Филлис Джеймс - Лицо ее закройте
– Нравилась? – Женщина нервно засмеялась. – Ну не странный ли это вопрос, инспектор?
– Разве? А почему?
Она попыталась скрыть смущение и ответить на вопрос, все продумав и взвесив.
– Даже и не знаю, что сказать. Если бы вы задали мне этот вопрос неделю назад, я бы, не задумываясь, сказала, что Салли отличная работница и замечательная девушка, которая изо всех сил старается заслужить прощение за свою ошибку. Но теперь меня мучат сомнения – может, ошиблась я в ней, может, она лицемеркой была. – Она говорила с печалью специалиста, чьи неоспоримые суждения оказались на поверку ложными. – Боюсь, мы никогда теперь не узнаем, искренней она была или нет.
– Вы подразумеваете под словом «искренняя», была ли она действительно влюблена в Стивена Макси?
Мисс Лидделл грустно покачала головой:
– По тому, как она все это преподнесла, ни за что не скажешь. Никогда в жизни я не испытывала такого ужаса, инспектор, никогда. Конечно, не имела она права принимать его предложение, что бы она к нему ни чувствовала. Встала у окна и сообщила нам свою новость, победительница, да и только. Он совсем растерялся, побелел как полотно. Тяжелые минуты выпали бедняжке миссис Макси. До конца дней своих не прощу себе. Ведь это я рекомендовала Салли в Мартингейл, вы же знаете. Мне это казалось прекрасной перспективой для нее, во всех отношениях прекрасной. И на тебе.
– Значит, вы верите, что смерть Салли Джапп непосредственно связана с ее помолвкой с мистером Макси?
– Да, похоже на то.
– Согласен, ее смерть кому-то на руку, у кого было основание отнестись враждебно к предполагаемой женитьбе. Семейству Макси, к примеру.
Лицо мисс Лидделл вспыхнуло.
– Но это нелепо, инспектор! Как можно сделать такое чудовищное предположение! Чудовищное! Конечно, вы плохо знаете эту семью, не то что мы, но поверьте: подобная версия – дикость. Как можно было подумать, что я их имела в виду! Мне лично абсолютно ясно, что произошло. Салли вовсю крутила с кем-то, кого мы не знаем, и когда парень услыхал о помолвке, потерял над собой контроль. Он ведь влез в окно, верно? Так мне мисс Бауэрз сказала. Вот вам и доказательство, что это не член семьи.
– Убийца, не исключено, вылез из окна. Но мы пока не знаем, как он – или она – попал в комнату.
– Ну можно ли вообразить, что миссис Макси спускается вниз по стене?! Она не в состоянии это сделать
– Я ничего не воображаю. Лестница была на своем обычном месте, и ею мог воспользоваться любой. Ее могли приставить к стенке заранее, даже если убийца проник в комнату через дверь.
– Но Салли услыхала бы. Даже если бы лестницу приставляли очень тихо. Или она могла выглянуть из окна и увидеть ее.
– Может быть. Если бы она не спала.
– Я не понимаю вас, инспектор. Вы, похоже, подозреваете эту семью. Если бы вы только знали, сколько они сделали для девчонки.
– Я был бы рад узнать. А вам следует понять меня правильно. Я подозреваю каждого, кто знал мисс Джапп и у кого нет алиби. Поэтому я сейчас здесь.
– Вы знаете, очевидно, где и когда я была. Не собираюсь из этого делать секрета. Доктор Эппс подвез меня. Мы уехали из Мартингейла примерно в половине одиннадцатого. Я кое-что записала здесь, в этой комнате, потом прогулялась по саду. Около одиннадцати легла спать, для меня это довольно поздно. Я услышала о чудовищном событии, когда заканчивала завтрак. Позвонила мисс Бауэрз и спросила, не смогу ли я забрать Джимми ненадолго, пока они не решат, что с ним делать дальше. Естественно, я оставила девушек на мисс Поллак, свою заместительницу, и тотчас же поехала в Мартингейл. Позвонила Джорджу Хопгуду и попросила его подогнать такси.
– Вы сказали ранее, что известие о помолвке мисс Джапп с мистером Макси послужило причиной ее смерти. Но как эти новости узнали в деревне? Мне пояснили, что мистер Макси сделал ей предложение в субботу вечером, так что ни одному человеку, кто не был у них в доме после этого, не могло стать известно о помолвке.
– Доктор Макси, может, и сделал предложение в субботу, но, без сомнения, девчонка решила подцепить его куда раньше. Что-то у нее сложилось, я уверена в этом. Я видела ее на празднике, она весь день пылала от возбуждения. А вам рассказывали, что она вырядилась в точно такое, как у миссис Рискоу, платье?
– Вы даже не допускаете мысли, что у нее мог быть еще какой-то мотив?
– Просто это доказывает, в каком направлении у нее работали мозги. Будьте уверены, Салли получила по заслугам. Мне просто очень жалко Макси – по ее вине они оказались втянуты в такую неприятную историю.
– Вы сказали, что легли спать около одиннадцати, погуляв в саду. Может кто-нибудь подтвердить ваши слова?
– По-моему, меня никто не видел, инспектор. Мисс Поллак и девочки ложатся спать в десять. У меня, естественно, свой ключ. Вообще-то я к таким прогулкам не привыкла, но очень уж разнервничалась. Не могла не думать о Салли и мистере Макси, понимала, что мне не заснуть, если слишком рано лягу.
– Спасибо. И еще два вопроса. Где вы храните ваши личные бумага? Я имею в виду документы, касающиеся приюта. Письма в комитет, к примеру.
Мисс Лидделл подошла к конторке розового дерева:
– В этом ящике, инспектор. Естественно, я его запираю, но убирать в комнате я разрешаю только самым надежным девушкам. Ключ лежит вот в этом небольшом ящичке наверху.
Она приподняла крышку конторки и показала, где именно. Пожалуй, только самая ленивая и тупая горничная не найдет ключ, решись она его поискать, подумал Далглиш. Мисс Лидделл явно привыкла иметь дело с девицами слишком трусливыми, что бы совать нос в официальные бумаги. Но Салли Джапп, он подозревал, не была ленивой или тупой. Он поделился своими сомнениями с мисс Лидделл, и, как того и ожидал, образ Салли, ее перебирающие бумаги пальцы и насмешливый взгляд взбесили мисс Лидделл куда сильнее, чем его вопрос относительно семьи Макси.
– Вы считаете, что Салли могла рыться в моих вещах? Ни за что бы в это не поверила, но, может, вы правы. Да, да, теперь понятно. Вот почему ей нравилось убирать здесь. Все это послушание, вежливость – одна видимость. И подумать только – я доверяла ей. Я впрямь считала, что она привязана ко мне, что я помогаю ей. Вы знаете, она делилась со мной своими секретами. Но она врала мне, ясное дело. Смеялась небось надо мной. Наверное, и вы меня дурой считаете. Что ж, может, и так, но я ничего такого не сделала, чего бы мне надо было стыдиться. Ничего! Вам наверняка уже доложили о той сцене в столовой Макси. Ей меня не напугать. Кое-какие были у меня здесь трудности в прошлом. Я с цифрами и счетами не в ладах. Никогда и не прикидывалась, что у меня это получается. Но ничего дурного я не сделала. Спросите у любого члена комитета. Салли могла рыться в моих бумагах, сколько ей заблагорассудится. Ей бы только на пользу пошло.
Ее трясло от бешенства, и, произнося последние слова, она даже не пыталась скрыть горькое злорадство. Далглиш не ожидал, что его последние слова будут иметь такой эффект.
– Один из моих подчиненных был у Прокторов, ее ближайших родственников. Мы надеялись, что они сообщат нам какую-нибудь информацию относительно ее жизни. Дома была их дочка, она кое-что рассказала нам. Не объясните ли мне, мисс Лидделл, почему вы звонили мистеру Проктору рано утром в субботу в утро праздника? Девочка сказала, что она подходила к телефону.
Яростное негодование внезапно сменилось крайним удивлением. Забавное получилось зрелище.
– Я-а? Звонила мистеру Проктору? Не понимаю, о чем вы! Я не разговаривала с Прокторами с тех пор, как Салли переехала в Мартингейл. Они никогда ею не интересовались. С чего это вдруг мне звонить Проктору?
– Это как раз мне и хотелось узнать, – сказал Далглиш.
– Глупость какая-то! Если бы я позвонила Проктору, с чего бы мне теперь отказываться?! Не звонила я. Девочка сказала неправду.
– Безусловно, кто-то говорит неправду.
– Я не говорю, – отрезала мисс Лидделл решительно, хотя грамматически не очень верно.
Далглиш, по крайней мере в этом, был склонен поверить ей. Когда она провожала его до дверей, он спросил мимоходом:
– Вы рассказали кому-нибудь, возвратясь домой, о том, что произошло в Мартингейле, мисс Лидделл? Если ваша помощница еще не легла спать, вы, естественно, сообщили ей о помолвке.
Мисс Лидделл замялась, потом стала оправдываться:
– Эту новость все равно бы все узнали, верно? Я хочу сказать, Макси вряд ли рассчитывали, что она будет храниться в тайне. Я действительно рассказала мисс Поллак. И мисс Пуллен. Она пришла из «Розового коттеджа», чтобы вернуть чайные ложки, которые мы давали на праздник. Болтала с мисс Поллак, когда я вернулась из Мартингейла. Так что мисс Пуллен знала тоже, но вы же не станете утверждать, что есть какая-то связь между тем, что я рассказала ей, и смертью Салли?
