Джон Карр - Три гроба
— Запомни мои слова, — сказала она, направляя на мужа сигарету. — Эта смазливая блондинка каким-то образом замешана в преступлении. Она жаждет крови. Держу пари, из нее не вышло бы даже хорошей… э-э… куртизанки, используя ее же термины. А если бы я когда-нибудь обошлась с тобой, как она обходится с Бондом Мэнгеном, и ты не заехал бы мне по физиономии, я бы никогда не стала с тобой разговаривать!
— Давай оставим личные чувства, — сказал Рэмпоул. — Кроме того, что плохого Розетт сделала Мэнгену? Насколько я понимаю, ничего. И ты ведь не можешь всерьез полагать, что она могла убить своего отца, даже если бы не была заперта в гостиной?
— Нет, потому что не понимаю, как она могла бы напялить этот маскарадный костюм и одурачить мадам Дюмон, — отозвалась Дороти. — Но уверяю тебя, что мадам Дюмон и Дреймен невиновны. Что касается Миллса, то он выглядит слишком чопорным, но твое мнение пристрастно, так как тебе не по душе ученые и разговоры о светлом будущем. И ты ведь сам признаешь, что его рассказ звучит правдиво?
— Да.
Дороти задумчиво курила.
— Мне лезут в голову потрясающие идеи. Наиболее подозрительными кажутся те двое, которых ты еще не видел. — Петтис и Бернеби.
— Почему?
— Вот почему. Петтиса ты отвергаешь, потому что он чересчур мал ростом, верно? Думаю, доктор Фелл с его эрудицией легко устранил бы это препятствие… Вспоминаю одну историю — не помню, где я ее читала, но она, кажется, фигурирует в нескольких средневековых легендах. На турнир приезжает огромный рыцарь в латах с опущенным забралом и побеждает всех противников. Потом против него выступает другой могучий рыцарь, ударяет его копьем в шлем и, к ужасу зрителей, сносит ему голову. Но тут из брони слышится тоненький голосок, и выясняется, что доспехи принадлежали красивому юноше, который был слишком мал и худ, чтобы заполнить их целиком.
Рэмпоул уставился на нее.
— Это вздор, милая моя, — с достоинством произнес он. — Ты хочешь сказать, что Петтис мог расхаживать с фальшивыми головой и плечами?
— Ты слишком консервативен. — Дороти сморщила нос. — По-моему, это неплохая идея. Тебе нужно подтверждение? Отлично! Разве Миллс не говорил о блестящих волосах и о том, что голова выглядела так, будто была сделана из папье-маше? Что ты на это скажешь?
— Скажу, что это чушь. У тебя нет более практичной идеи?
— Есть! — Дороти была охвачена вдохновением. — Это касается невозможной ситуации. Почему убийца не хотел оставлять следов на снегу? Вы все изобретаете замысловатые причины, которые сводятся к тому, что он просто решил поиздеваться над полицией. Чепуха, дорогой! Какой может быть единственная подлинная причина, по которой человек не хочет оставлять следы ног? Потому что эти следы могут указывать непосредственно на него. Очевидно, у убийцы имеется какая-то деформация ноги, след которой способен привести его на виселицу…
— Ну?
— А ты говорил мне, что Бернеби страдает косолапостью.
Когда незадолго до рассвета Рэмпоул наконец заснул, его преследовали сны, в которых деформированная нога Бернеби выглядела более зловеще, чем человек с фальшивой головой. Конечно, это была чепуха, но в кошмарном сне Рэмпоула она смешалась с загадкой трех могил.
Когда доктор Фелл постучал в дверь незадолго до девяти утра, Рэмпоул быстро побрился, оделся и побрел через безмолвный дом. Для доктора Фелла (как, впрочем, и для всякого другого) было необычно подниматься в столь ранний час по воскресеньям, и Рэмпоул понимал, что ночью произошла какая-то новая чертовщина. В коридорах было холодно, и даже огромная библиотека, где полыхал камин, приобрела нереальный облик, который присущ всему окружающему, если встаешь на рассвете, чтобы успеть на поезд. Завтрак на троих подали в эркере, выходящем на террасу. Небо было пасмурным и грозило снегопадом. Полностью одетый доктор Фелл сидел за столом, стиснув голову руками и уставясь в газету.
— Братец Анри снова взялся за дело, — проворчал он, ударив газетой по столу. — Хэдли только что звонил, сообщив кое-какие детали, и будет здесь с минуты на минуту. Для начала взгляните на это. А мы-то думали вчера вечером, что столкнулись с неразрешимой проблемой… Просто поверить не могу! Это напрочь вытеснило убийство Гримо с первой полосы. К счастью, газетчики не увидели связи между двумя преступлениями, а может быть, Хэдли велел им об этом помалкивать. Вот!
Рэмпоул, наливая кофе, читал заголовки. «МАГ УБИТ ПРИ ПОМОЩИ МАГИИ!» — гласил один из них, являя удовлетворение беллетристических амбиций автора. Другие были: «ЗАГАДКА КАЛИОСТРО-СТРИТ», «ВТОРАЯ ПУЛЯ ДЛЯ ТЕБЯ!».
— Калиостро-стрит? — переспросил американец. — Где это? Я думал, что слышал все причудливые названия улиц, но такое…
— При обычных обстоятельствах вы бы его никогда не услышали, — сказал доктор Фелл. — Это один из переулков, на которые натыкаешься случайно, пытаясь сократить путь и неожиданно обнаруживая целый район, затерянный в центре Лондона… Калиостро-стрит не более чем в трех минутах ходьбы от дома Гримо. Это маленький тупик за Гилфорд-стрит, по другую сторону Расселл-сквер. Насколько я помню, там полно лавчонок, которые не поместились на Лэмс-Кондьюит-стрит, и несколько жилых домов… Братец Анри отправился туда после стрельбы в доме Гримо, побродил там немного и завершил свою работу.
Рэмпоул пробежал глазами статью.
«Тело убитого человека, найденного прошлой ночью на Калиостро-стрит, Западный округ, 1, было опознано. Это Пьер Флей, французский фокусник и иллюзионист. Хотя он уже несколько месяцев выступал в мюзик-холле на Коммершл-роуд, Восточный округ, две недели назад он снял комнату на Калиостро-стрит. Вчера вечером, около половины одиннадцатого, его обнаружили застреленным при обстоятельствах, похоже указывающих на то, что мага убили при помощи магии. Три свидетеля утверждают, что никого не видели и не заметили никаких следов, но четко слышали, как чей-то голос произнес: «Вторая пуля для тебя».
Длина Калиостро-стрит всего двести ярдов, и она упирается в глухую кирпичную стену. Несколько магазинов в начале улицы были уже закрыты, но кое-где светились витрины, а тротуары перед ними были подметены. Однако ярдов через двадцать и на тротуаре, и на мостовой начинался нетронутый снег.
Мистер Джесс Шорт и мистер Р.Г. Блэкуин, приехавшие в Лондон из Бирмингема, направлялись в гости к другу, живущему в конце улицы. Они шли по правому тротуару, спиной к началу улицы. Мистер Блэкуин, повернувшись, чтобы посмотреть на номера домов, заметил человека, идущего позади на некотором расстоянии. Этот человек двигался медленно, нервно озираясь по сторонам, словно ожидал увидеть кого-то рядом. Он шел посередине улицы, но свет был тусклым, и кроме того, что это высокий мужчина в шляпе с опущенными полями, мистер Шорт и мистер Блэкуин больше ничего не могли разглядеть. В то же время констебль Генри Уизерс, патрулировавший Лэмс-Кондьюит-стрит, подошел к углу с Калиостро-стрит. Он увидел идущего по снегу мужчину, который оглянулся, но не заметил его. И через три или четыре секунды это произошло.
Мистер Шорт и мистер Блэкуин услышали позади крик — почти что визг. Потом послышался голос, четко произнесший слова: «Вторая пуля для тебя», за которыми последовали смех и приглушенный пистолетный выстрел. Когда они повернулись, человек, шедший сзади, пошатнулся, снова закричал и упал лицом вниз.
Они видели, что улица абсолютно пуста от начала до конца. Более того, мужчина шел посредине мостовой, и оба заявляют, что на снегу были только его следы. Это подтверждает констебль Уизерс, который прибежал от самого начала улицы. При свете витрины ювелирного магазина они видели жертву, лежащую лицом вниз, раскинув руки, и кровь, вытекающую из раны под левой лопаткой. Оружие — длинноствольный револьвер «кольт» 38-го калибра устаревшего образца, тридцатилетней давности, — валялось на снегу несколькими футами позади тела.
Несмотря на слова, которые они все слышали, и оружие, лежащее на некотором расстоянии, свидетели при виде пустой улицы решили, что мужчина застрелился. Они увидели, что он еще дышит, и отнесли его в приемную доктора М.Р. Дженкинса в конце улицы, покуда констебль убеждался в отсутствии следов убийцы. Жертва вскоре умерла, так и не заговорив.
Далее последовали удивительные открытия. Пальто незнакомца возле раны было обожжено и почернело. Это доказывало, что оружие, очевидно, было прижато к спине или находилось всего в нескольких дюймах от нее. Но доктор Дженкинс высказал мнение, впоследствии подтвержденное полицией, что самоубийство исключается. По его словам, ни один человек не мог выстрелить себе в спину под таким углом, особенно из длинноствольного оружия. Это было убийство, но абсолютно невероятное. Если человека застрелили с некоторого расстояния из окна или двери, отсутствие убийцы или даже следов ног не означало бы ничего. Но его убил тот, кто стоял рядом, говорил с ним и исчез.
