Эстель Монбрен - Убийство в музее Колетт
Она другими глазами взглянула на молодого исследователя. Антуан улыбнулся ей. Марго невольно залюбовалась небольшой выразительной складочкой, придававшей особый шарм его полуоткрытым губам. «Что ни говори, а свежая плоть…» — поймала она себя на мысли. И тут же споткнулась о корень. Он подхватил ее под руку нежно и вместе с тем крепко. Их лица почти соприкоснулись, и она успела оценить его миндалевидные глаза и запах свежескошенной травы, исходивший от здоровой кожи и чисто выбритого подбородка.
— Мы поднимемся по дороге в Рош рядом с лесом Корбо, — продолжала Мадлен, — а затем свернем к западу в сторону Лоре и достигнем сказочного источника всех рассветных фуг.
Когда группа тронулась, Лейла Джемани проскользнула в середину. Она пристроилась между Амандиной Фолле и Одой Бельом, с умыслом оказавшись за спиной Жизель Дамбер, шедшей как раз за их гидом.
Пройдя излучину реки и поднявшись по узкой песчаной дорожке, они повернули направо и вышли на асфальтовую дорогу. По ней они подошли к роднику и остановились, окружив его.
— Вот уж не думала, что источник творчества расположен у самой дороги! — воскликнула одна из подруг Амандины Фолле. — К тому же он обложен бетоном! Это не соответствует тексту «Сидо». — И она процитировала: — «Он выбивался из-под земли прозрачным булькающим грибком…»
— Вы, вероятно, позабыли, мадемуазель, что Колетт писала о нем более полувека назад, — поправила ее Мадлен. — Тринадцатью годами позже, в «Флоре и Помоне», она сожалела о том, что родник обложили бетоном. — И она тоже процитировала: — «Меня уверяют, что он как был, так и остался чистым, просто его заключили в бетонную оболочку — дар предусмотрительного человечества…»
Во время этого диалога Марго Лонваль приблизилась к источнику, омочила кончики пальцев и поднесла их ко рту.
— У воды все такой же «привкус дубовых листьев»? — поинтересовался ее спутник.
Пока женщина подыскивала слова, чтобы выразить свое ощущение, Антуан Девриль пробежал глазами по белому платью, облегающему соблазнительные формы.
— Надо же, а он смотрит не только в манускрипты, — прыснула Амандина на ухо подруге.
Когда прибыли в Мутье и все ходили вокруг здания школы, Мадлен обратила внимание своих подопечных на трубу, возвышающуюся над коньком крыши:
— Там изображен Людовик Пятнадцатый на коне; я единственная, кто видел это вблизи, когда преподавала в этой школе.
Потом все восхищались романским фасадом церкви и ее ажурным портиком. Затем Мадлен обвела рукой горизонт:
— Как подумаешь, что кое-кто вынашивал проект осушения этого восхитительного края родников!..
— Кто именно? — спросила инспектор Джемани.
— К примеру, владелец Салодри, — ответила Мадлен. — Его дом вот там, по прямой.
Заинтересовавшись домом умершего, подруга Амандины вытянула указательный палец:
— Это тот, крышу которого видно сквозь пихты?
— Он самый.
— Раз уж мы совсем рядом, может быть, подойдем к нему? — предложила Лейла.
Вспомнилось о протоколе обыска. Как и в доме Жюли Брюссо, в нем не нашли ничего заслуживающего внимания. Так что она решила воспользоваться случаем, чтобы попытаться разгадать загадку другим способом.
— Я всегда сторонилась этого зверя и его логова, — возразила явно не испытывавшая такого желания Мадлен Дюжарден.
— Мадлен, ну пожалуйста, доставьте удовольствие моей подруге… — поддержала Лейлу Амандина.
С видимой неохотой дама повела всех к Салодри. На выходе из Мутье, за бывшей кузницей, она свернула налево на узенькую тропинку. Тема разговоров поменялась.
— А сейчас дорожка приведет нас к другому источнику, — доверительно сообщила Марго Антуану Деврилю.
Он не понял:
— К какому?
— К источнику зла, — мелодраматическим тоном, понизив голос, проговорила она.
Намек этот не прошел мимо ушей инспектора Джемани, сумевшей сделать из него свой вывод: она извлечет выгоду из подобных откровенных высказываний; об отношении горожан к Ришело она узнает больше, чем из допросов, во время которых свидетели осторожничали. Лейла завязала беседу с местным ботаником, одним из почитателей Колетт. Месье Дорбини крайне резко отозвался о проекте осушения болот, который хотел навязать этот злодей:
— Грешно говорить, но хорошо, что он мертв! Иначе он погубил бы всю флору, произрастающую здесь с третичного периода.
