Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

Она была наверху в спальне и переодевалась, когда услышала звонок.

Двадцать первая глава

Пятница, Зго января, в основном до полудня

Так море за черту своих владенийНесет волну; над роковым раздольемИграет пена с праздным своевольем,Кипя на гребнях цвета изумруда.

Морс собирался позвонить Льюису и предупредить его, чтобы он не приезжал на встречу на Эделтон-Роуд в 11:00. Но не сделал этого. Мысль об обратной поездке на поезде и такси показалась ему не выносимой, да и наличные деньги у него почти закончились. В 10:50 он снова позвонил в дверь Смитов, но и на этот раз никто не открыл. Улица находилась в элегантном жилом районе. К югу от нее начинались маленькие кривые переулки, застроенные двухэтажными домами в викторианском стиле из красного кирпича. Пока Морс шел через этот район, он начал испытывать приятное удовольствие от жизни, пришло то душевное состояние, которое связано с покоем и отсутствием спешки. На противоположном углу находился маленький паб, а часы Морса показывали, что до его открытия осталось несколько минут.

В пабе были только барная стойка и деревянные стулья вдоль стены. Узнав у владельца какое пиво предпочитают местные жители, Морс сел с бокалом в нише у окна и хлебнул от души. Он не был твердо уверен, что часто повторяемое им утверждение, что просветление в его мыслях наступает после приличной дозы алкоголя, действительно верно. Но, конечно, верил в это, верил, что многие повороты в его предыдущих расследованиях наступали при таких обстоятельствах. Иногда ему приходило в голову, что ложная логика это нередко продукт целенаправленных мыслей. Вопреки всему, для Морса (и он принимал этот факт совершенно непринужденно) мир выглядел более теплым и управляемым местом после нескольких порций пива. Он был совершенно уверен, что в таких случаях обычно и начинает протекать творческий процесс. Вероятно, это было связано с текучим состоянием алкоголя.

Но какой бы не была истина, он знал, что вскоре придется задуматься о некоторых вещах совершенно серьезно. Основным вопросом, который сейчас его занимал, был вопрос о письме, отправленном на несуществующий адрес, и с которого был получен ответ. Конечно, легко отправить, что угодно из любого места в мире — скажем в Букингемский дворец, но как, к дьяволу, возможно, чтобы письмо пришло на вымышленный адрес? И все-таки это случилось или, по крайней мере, так выглядело. Выходило, что убитый был супругом женщины, которая заказала номер в отеле письмом, и получила подтверждение бронирования тоже письменно. Больше того, оба прибыли 31-го декабря в отель и участвовали в праздновании (при этом с исключительным успехом), а в конце, после того как встретили Новый год в компании и пожелали остальным всего наилучшего, вернулись в свою комнату. А после…

— Надеюсь, что не забыли обо мне? — послышался голос над ним.

— Льюис! Да вы опаздываете?

— Мы договорились встретиться в доме Смитов, если помните, сэр!

— Я ходил туда. Никого там нет.

— Знаю. Где, думаете, я был?

— Сколько времени сейчас?

— Одиннадцать двадцать.

— О, Господи! Сожалею! Возьмите себе что-нибудь выпить, Льюис, и принесите еще и для меня, пожалуйста. У меня совсем закончились деньги.

— Пиво, так сэр? Морс кивнул.

— Как меня нашли?

— Я детектив. Вы и это забыли?

Но хорошее настроение у Льюиса в то утро было таково, что требовалось отсутствие достаточно больших денег у Морса и достаточно большого нарушения джентльменского чувства точности у Льюиса, чтобы можно было его испортить. Он рассказал Морсу все о своей встрече с оптиком, а Морс в свою очередь рассказал Льюсу (почти все) о встрече с откровенной Филлипой Палмер в Паддингтоне. В двенадцать без четверти Льюис совершил очередную безуспешную попытку найти кого-нибудь на Эделтон-Роуд. Но еще через полчаса, на этот раз вместе с Морсом, оба ясно поняли, что кто-то вернулся в дом. Это был единственный дом поблизости, чьи обитатели освободили себя от заботы по поддержанию своего газона в приличном состоянии и сделали это необычным способом. Они покрыли все пространство светло коричневой галькой, которая шумно скрипела под ногами двух мужчин, направлявшихся к утоптанному месту перед дверью.

Двадцать вторая глава

Пятница, Зго января, после полудня

Можно дурачить слишком многих слишком долгое время.

