Мэри Лондон - Убийство из суеверия
— И все-таки, Дуглас, тут снова кое-что не сходится… По поводу чего у Кевина с тем, вторым, мог завязаться спор, если при них еще не было украденного? В сделках подобного рода покупатель сперва тщательно проверяет товар, оценивает и только потом отвечает на предложение. Так что ссора между ними могла вспыхнуть лишь после того, как вещи были осмотрены и оценены!
— Правда ваша. В таком случае, что же все это значит?
— В таком случае, — сказал сэр Малькольм, — это означает, что если некто третий действительно увидел Кевина уже мертвым, то между жертвой и убийцей не могло быть денежных разногласий, о чем мы только что с вами говорили. И тут мы сталкиваемся с практически бесконечным числом версий! Тем, вторым, по нашим предположениям, убийцей, мог быть кто угодно — какой-нибудь мафиози, имевший зуб на Адамса, или ревнивый соперник — герой темной любовной истории, или же человек, которого Кевин шантажировал и который решил свести с ним счеты…
— А может, Мартин Даллингтон? Или Дервантер? Эти двое со своим колдовством и выкрутасами… Потом, должен сказать… Я тут подумал, может, наш профессор… этот… ну, как его? Шаман! Наверняка он сам все и устроил, и, конечно, без сатанизма и без помощи нотариуса, его сообщника, тут не обошлось!
— Значит, с помощью своих психических возможностей они взяли и перенесли предметы по воздуху и разложили вокруг Кевина в строго определенном порядке… Это и есть ваша новая версия?
— Ах, сэр Малькольм, вы меня только путаете… Ну, а если имело место сведение счетов, что там делал третий фигурант с украденными вещами?
Сэр Малькольм улыбнулся с таким видом, который старшему инспектору был очень хорошо знаком. Да, Форбс уже знал наверняка: его знаменитый друг распутал головоломку и намеренно тянет время, чтобы наказать его, Форбса, за излишнюю подозрительность. Покончив с яйцом всмятку, старший инспектор продолжал:
— Я все думаю, как там Элис…
— Скоро узнаем. Как только закончим завтракать, поедем к Даллингтону. Может, люди Финдли нашли что-нибудь новенькое…
Через четверть часа полицейская машина уже везла их по знакомому адресу. Дождь шел, не переставая. Лондон обретал все более печальный вид, и так, наверное, будет до самых рождественских праздников.
Сыщиков вышел встречать Мартин Даллингтон. Лицо у него осунулось. Спал он, очевидно, плохо. Профессор попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса. Потом он сообщил, что его невеста, наконец, вышла из комы. Лечащий врач считает, что ее жизнь теперь вне опасности. И через неделю Элис должна полностью поправиться. А пока за нею будут наблюдать там же, в ричмондской больнице.
— Замечательно, — сказал сэр Малькольм. — Тем более что в нашем деле ее участие уже не понадобится…
— Значит, вы уже все знаете? — осведомился профессор.
— Любезный друг, — как будто не расслышав вопроса, продолжал благородный сыщик, — мне бы хотелось попросить вас ничего больше не скрывать.
— Хорошо! Да и с какой стати?
— Из чувства стыда или уважения к своей любимой, что, впрочем, вполне понятно. Только давайте покончим с уловками. Кевин Адамс вас шантажировал?
Даллингтон как будто удивился.
— Нет. Честное слово.
— Тогда поставим вопрос иначе: вы получали анонимные письма?
Профессор поджал губы и после недолгого молчания живо проговорил:
— Джентльмены, что мы все стоим в вестибюле. Давайте пройдем ко мне в кабинет.
И наши друзья проследовали за профессором. Сев в кресло, Даллингтон продолжал:
— Я считал себя не вправе говорить с вами на эту тему.
— Почему же? — поинтересовался Форбс.
— Потому что я не видел связи между теми письмами и смертью Кевина. К тому же в них было столько оскорблений и грубости, что мне хотелось скорее все это забыть.
— Они были составлены из букв, вырезанных из газет, так?
— Совершенно верно.
— Вы их сохранили?
— Конечно, нет! Подобной грязи место только на помойке!
— Сколько всего было писем, и когда вы их стали получать?
— С десяток. А приходить они стали примерно полгода назад.
— О чем в них говорилось, в двух словах?
— Об Элис. Ее обвиняли во всех тяжких… Как объяснить вам все эти унизительные мерзости и непристойности? У меня нет слов передать то, что там было написано.
— Элис знала о письмах?
— Нет, конечно! Я никогда ей не рассказывал. Это было бы совершенно бестактно, и ее бы это жестоко оскорбило…
— Что ж, это только делает вам честь, — заверил его сэр Малькольм. — Значит, если я правильно понял, письма стали приходить уже после того, как вы объявили о своей помолвке с Элис.
— Совершенно верно.
— И вы не догадывались, кому такое могло прийти в голову?
— Признаться, нет, — в нерешительности проговорил Даллингтон. — Да и когда в голову порой приходят разные подозрительные мысли, стараешься всеми силами гнать их прочь… Это так горько!..
— Хотя настаивать пока нет необходимости, — решительно сказал сэр Малькольм, — однако, если позволите, профессор, мне бы все же хотелось задать вам один вопрос, по-дружески.
— Пожалуйста, спрашивайте.
— Так вот, знай вы, кто писал эти унизительные письма, вы смогли бы его убить?
Даллингтон воспринял столь прямой вопрос, не моргнув глазом. Он обратил на сэра Малькольма взор, полный грусти:
— Отвечу вам прямо — как другу и как дознавателю. Да, смог бы, но клянусь на этом самом месте, я не убивал.
— Принимаю ваши слова к сведению, — только и сказал сэр Малькольм. И, обращаясь к старшему инспектору, прибавил: — Дуглас, будьте так любезны, предупредите гостей профессора Даллингтона, что через час я хотел бы увидеться с ними всеми в столовой. Пора с этим заканчивать.
— Сэр, вы уверены, что во всем разобрались? — тревожным голосом воскликнул профессор.
— Дорогой Мартин, не беспокойтесь. Хоть это было и непросто, я все-таки понял, почему книга Уоллиса оказалась рядом с телом Кевина Адамса.
Даллингтон вздохнул как будто с облегчением и, казалось, размяк в своем кресле.
Глава 17
Первым в столовую пришел профессор Даллингтон, следом за ним подошли Тейлоры. Не успели они сесть за стол, как подоспел и Брайан Дервантер. Нотариус поддерживал Эмму Адамс — она, казалось, постарела лет на десять, голова у нее непроизвольно тряслась. Старший инспектор Дуглас Форбс, лейтенанты Финдли и Беринг заняли места в глубине столовой.
Как только все разместились, сэр Малькольм, оставшийся стоять, сразу приступил к делу:
— Леди и джентльмены, я собрал вас, чтобы постараться вместе с вами выяснить причину смерти Кевина Адамса, которая постигла его при весьма необычных обстоятельствах. К сожалению, мисс Элис Адамс не может к нам присоединиться, но я искренне благодарю госпожу Эмму Адамс за то, что она согласилась быть с нами. Поверьте, мадам, мы все соболезнуем вашему горю и сделаем все, чтобы смягчить предстоящие объяснения и не причинить вам лишних страданий.
Вдова профессора Грегора Адамса тяжело вздохнула — казалось, из последних сил. Нотариус положил руку ей на плечо и что-то сказал на ухо, но она, похоже, его не расслышала.
— В сущности, — продолжал сэр Малькольм, — в этом деле мы столкнулись с весьма хитроумной загадкой, и чтобы ее разгадать, пришлось сначала выяснить кое-какие и правда странные обстоятельства, повлекшие за собой смерть молодого человека с непростым характером. Простите, госпожа Адамс, что затрагиваю память о вашем сыне, но я это делаю и буду делать впредь только по мере необходимости. Вы нежно любили его, даже боготворили. Каждый из присутствующих здесь знает, что представляла собой ваша любовь: то была нездоровая, слепая страсть. Меня поразило то, что вы сказали, когда пытались покончить с собой. Профессор Даллингтон передал мне ваши слова. Вы не только запрещали сыну встречаться с другими женщинами, хотя ему уже было двадцать восемь лет, но и потом обвинили одну из них в том, что она его убила.
Эмма Адамс обратила на сэра Малькольма свое лицо — оно было мертвенно-бледное. Ее глаза смотрели на благородного сыщика с непреклонной строгостью, губы дрожали, но с них не сорвалось ни единого звука.
— В итоге, — продолжал благородный сыщик, — Кевин пытался уклониться от вашей всепоглощающей материнской любви, связавшись с миром, глубоко чуждым его семейному кругу, — с игроками, мошенниками и прочими проходимцами. Полиция держала его на заметке, и, будь он сейчас жив, так бы и катился дальше вниз. Кстати, именно поэтому мы сначала подумали, что убийство совершили его друзья-приятели, — может, кто-то решил свести с ним счеты, а может, причиной была неудачная сделка. У профессора Даллингтона украли из коллекции кое-какие вещи, и потом их нашли возле тела убитого. Но тут мы задумались: почему злоумышленник, убив Кевина, не забрал украденное, ради чего он, вероятно, и пришел на встречу с ним? И действительно, след этот, должен признаться, оказался ложным. Так что возвращаться к нему мы больше не будем. — Сэр Малькольм вдохнул из своего чудодейственного ингалятора, после чего продолжал: — На самом деле надо было понять психологию не только Кевина, но и одного из вас. На семейном совете, который вы решили собрать, чтобы обсудить предстоящую свадьбу профессора и Элис, прежде всего, предстояло решить вопрос с долгом Адамсов в отношении Тейлоров. Мартин Даллингтон взялся погасить долг за свой счет при условии, что к нему перейдет часть коллекции покойного учителя, Грегора Адамса. Такое решение, похоже, устраивало всех, кроме Кевина, поэтому на совете он вел себя непреклонно, грубо и даже враждебно.
