Адольф Бело - Любовники-убийцы

Не так рассуждал Фурбис: он боялся быть замешанным в это дело и отказывался от использования сильных средств.

— Если не действует фосфорная вода, то употреби сам фосфор, — посоветовал он однажды ночью Марго.

Через несколько дней она написала ему:

«Добрый супруг мой! Я сделала то, что ты советовал. На первый раз я положила два кусочка фосфора в яичницу, но из этого ничего не вышло. На следующий день я положила четыре. Он заметил, что яичница пахнет серой, однако съел ее, и я не заметила особенного действия. Я не знаю, чем объяснить все это. Если бы ты помог мне, мы скорее бы достигли желаемых результатов. Я крайне несчастна. У меня нет возможности видеть тебя и говорить с тобой без опасения. В это воскресенье я собираюсь на обедню в Горде: это единственная наша возможность встретиться. Я нахожусь в постоянном волнении. Мрачные предчувствия мучают меня. В настоящую минуту, когда я пишу тебе это письмо, тоска гложет меня, и только твое присутствие могло бы развеять мои мрачные мысли».

Так прошло несколько недель. Однажды в воскресенье, при выходе из церкви, Фурбис незаметно передал Марго белый кристаллический порошок. Он велел ей растворить его в стакане воды. Это была сулема. Но Паскуаль продолжал жить, не ослабевая особенно, что заставляло сомневаться в действенности средств, которыми пытались загнать его в могилу. Марго, страстно желавшая поскорее избавиться от мужа, стала сама готовить ему обеды и однажды положила яд в его суп. Но едва Паскуаль взял ложку в рот, как тотчас же все выплюнул.

— В супе купорос, — заявил он.

Он не стал есть его и отдал собаке. Та понюхала и отошла прочь, не попробовав.

Тогда Фурбис прислал Марго два грамма опиума, который он испытал сначала на своей лошади. Марго несколько раз давала его мужу, но действие яда было ничтожно.

Таким образом, преступные замыслы этих негодяев не удавались, отчасти по их неопытности, отчасти потому, что вовремя были замечены самим Паскуалем. Сначала они верили в действие фосфорного раствора, но убедились в его бесполезности. Потом стали употреблять чистый фосфор, но пища, в которую его клали, опять-таки не приносила никакого вреда, кроме разве того, что издавала отвратительный запах. Наконец, они решились использовать опиум, но, не обладая умением приготовить его, не достигли никаких результатов. Лишь сулема могла произвести желанный эффект, но и ее присутствие было обнаружено.

Фурбис недоумевал, к какому средству еще прибегнуть. Он не знал никаких других ядов, кроме тех, что использовал при лечении лошадей. Что до Марго, то хотя она несколько и упала духом, но тем не менее продолжала свое дело: Паскуаль постоянно принимал яд. Его постель, его одежда, платки, белье, его пища, напитки — решительно все было пропитано губительными парами. У несчастного распухло, наконец, горло из-за отравленного воздуха, и уже три месяца он страдал от тяжкого расстройства своего здоровья. Он снова исхудал и стал таким же слабым, как и в предыдущем году.

— Вы заметили, как изменился хозяин? — спросил однажды Мулине у Марго.

— Да, прежняя болезнь снова мучает его, — ответила она.

Столь быстрая перемена была замечена всеми в деревне, но никто не мог понять настоящей причины. Однажды в Новый Бастид приехал Фредерик Борель и ужаснулся страдальческому выражению лица Паскуаля.

— У меня там, — пожаловался ему несчастный, указывая на грудь, — как будто все горит. Марго оказывает мне самую безграничную заботу, доктора окружают меня. Но никто не может ничего понять в моей болезни, тем не менее я чувствую, что она убьет меня, если не остановить ее развитие.

Фредерик был тронут этими словами. Страсть к наживе не лишила его чувствительности, и он отправился к Марго, чтобы узнать от нее подробности ужасной болезни Паскуаля. Он застал молодую женщину одну в глухой аллее сада: она сидела, закрыв лицо руками, терзаемая жестокой печалью, и объяснила причину своего огорчения тем зрелищем, которому Борель только что был свидетелем.

Сказав это, она не смогла удержаться от слез.

— Не отчаивайся, Марго, — утешал ее Фредерик, — это ничего не значит. Твой муж еще поправится.

На следующий день Марго написала длинное письмо Фурбису, которое заканчивалось следующими словами:

«…Когда меня видят с заплаканными глазами и утешают обычно: „Не плачь, это ничего не значит“, — я слышу это „ничего не значит“ и начинаю плакать еще сильнее…»

Глава XIII

Время шло, желудок Паскуаля болел все сильнее. Ни один орган его тела не остался здоровым. Его глаза снова потеряли прежний блеск, щеки — румянец, и напрасно доктора искали название таинственной болезни, перед которой их знания оказались бессильными.

Никто из свидетелей этой ужасной драмы не подозревал ее настоящей причины. Наиболее заинтересованный в смерти Паскуаля Фредерик Борель, наследником имущества которого он мог бы стать, приезжал в Новый Бастид несколько раз на неделе. Казалось, он интересовался состоянием здоровья своего кузена, но на самом деле надеялся, что ему удастся заручиться хоть каким-нибудь доказательством недостойной связи Марго с Фурбисом. Он первым узнал о ее существовании, и именно ему они были обязаны тем, что повсюду говорили об их преступных отношениях. Сам Фурбис очень редко появлялся на ферме, а Марго оказывала еще большее внимание своему мужу, чем до его болезни: ей во что бы то ни стало надо было сохранить его доверие. Что касается Мулине, то напрасно Фредерик старался выпытать у него хоть слово — тот не сообщил ему ничего.

Так совершалось преступление, хотя и медленно, но вполне действенно, и, когда Марго во время редких свиданий упрекала Фурбиса, что он не хочет помочь ей, тот отвечал:

— Напрасно ты огорчаешься. Чем дольше это длится, тем лучше для нас: скорее поверят, что он умер своей смертью.

Тем не менее она употребляла все усилия, чтобы заставить Фурбиса убить Паскуаля, утопив или просто раздавив его экипажем.

— Это бесполезно, — отвечал он уверенно, — в этом случае мы рискуем попасться. Я избавлюсь от своей жены, а ты старайся избавиться от мужа. Я достал тебе яд, и этого уже достаточно с моей стороны.

— Но мы не можем более продолжать такую жизнь, — говорила тихо Марго, — так мы окончательно потеряем наши добрые имена, а это очень важно для меня.

Несмотря, однако, на кажущееся равнодушие, которое Фурбис пытался сохранить, чтобы не принять на себя чрезмерной ответственности за смерть Паскуаля, он, так же как и его сообщница, начинал терять терпение. Две причины побуждали его к развязке: во-первых, его любовь к Марго, во-вторых, нужда в деньгах. Чтобы не дать пищу терзавшему его нетерпению, Фурбис решил отравить Бригитту.

Однажды, когда они обедали вместе, Бригитта на минуту вышла из-за стола. В одно мгновение он влил в только что наполненный ею вином стакан несколько капель фосфорного раствора, который перед тем уже давал Паскуалю. Бригитта вернулась, держа на руках старшего из двоих детей.

— Мама, пить, — произнес бедный ребенок.

Бригитта дала ему свой стакан.

Ребенок коснулся было его губами, но Фурбис, следивший за каждым движением жены, поспешно произнес:

— Не пей, голубчик, — и, так как при этом Бригитта с удивлением посмотрела на мужа, тотчас прибавил: — Не стоит давать ребенку вино.

В ту же минуту он налил воды в свой стакан и подал его сыну. Бригитта тем временем стала пить из своего стакана, но едва успела она отведать напиток, как тотчас отняла его от своих губ.

— Какая гадость! — воскликнула она.

Фурбис побледнел, пробормотав что-то в растерянности, Бригитта же вскрикнула:

— Негодяй! Это яд!

В порыве гнева она разбила стакан и бросилась бежать, испустив ужасный вопль.

Фурбис погнался за ней и силой вернул назад.

— Ты с ума сошла. Где ты увидела яд?

— Там, там, — ответила она, указывая на разбитый стакан.

— Замолчи, безумная! — возразил он. — Если бы кто-нибудь услышал твои слова, меня бы арестовали. Там столько же яду, сколько в твоих руках. Ты с ума сошла…

Бригитта не посмела возражать, несмотря на то что была убеждена в справедливости своего подозрения. Она ушла к себе в комнату, прильнула к изголовью детской кроватки и долго-долго плакала.

Оставшись один в нижней комнате, Фурбис обдумывал, как бы избавиться от подозрений Бригитты. Вскоре, позвав ее к себе, он проговорил угрожающим голосом:

— Горе тебе, если ты осмелишься сказать хоть слово о том, что случилось!

Бригитта не ответила, но с этого дня стала невольно обращать внимание на все, что ей приходилось пить или есть. Повсюду она видела отраву и боялась за детей еще больше, чем за себя.

Что касается Фурбиса, то он тщательно обдумывал последствия, какие могли возникнуть из-за случившегося. Если его жена узнала о наличии фосфора в стакане, то разве Паскуаль не мог тоже догадаться об этом? Достаточно малейшей неосторожности, и все откроется. Марго придется также объясняться перед своим мужем, как он объяснялся со своей женой.