Лейла оценивающим взглядом искоса посмотрела на своего собеседника. Группа тем временем прошла через лес Мутье и остановилась перед оградой парка Салодри.
— Брр… Не очень-то приветливо выглядят все эти решетки на окнах, — поежилась подруга Амандины.
Чтобы защититься от нескромных глаз, месье Ришело велел насадить густые лиственницы между дорогой и домом. Подобная предосторожность погружала часть здания в негостеприимный полумрак.
— По крайней мере больше не слышно рычания боевого пса, которого он обучил бросаться на прохожих.
— А посмотрите-ка, сколько тут гаражей! — удивилась другая колеттофилка.
— У него была чрезмерная страсть к машинам, — объяснила Мадлен. — И к игре! — добавила она. — Мне говорили, что, случалось, он держал пари на крупные суммы. Частенько наезжал и в Лас-Вегас!
Они прошли вдоль ограды, чтобы выйти на дорогу, ведущую в Сен-Совер.
Месье Дорбини, отделившись от остальных, рыскал на природе, описывая круги, точно собака, охотящаяся в одиночку. Вдруг он застыл в неподвижности и издал возглас удивления.
— Еще один редкий вид нашел, — вздохнула его супруга, отказавшись повиноваться призывным знакам мужа.
Движимая любопытством, Лейла подбежала к ботанику.
— Вы только взгляните на этот каскад плюща, перемешанного с жимолостью, — восторженно произнес он, — под ним скрывается скала.
Во впадинке спала жирная гусеница. Ущерб, принесенный ею окружающей растительности, свидетельствовал о ее прожорливости. Месье Дорбини ткнул в нее прутиком, дабы наказать за обжорство. Присоски чешуекрылого яростно обхватили раздражавший предмет. Ботаник захотел поближе показать Лейле этот хорошо известный феномен и поднес к ней обглоданную веточку жимолости с уцепившейся за нее насытившейся гусеницей.
— Но скалы-то и нет, — удивился он, узрев пустоту наметанным глазом.
Лейла просунула руку в щель между переплетенными растениями.
— Готов поспорить, перед нами бывший погреб, — возбужденно сказал ботаник. — Салодри когда-то был намного обширнее. Здесь имелось несколько подсобных построек, от которых остались одни развалины.
— Позвольте мне осмотреть их, — сказала Лейла. — Я скоро вас догоню. Окажите любезность, ничего не говорите остальным.
И с карманным фонариком в руке она углубилась в подземные кладовые.
Глава 20
Возвращение в Сен-Совер несколько затянулось. После моста через Луэн экскурсанты свернули налево к дороге на Мишо, которая полями привела их к кварталу Жербод. Подойдя к городской окраине, они наткнулись на протянутые над дорогой транспаранты «Руки прочь от народного достояния!». Немногочисленная, но крикливая организация протестовала против последних планов муниципалитета.
— Опять эти фанатики! — проворчала Мадлен Дюжарден.
— А в чем дело? — испуганно спросила Анна Пулиш, опасавшаяся, как бы не сорвался ее завтрашний доклад.
Ода Бельом объяснила:
— Как вы, наверное, заметили, башня рядом с замком вот-вот совсем развалится. Для финансирования ее реставрации я предложила создать Ассоциацию по сохранению сарацинской башни. А местный комитет оппозиционной организации посчитал оскорбительным напоминать таким образом об оккупации Франции маврами во времена Средневековья. Они хотят очистить французский пейзаж от всех следов чужеземного присутствия. Требуют, чтобы башня была объявлена храмом Святой Коломбы под тем предлогом, что эта девственница была зверски замучена в наших краях в 273 году.
Лейла Джемани, только что догнавшая группу, ничем не проявила своего недовольства, услышав провокационные выкрики. Но зато Жизель вспылила:
— Они что, даже никогда не слышали о культурном плюрализме, эти людишки?
— Эй ты, окультуренная, собирай-ка свои пожитки и проваливай, откуда пришла, — бросил ей один из протестующих.
— …ни о последствиях клаустрофобии, выродок несчастный, — вызывающе продолжила она, совсем позабыв о проповедуемом ею самой уважении к мнению других.
— Послушать вас, так не поверишь, что вы сидели за партой моей школы, лентяи чертовы, — показала себя Мадлен. — Ведь вы должны знать, что арабы никогда не ступали на земли Сен-Совера; название этих башен, общепринятое во Франции, лишь относится к их архитектурному стилю.
— Вот так так! — заржал некто с нарукавной повязкой. — Тогда зачем сохранять название, чуждое нашей культуре, раз оно исторически не обосновано?