В течение пяти прошедших лет (как призналась Элен Смит) они вдвоем с успехом водили за нос десятки почтенных инстанций относительно размеров своих доходов. И ни она, ни ее супруг не собирались компенсировать этот обман, каким бы то ни было образом. Она, Элен, ясно понимала, что общество потребует искупление за ее грехи, но если подобную компенсацию (она подчеркнула это) приравняют к деньгам, то нечего и надеяться когда-либо рассчитаться. Она показала Льюису записку, которую нашла, вернувшись из Лондона. С готовностью показала бы и небольшой тайник под полом, где согласно указанию нашла деньги — если бы Льюис пожелал его увидеть. (Но Льюис не пожелал). При этом она никак не хотела делиться предположениями, где мог бы быть ее супруг. В действительности, ее отказ основывался на абсолютном неведении о его сегодняшнем местонахождении, как и о его планах на будущее.

Один и тот же метод срабатывал повсюду: они звонили в пять-шесть отелей перед праздниками и пользовались отказами от бронирования в последний момент (такое случалось почти всегда). Они обещали как можно скорее послать письменное подтверждение (при этом обе стороны упоминали о ненадежности предпраздничных сообщений); приезжали без подтверждения, проживали две ночи там, где планировалось три, и одну ночь — вместо двух. Вот так было. Достаточно легко.

Конечно, у профессиональных мошенников всегда есть маленькие тайны. Например, предпочтительно всегда иметь минимум багажа, только то, что требуется по гигиеническим соображениям. Также было желательно никогда не парковать машину на стоянке у отеля и не заполнять данные в графе о регистрационном номере автомобиля. Но главным был принцип, который нужно усвоить прежде всего. А именно, чем больше требований вы предъявляете к проживанию, тем больше это поднимает вас в глазах персонала отеля. По этой логике Смиты привыкли всегда выбирать самые изысканные блюда, предлагавшиеся главным поваром ресторана, заказывать выдержанные вина и напитки лучших урожаев, требовать обслуживания в номере в самые невероятные моменты суток. И наконец, никогда не любезничать ни с кем — начиная от менеджеров и кончая сотрудниками рецепции, официантами и горничными.

Таковы (согласно показаниям Элен) были основные принципы, которых супруги придерживались в стремлении к роскоши, посещая самые дорогие отели вдоль и поперек Соединенного королевства. Единственное, что требовало внимательного планирования, было их исчезновение, которое лучше всего было осуществлять в то время, когда никто не выезжал из отеля — сразу после полудня. И это было обычным временем, когда семейство покидало бывших благодетелей — без предупреждения, без прощания, без оплаты, без ничего.

Когда Элен Смит появится в суде (что неизбежно, по мнению Льюиса), скорее всего эта темноволосая, привлекательная, с невинным взглядом обвиняемая не признает себя виновной в преступлениях, а предъявит суду тысячу причин, которые будут приняты во внимание. Она ни в коем случае не выглядела как преступник, и ее показания о пребывании в отеле «Хауорд» были ясными и честными.

Они заказали четыре (да!) бутылки шампанского — оба его очень любят! — две в новогоднюю ночь и две на следующий день, последняя все еще была в кладовой, если Льюис хочет ее видеть. (Льюис хотел). Да, она вспоминает кое-что о Баллардах, как и о Палмерах, но ее воспоминания об этом вечере были еще более смутны, чем у Филлипы Палмер. При этом она, как и Филлипа, считает, что вечер был прекрасно организован, все было очень забавно, а питание и напитки были воистину хороши. Смиты оба любили маскарады и в тот Новогодний вечер появились — достаточно странное сочетание! — она как обольстительная Клеопатра, он как самурай без меча. Не хочет ли Льюис увидеть костюмы? (Льюис хотел). Она не может с уверенностью вспомнить, много ли ел и пил Баллард в тот вечер. Но совершенно ясно помнит, как Баллард шел с ней рядом сквозь снег (О, да! тогда был сильный снегопад) к пристройке, как и то, что испачкал рукой правый лацкан ее пальто — что, конечно, Льюис мог бы посмотреть, если желает (Льюис пожелал).

В конце допроса Морс, не проявлявший вроде бы интереса к вопросам Льюиса и пролистывавший огромный том, озаглавленный «Пейзажи Томаса Харди», внезапно спросил: