Джон Карр - Ведьма отлива
Кто-то свистнул Гарту, когда он проходил мимо гостиной. Винсент Боствик, в сюртуке, полосатых брюках, с цилиндром в левой руке и тростью с серебряным набалдашником в правой, стоял, освещенный раскачивающейся под потолком лампой. Свет падал на его голову с пробором посередине: на обветренном лице с несколько запавшими глазами читалось облегчение.
Гарт, которого уже ничем нельзя было удивить, глядел на него с порога.
– Винс, как ты здесь оказался?
– Я сюда пришел, – ответил Винс. Понимай его как хочешь, хоть буквально. – Совсем недалеко от Фэрфилда и еще ближе от «Кавалера и перчатки». Дело в том, старина, что мы с Марион остановились в «Кавалере и перчатке».
– Давно?
– Не задавай лишних вопросов! Потом расскажу. Дело в том…
– Значит, мы все здесь? Мы все в Фэрфилде?
– Ну да, – согласился Винс и ткнул наконечником трости в одну из жардиньерок. – Это можно назвать сбором легионов или, выражаясь геральдическим языком, смотром стервятников. Они все ушли?
– Полиция? Надеюсь, да. Ты знаешь, что случилось?
– Да, я по дороге встретил Хэла: Эббот вышвырнул его отсюда.
– Большое утешение слышать, что кто-то встретил его по дороге. Ты видел Бетти?
– Издали, но как раз об этом я хотел просить. Я нечаянно подслушал ваш с ней разговор. Дэвид, ты собираешься забрать твою… забрать леди Колдер в «Кавалер и перчатку»? Не будет ли ей удобнее в отеле «Палас»? Или в «Империале»?
– Нет, Марион могла бы составить ей компанию. Если Марион еще не «отступилась» от меня.
– Если ты имеешь в виду то, что, как я думаю, имеешь, – возразил Винс, глядя ему прямо в глаза, – то это было недоразумение. Не надо понимать буквально.
– Все говорят мне это, – безнадежно проговорил Гарт. – Может быть, они правы. Винс, не окажешь ли ты мне услугу? Возвращайся в «Кавалер и перчатку»; скажи Фреду Истербруку (это владелец, толстый мужчина в трактирных завитушках), что я привезу к нему леди Колдер примерно через полчаса. А я тем временем…
– Да, старик?
– На полицейского по фамилии Твигг только что снизошло некое озарение. Мне необходимо выяснить, что он подумал, иначе он загонит меня в угол.
– Значит, это не болтовня? – вдруг спросил Винс.
– Что?
– Что ты потерял голову и все остальное. – Винс остановился, жилки забились на его висках. – Ладно, – равнодушно бросил он, – я скажу мистеру… как его там зовут. Увидимся завтра утром.
Он надел цилиндр и пошел к передней двери.
Твигг! Славный старина Твигг.
Гарт опять вернулся в гостиную, где диван и мягкие, обитые кретоном кресла находились в таком же беспорядке, что и его чувства. Из окна ему было видно, что штормовой фонарь в павильоне погашен. Осталось только темное море, освещенное поздней луной.
Он с порога оглядел книжные полки и целомудренно-обнаженную натуру на картинах мистера Максфилда Перриша. В склонности Бетти к этим картинам было еще меньше вкуса, чем в склонности многих женщин к романтическим фантазиям. Хотя венская наука, подозрительно относящаяся даже к невинной любви к сказкам, с таким же подозрением относилась к очень многим вещам.
Гарт уставился на фотографию, висящую на стене в серебряной рамке. Это был «купальный прием», снимок 1897 года, оставленный прежними владельцами. На снимке были запечатлены две гребные шлюпки с отдыхающими, позирующими перед камерой с таким важным видом, что это отдавало спесью.
– Бетти, – он вспомнил, что недавно уже спрашивал ее о фотографии, зачем ты держишь этот идиотский снимок? Ты ведь не знаешь никого из этих людей, да? Она вызывает у тебя какие-нибудь сентиментальные чувства?
– Нет, конечно! – ответила Бетти. – Я, честно говоря, сама не знаю, зачем его держу, может, потому, что это забавно. Я сниму его, если хочешь.
Но сейчас Гарт был рад, что она его не убрала.
Еще когда он стоял над телом мертвой женщины, ему пришла в голову смутная, но пугающая мысль о том, что могло произойти в павильоне. Мысль просто мелькнула в голове, но этот призрак прыгнул на него, будто собирался задушить, и чашка упала со стола.
Та же смутная фантазия, разбуженная поблекшим снимком на стене и воспоминанием о парусиновой ширме между двумя расположенными рядом дверями, снова явилась ему теперь в гостиной Бетти.
Дэвид опять отогнал эту мысль. У инспектора Твигга тоже было некое озарение здесь, в этой комнате. Гарт подошел к полкам с левой стороны камина. Он потянулся к той полке, к которой до него тянулся Твигг, и в этот момент дверь в коридор открылась и захлопнулась.
– Не возражаете, если я войду? – произнес голос Каллингфорда Эббота. Простите, если напугал вас. Я не хотел.
– Это не важно. Входите.
На самом деле, хоть сердце Гарта встревоженно екнуло, он встретил гостя с радостью. Эббот был сердечен, и это вселяло надежду. Гарт никогда еще так этого не чувствовал, как сегодня вечером. По тому, как лихо сидел на нем цилиндр, можно было понять, что Эббот чем-то смущен. Поверх белого жилета на шнурке висел монокль. Эббот, скорчив гримасу, водрузил монокль на место и ощетинился.
– Послушайте, я – полицейский. И тем горд. Я не могу рассчитывать на ваше доверие, но скажу, – Твигг не знает, что я здесь.
– Твигг… – почти с яростью начал Гарт.
– Твигг – честный человек. Что бы вы ни думали, но это так. Только порой он бывает таким же бесцеремонным и нетерпимым, как и вы.
– Уже второй раз сегодня меня называют бесцеремонным. Можете сказать почему?
– Да, мой милый мальчик, могу! Вы способны понять и простить почти любого человека на земле. Но когда вы натыкаетесь на такую редкую личность, которую понять не можете, вы не прощаете ей ничего и взрываетесь. Таков Твигг. Или ваш племянник. Это не значит, что я полностью оправдываю мистера Хэла. Однако… – Коренастый Эббот почти величественно расхаживал перед камином. – Это случай необычный. Послушайте, леди Колдер вообще не имеет никакого отношения к убийству?
– Ни малейшего. Если вы наконец-то убедились…
– Да, я убежден в этом.
– И надеюсь, не из-за ее прекрасных глаз? Как вы сами говорили? Не потому, что она произвела на вас большее впечатление, чем Марион Боствик?
– А с какой стати вы напоминаете мне о миссис Боствик, да еще в таком тоне? – спросил Эббот, отшатнувшись.
– А разве это не правда? Что она произвела на вас большое впечатление?
– Честно говоря, да. И льщу себя надеждой, – с достоинством сказал он и тронул усы, – что и я произвел на нее впечатление. Но это не имеет отношения к делу. Если леди Колдер не виновна, мы должны доказать это. Согласны?
– О да!
– Я не могу ни слова вытянуть из Твигга. Когда я попытался это сделать, он повел себя как Шерлок Холмс (каковым он, по сути, и является): накричал на меня и заявил, что у него нет времени на всякие глупости. И все же он потянулся к какой-то книге здесь, на полке.
– Правильно. Он потянулся к этой.
Со второй полки снизу Гарт снял роман в бумажном переплете, изданный «Дейли мейл» в этом году в шестипенсовой серии, и подал книгу Эбботу.
– «Тайна желтой комнаты», – громко прочитал Эббот, – Гастон Леру.
– Это история таинственного убийства, возможно величайшего из всех преступлений такого рода. Вначале кажется, что убийство произошло в павильоне… Нет, нет! Этот павильон находится в парке французского замка и совсем не похож на нашу здешнюю хижину. Но все двери и все окна оказываются закрытыми изнутри. Затем, в самом интересном месте, убийца исчезает на глазах у четырех свидетелей.
Эббот хмыкнул.
– Если вы теперь поглядите на эту же полку, – показал Гарт, – то увидите рядом другую книгу. На этот раз в тканевом переплете. Она тоже опубликована в этом году. «Мыслящая машина», автор Жако Фатрель.
– Опять француз?
– Нет, американец. И в этой книге короткие рассказы. Лучшие истории о невероятных или сверхъестественных случаях, которые в конце концов объясняются вполне естественно.
Эббот хмыкнул.
С трудом наклонившись, он пробежал глазами вдоль полок.
– Я и сам люблю такого рода литературу, – заметил он, – но леди Колдер, кажется, питает к ней особое пристрастие.
– Не торопитесь с заключениями! Все эти книги о тайнах, и кровавых, и всякого иного сорта, дал ей я. Можно даже сказать, всучил.
– Ну, мой мальчик, похоже, они ей понравились. Взгляните! Пять романов в красной обложке, того парня, Фантома. Такое впечатление, что их зачитали до дыр. И я вполне понимаю леди. Я читал кое-какую дрянь из «фантомов». Дикая чушь, но первоклассно сделанная.
Гарт выпрямился. Казалось, все боги посмеялись над ним.
– Весьма вам признателен, – сказал он в своей обычной надменной манере. Это я – Фантом. Я написал эти книжки в красных обложках. Вот секрет моей двойной жизни, который, как я думал, раскрыл Твигг. Когда он подошел ко мне на вокзале Чарринг-Кросс… – Гарт умолк. – А теперь, пожалуйста, смейтесь, если хотите.
Он немного напрягся, когда Эббот тоже выпрямился.
