Агата Кристи - Ранние дела Пуаро
— Ну, сэр, слово в слово-то я не помню, но вроде того, что «Джейн, мои планы изменились. Случилось.., одним словом, мне придется ехать дальше. Возьмите багаж и сдайте его в камеру хранения, а сами идите в буфет и ждите меня».
«Здесь, на станции, мэм?[76]» — спрашиваю.
«Да-да, на станции. Я вернусь, но не знаю когда. Может быть, довольно поздно».
«Хорошо, — говорю, — мэм». Вопросов я, понятно, не задавала — кто я такая, чтоб их задавать, — но мне все это показалось странным.
— Это было непохоже на вашу хозяйку?
— Еще как непохоже, сэр.
— Ну и как вы это объяснили для себя?
— Ну я, сэр, подумала, что все дело в том джентльмене, который стоял в купе у окна. Разговаривать-то она с ним не разговаривала, но пару раз обернулась, вроде спросить его хотела, все ли она правильно говорит.
— Лица его вы не видели?
— Нет, сэр, он ко мне все время спиной стоял.
— Ну и как он выглядел со спины?
— Ну, пальто бежевое, шляпа дорожная. Сам высокий и худой, волосы темные.
— Вы его раньше не видели?
— Да вроде нет, сэр.
— Это случайно был не мистер Каррингтон?
— Нет, сэр, навряд ли, — удивилась Джейн Мэйсон.
— Вы уверены?
— Сложен-то он был примерно как хозяин, сэр.., но мне и в голову не пришло, чтоб… Мы хозяина-то редко видим… Не знаю, сэр, может — он, может — не он…
Пуаро подобрал с ковра булавку и с недовольным видом на нее уставился.
— А мог этот человек, — продолжал он после паузы, — сесть в поезд уже в Бристоле, перед тем как вы подошли к купе миссис Каррингтон.
— Да, сэр, пожалуй что, мог. Со мной в купе много народу ехало, так что я оттуда не сразу выбралась, да еще на перроне толпа была, вот я и задержалась. Но все равно они минуту или две могли успеть поговорить, никак не больше. Я-то думала, он просто из другого купе пришел.
— Очень может быть. — И Пуаро задумался, наморщив лоб.
— А знаете, сэр, как хозяйка была одета?
— Кое о чем писали в газетах, но я больше полагаюсь на ваши слова.
— На ней была белая песцовая шапка, сэр, с белой в крапинку вуалью, и синий с ворсом костюм — такого цвета, сэр, который называют электрик[77].
— М-да, броско, — пробурчал Пуаро.
— Вот именно, — отозвался мистер Холлидей. — Инспектор Джепп надеется, что это поможет установить место преступления. Всякий, кто ее видел, тут же ее вспомнит.
— Precisement![78] Благодарю вас, мадемуазель.
Горничная удалилась.
— Ну что ж! — энергично поднялся со стула Пуаро. — Здесь мы сделали все, что могли. Единственное, о чем я хотел бы попросить вас, мосье, это рассказать мне все — все без утайки.
— Я вам все и рассказал.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен.
— Тогда говорить больше не о чем. Я вынужден отказаться от расследования.
— Почему?
— Вы неискренни со мной.
— Но позвольте…
— Вы от меня что-то скрываете.
После секундного замешательства Холлидей вынул из кармана лист бумаги и протянул его моему другу.
— Надо думать, вы имеете в виду это письмо, мосье Пуаро — хотя разрази меня гром, не понимаю, как вы узнали о нем!
Пуаро, улыбнувшись, развернул письмо, написанное изящным, несвойственным английской манере письма почерком, и прочел его вслух.
«Chere Madame»[79], — гласило письмо, — С невыразимым наслаждением я жду блаженства новой встречи с Вами. После Вашего столь любезного ответа на мое письмо я едва сдерживаю нетерпение. Я не забыл те дни в Париже. Как ужасно, что завтра Вы должны уехать из Лондона. Но очень скоро, может быть, скорее, чем Вы думаете, я вновь буду иметь счастье созерцать ту, чей образ вечно царит в моем сердце.
Примите, chere Madame, уверения в моих нежных и неизменных чувствах.
Арман де Рошфор
Пуаро с поклоном вернул письмо Холлидею.
— Полагаю, мосье, вы не знали о том, что ваша дочь решила возобновить знакомство с графом де ла Рошфором?
— О да, просто как гром с ясного неба! Я это письмо нашел у нее в сумочке. Для вас, мосье Пуаро, надо думать, не секрет, что этот так называемый граф — авантюрист и прохвост.
Пуаро кивнул.
— Но я хочу знать, откуда вам стало известно о существовании этого письма.
— Мосье, — улыбнулся мой друг, — я ничего не знал наверняка. Скажу только, что сыщику недостаточно уметь читать следы и распознавать по пеплу, чья это сигарета. Сыщик должен быть психологом. Я знаю, что вы не любите вашего зятя и не доверяете ему; ему выгодна смерть вашей дочери; таинственный человек в поезде, судя по описанию горничной, был на него похож. И однако же вас это не насторожило! Почему? Явно потому, что вы подозреваете кого-то другого. Отсюда следует, что вы от меня что-то скрывали.
— Вы правы, мосье Пуаро. Я не сомневался, что убийца — Руперт, пока не нашел это письмо. Оно все перевернуло. Да. Граф пишет: «…очень скоро, может быть, скорее, чем Вы думаете». Вряд ли он стал бы тянуть и дожидаться, пока вам станет известно о его появлении. Возможно, именно он находился в купе вашей дочери. Он ведь, насколько я помню, тоже высокий брюнет?
Холлидей кивнул.
— Что ж, мосье, позвольте откланяться. В Скотленд-Ярде, надо полагать, есть реестр драгоценностей?
— Есть. Инспектор Джепп как раз здесь, так что вы могли бы с ним переговорить.
Наш старый друг Джепп приветствовал Пуаро радостно, но с оттенком откровенного превосходства:
— Как дела, мосье? Надеюсь, разный взгляд на некоторые вещи не омрачит наших отношений. Как ваши серые клеточки? Полный порядок?
— Серые клеточки делают свое дело, дорогой мой Джепп, можете не сомневаться, — лучезарно улыбнулся Пуаро.
— Ну, тогда все в порядке. Как думаете, это Руперт Каррингтон или просто грабитель? Мы, конечно, не спускаем глаз со скупщиков краденого. Если камешки где-нибудь всплывут, нам это тут же станет известно. А крали их не для того, чтобы любоваться, будьте уверены. Пока что я пытаюсь установить, где был вчера Руперт Каррингтон. За ним установлено наблюдение.
— Вам не кажется, что это следовало бы сделать днем раньше? — с невинным видом осведомился Пуаро.
— Шутник вы, мосье Пуаро. Ну, мне пора на вокзал. Сегодня надо объехать Бристоль, Вестон и Таунтон. Пока.
— Зайдете вечером рассказать о результатах?
— Само собой, если успею вернуться.
— Нашему инспектору не сидится на месте, — заметил Пуаро, когда за Джеппом закрылась дверь. — Он мчится то туда, то сюда, измеряет следы, собирает грязь с подошв и окурки из плевательниц. Он все время в работе! Просто носом землю роет! А упомяни я при нем о психологии? Да он просто ухмыльнется и скажет про себя: «Бедняга Пуаро! Старость не радость! Совсем сдал!» Джепп — это то самое «молодое поколение, которое стучится в дверь». Ма foi[80], они стучатся в эту дверь с таким остервенением, что не замечают: дверь-то открыта!
— А что будем делать мы?
— Ну, поскольку у нас есть carte blanche[81] Карт-бланш — полная свобода выбора, свобода поступать так, как человек считает правильным, я потрачу три пенса на звонок в «Ритц»[82] — возможно, вы обратили внимание, что именно там остановился наш граф. После чего, принимая во внимание, что ноги у меня промокли и я уже дважды чихнул, я отправлюсь домой и сварю себе tisane[83].
Пуаро сдержал слово, и мы с ним встретились вновь только на следующее утро. Когда я вошел в столовую, он невозмутимо доедал свой завтрак.
— Ну? — подступил я к нему. — Что нового?
— Ничего.
— А что Джепп?
— Я его не видел.
— А граф?
— Он уехал из «Ритца» позавчера.
— В день убийства?
— Да.
— Тогда все ясно! Руперт Каррингтон невиновен.
— Только потому, что граф уехал из «Ритца»? Вы торопитесь с выводами, друг мой.
— Графа так или иначе надо найти и арестовать. Только вот какой у него был мотив?
— Драгоценности на сумму в сто тысяч долларов — очень веский мотив. Меня интересует другое: зачем было ее убивать? Ведь можно было просто выкрасть драгоценности. Она бы ни за что не обратилась в полицию.
— Почему?
— Потому что она женщина, mon ami. Она когда-то любила этого человека и перенесла бы потерю драгоценностей молча. А граф, тонкий знаток женской психологии — отсюда и все его успехи у дам, — это прекрасно знал. С другой стороны, если ее убил Руперт Каррингтон, зачем ему было брать драгоценности, которые неминуемо наведут на его след полицию? Они и так достались бы ему.
— Для отвода глаз.
— Возможно, друг мой, возможно! А вот и Джепп — узнаю его стук.
Инспектор был в превосходном настроении, он просто сиял.
— Приветствую, Пуаро. Только что вернулся, и не с пустыми руками. А вы как?
— Я? Я приводил в порядок свои мысли, — скромно потупился Пуаро.
Джепп от души расхохотался.
— Старик определенно дряхлеет, — тихонько шепнул он мне, а вслух изрек:
