машина, которую я видел вдалеке, когда все это началось, до сих пор еще не поравнялась со мной. Кроме двух мальчишек, которые глазели на меня с другой стороны дороги, никого не было видно.
Я сел за руль, посадил рядом с собой два трупа и поехал обратно тем же путем. Я нашел дорогу, проходящую около аэропорта, свернул на нее и ехал до тех пор, пока не уперся в дорожный знак с надписью «тупик».
На этот раз я устроил маленький спектакль. Я посадил их под знаком в изящных естественных позах и поехал домой. Всю дорогу я возвращался мыслями к этим придуркам, которые правильно считали, что я обнаружил оба взрывных устройства, а потом вдруг решили, что я оказался глупее, чем они думали, и что одно из них все еще сидит в машине, готовое взорваться в любую секунду.
Когда я приехал домой, был уже вечер. Я поставил машину, поднялся по лестнице и приоткрыл дверь, чтобы Лили увидела меня и сняла цепочку, но мне не понадобилось ее звать, потому что цепочки не было.
Лили тоже не было, и я опять почувствовал, как мурашки поползли у меня по спине. Я прошел по комнатам, все еще надеясь на какую-то ошибку. Она исчезла, и вместе с ней исчезли все ее вещи, не осталось ни одной заколки, ни одного следа ее пребывания здесь. Меня трясло от бешенства, и я свистящим шепотом проклинал всю эту поганую свору. Проклинал их силу и организованность, проклинал их способность делать то, чего никто другой сделать не может.
Я схватил трубку и набрал служебный номер Пэта. Мне сказали, что на сегодня он уже закончил работу, и я позвонил ему домой. Он сразу насторожился, когда услышал мой голос.
— Лили Карвер, ты ее знаешь, Пэт?
— Карвер? Какого черта, Майк…
— Она была здесь, в моей квартире, а сегодня исчезла.
— Куда?
— Почем я знаю, куда! Она ушла отсюда не по своей воле. Послушай…
— Подожди. Ты должен кое-что объяснить. Ты знал, что она находилась под следствием?
— Я знаю все. Поэтому я и вытащил ее из Бруклина. На нее сели ребята из городской полиции, из федералки, и еще из одной организации. Вот они каким-то образом и умыкнули ее отсюда.
— А тебе и здесь надо высунуться!
— Перестань! — сказал я. — Если у тебя есть описание, разошли его. Возможно, она знает, почему прикончили крошку Бергу.
В трубке слышалось его тяжелое дыхание.
— Со вчерашнего дня она объявлена в розыск, Майк. Насколько мы знаем, она исчезла без следа. Какого черта ты молчал?
— Что вы на нее имеете? — спросил я.
— Ничего. По крайней мере, сейчас. Наш стукач сообщил, что ее должны убить.
— Мафия.
— Разумеется.
— Проклятие! — сказал я.
— Да, тебя можно понять. — Он немного помолчал. — Будем продолжать поиски.
Я зажег сигарету и глубоко затянулся.
— Разговор останется между нами?
— Само собой. Ведь я тебе уже говорил.
— Хорошо. Никто не обнаружил двух покойников под дорожным знаком в Куинсе?
Он долго не отвечал, потом сказал хриплым шепотом:
— Тьфу ты, черт, как я сразу не догадался!
— Ладно. Только не вешай их на меня. Я сдал свою хлопушку несколько дней назад.
— Как это произошло?
— Очень оригинально. Напомни как-нибудь, чтобы я тебе рассказал.
— Недаром они за тобой гоняются!
Я засмеялся и положил трубку. Сегодня вечером их будет еще больше. Возможно, намного больше.
Я стоял и прислушивался к другому смеху, который звучал за окном. Город-монстр смеялся мне в ответ. Но в этом смехе уже не было прежней самоуверенности.
Резко зазвонил телефон, и смех за окном снова превратился в глухой шум.
— Майк? — Это был не тот голос, который я надеялся услышать. Этот голос был низкий, мягкий и чуть-чуть грустный.
— Я.
— Мики Фрайди, Майк.
Я мысленно представил себе ее рот, произносящий эти слова. Алый рот с влажно поблескивающими губами рядом с трубкой и рядом с моим ртом. Я не знал, что ей ответить, и сказал:
— Привет, ты где?
— В центре. — Она сделала короткую паузу. — Майк… я хотела бы снова с тобой увидеться.
— Точно?
— Точно.
— Зачем?
— Наверно, поговорить, Майк. Ты не возражаешь?
— Может, раньше возражал бы. Теперь нет.
Должно быть, в ее улыбке был такой же оттенок грусти, как в голосе.
— Возможно, это лишь предлог.
— Вот так-то лучше, — сказал я.
— Значит, увидимся?
— Скажи, когда и где.
— Значит, так… Один из друзей Карла устраивает сегодня вечеринку. Я должна там быть, и если ты не возражаешь… мы могли бы пойти вместе. Там не надо будет оставаться слишком долго.
Я минуту размышлял, взвешивал все «за» и «против», потом сказал:
— Ладно, у меня ничего не горит. Встретимся в холле гостиницы «Астор» в десять. Устраивает?
— Вполне. Мне приколоть красную гвоздику, или так узнаешь?
— Не надо… Просто улыбайся, детка. У тебя такие губы, которые невозможно забыть.
— Ты еще не знал их достаточно близко, чтобы так говорить.
— Я помню, как мы с тобой прощались последний раз.
— Разве это близко? — сказала она, и в трубке щелкнуло.
Я взглянул на телефон. Он был черный, симметричный. И — эффективный. Стоит лишь поговорить с кем-нибудь, чтобы закрутить сразу тысячу разных мелких дел, которые в конечном свете выльются в маленькое чудо. Вы ничего не узнаете, пока не станет слишком поздно.
Этого они и хотели — чтобы я все узнал, когда станет слишком поздно.
Сколько они уже сделали попыток? Первая — когда сбросили меня со скалы. Потом был смешливый парень с пистолетом в кармане. Наконец, дорожный знак в тупике. Уж он-то должен был их устрашить. Подонки!
Где-то в городе были уже двое. Чарли Макс и Красавчик Смоллхауз. За пару штук они сделают из человека решето и только посмеются. Им не страшна крупнейшая организация в стране, потому что их организация еще крупнее. Им без разницы, куда рвать когти, потому что, где бы они ни оказались, защита им обеспечена. Имя мафии производит магическое действие. Цвет денег тоже магическое средство, еще более сильное.
Я зловеще усмехнулся. Может, теперь, когда они знают о дорожном знаке в тупике, им захочется немного выпить, чтобы успокоиться. Возможно, они подумают о том, сумеют ли они вообще со мной справиться. В конечном счете они решат, что сумеют, и будут ждать, когда это случится, и, услышав новость где-нибудь в особняке или в дешевой забегаловке, один из королей вздохнет с облегчением и начнет строить другие планы, начнет проявлять любопытство к шагам за спиной и к людям, которые его окружают. Любопытство, которое вначале вызовет у них легкую тревогу, а потом превратит ее в гнетущее чувство страха.
В десять вечера Мики Фрайди. Пленительно красивый рот. Глаза, которые готовы тебя проглотить. Но это в десять, а перед тем у меня должна состояться еще одна встреча.
Мой маршрут проходил через район 40-х улиц с несколькими остановками. Это были короткие остановки, потому что веселое времяпрепровождение не входило в мои планы. Я мог судить об опасности по выражению лиц, по избегающим взглядам, а в одном месте от меня начали шарахаться, и я понял, что выхожу на финишную прямую. Знакомый стукач еле заметно качнул головой, давая понять, что здесь их нет.
Девять пятнадцать. Я вошел в бар Харви Пуллена. Харви не смотрел в мою сторону, но я все-таки его дождался. Он хотел подать мне пиво, но я покачал головой и заказал кока-колу.
Он торопливо наполнил мой стакан и ушел к себе за стойку, оставив меня в компании женщины с выцветшими рыжими волосами. В бар заглянул знакомый сыщик из полиции. Он наскоро выпил пиво у стойки, изучил публику через зеркало на стене, докурил сигарету и вышел. Я хотел бы надеяться, что он меня засек, хотя это означало бы, что он лучше меня играет в кошки-мышки.
