Джозефина Тэй - Человек из очереди
— Где мне найти этого Бадделея? — спросил Грант.
— Трудноватый вопрос, — отозвался Лейси, и снова на его лице появилась та же полуулыбка. — Штука в том, что Бадделей уже два года как помер.
— Ах так? И с тех пор вы не встречали Соррела?
— Нет. Не знаю, что с ним сталось. Наверное, скрипит пером где-нибудь в конторе.
К ним подвели рысака. Лейси скинул пальто, снял галоши, аккуратно поставил их на травку, и грум подсадил его в седло.
— Алвинсона сегодня нет? — спросил он, подбирая поводья (Алвинсон был тренером лошадей Марри). — Он сказал, у вас будут указания.
— Указания обычные. Делайте что считаете нужным. Похоже, он должен победить.
— Ну и прекрасно, — спокойно откликнулся Лейси, и они проследовали к выходу на полосу — лошадь и человек: зрелище самое замечательное из тех, какие еще способен предоставить нам неласковый цивилизованный мир.
— Не унывайте, Грант, — сказал Марри, пока они направлялись к своим местам на трибуне. — Хоть Бадделей и умер, я знаю человека, который хорошо его знал. Кончится заезд, и я проведу вас к нему.
После этого Грант целиком отдался наслаждению скачками. Наблюдал, как на самом дальнем отрезке круга на фоне серого занавеса леса мелькают и струятся яркие цвета жокейских курточек, в то время как все трибуны, затаив дыхание, следили за ними; тишина стояла такая, как если бы Грант был здесь совсем один, а вокруг — только мокрые деревья и влажная трава, да серая цепочка деревьев на горизонте. Наблюдал изнурительную борьбу на последней прямой и схватку на последних финишных метрах, когда лошадь Марри пришла второй, отстав всего на голову. После того как Марри снова посмотрел на свою лошадку и поздравил Лейси с успехом, он повел Гранта к тотализаторам, где представил старикану с румяными щечками — таких обычно изображают на рождественских открытках в виде кучера, управляющего несущейся сквозь снег почтовой каретой.
— Ты вроде знал Бадделея, Такер, — обратился к нему Марри. — Не помнишь, что сталось с его помощником?
— С Соррелом? — откликнулся человек с рождественской открытки. — Он открыл свое дело. У него контора на Минлей-стрит.
— Ездит на круг?
— По-моему, нет. У него только контора. Последний раз, как я его видел, дела у него шли хорошо.
— Когда это было?
— Давно уже.
— Вы знаете его домашний адрес? — спросил Грант.
— Нет, не знаю. А кому он помешал? Он хороший парень, этот Соррел.
Последнее замечание показывало, что Такер что-то заподозрил, и Грант поспешил заверить его, что никаких претензий к Соррелу у него нет. Тогда Такер при помощи большого и указательного пальцев растянул рот и издал пронзительный свист, адресуя его ближней к кругу трибуне. Из массы обернувшихся на свист лиц он выбрал то, которое ему было нужно, и властно крикнул:
— Эй, Джо, дай-ка мне Джимми на минутку, дело есть.
И Джо тут же предъявил ему Джимми, как вынимают из кармана часы на цепочке. Джимми подошел к ним и оказался чистеньким юнцом с невинным личиком херувима, в умопомрачительного рисунка рубашке.
— Ты вроде был приятелем Соррела, так?
— Так, но я его тыщу лет не видел.
— Знаешь, где он живет?
— Ну в те времена, когда мы еще виделись, он занимал квартиру на Брайтлинг Крисчент. Это недалеко от Фулхэм-Роуд. Я у него там бывал. Номер дома уже забыл, но хозяйку звали Эверет. Он там давно живет, Берт Соррел. Он же сирота.
Грант описал Даго и осведомился, имелся ли у Соррела такой знакомый.
Нет, Джимми такого с Соррелом не встречал, но, как он уже сказал, они тыщу лет не виделись. Берт поотстал от прежних дружков, когда открыл свое дело, хотя иногда и появлялся на скачках — так, удовольствия ради, а может, и за информацией. По подсказке Джимми Грант порасспрашивал еще двоих, которые знали Соррела, но ни один из них не пролил света по части того, с кем еще водил компанию Соррел. Букмекеры — народ особый. Они были поглощены своими делами, и Грант не вызывал у них большого интереса, а едва подошло время для следующих ставок, попросту забыли о его существовании. Грант сказал Марри, что он все закончил, и Марри, чей интерес к скачкам после последнего заезда заметно поостыл, тут же засобирался обратно в город. Но когда машина медленно выкатила со стоянки, Грант обернулся и окинул маленький, оживленный ипподром, подаривший ему необходимую информацию, довольным взглядом. «Когда выдастся свободный денек, надо будет обязательно заглянуть сюда и устроить себе праздник», — подумал он.
На обратном пути Марри с воодушевлением толковал о том, что его занимало больше всего: о букмекерах и об их привычке держаться особняком.
— Они вроде шотландцев: между собой могут грызться как угодно, но, если кто-то вмешивается со стороны, они все сразу объединяются и выступают единым фронтом.
Говорил он также о лошадях и об их капризах; о тренерах и их твердых нравственных принципах; о Лейси и его находчивости. Потом все-таки спросил:
— Как продвигается дело об убийстве в очереди?
Грант ответил, что все идет хорошо. Если и дальше пойдет так же, то через денек-другой они, вероятно, произведут арест убийцы.
— Послушайте, не в связи ли с этим делом вам нужен Соррел? — спросил Марри после недолгого молчания.
Марри проявил себя человеком настолько деликатным, что Грант не стал отмалчиваться.
— Нет, — коротко сказал он. — В этой очереди убили как раз Соррела.
— Святые небеса! — воскликнул Марри. Некоторое время он ошеломленно молчал и наконец проговорил: — Жаль, очень жаль. Я не знал его лично, но, похоже, его все любили.
У Гранта создалось точно такое же впечатление. Соррел не был ни злодеем, ни проходимцем. Как никогда раньше, Гранту не терпелось поскорее встретиться с Даго.
Глава восьмая
МИССИС ЭВЕРЕТ
Брайтлинг Крисчент являла собою ряд трехэтажных домов из красного кирпича, основным украшением которых являлись все те же кружевные занавески ноттингемского производства и горшки с цветами. Каменные ступеньки были вылизаны до блеска и обезображены неуклюжим и неумеренным использованием цветной плитки. Некоторые из них пылали, будто от смущения, что так бросаются в глаза, иные, словно от навязчивого к ним внимания, кисло желтели, третьи же таращились в полном ужасе от такого надругательства. Но все без исключения будто говорили: «Nemo me impune lacessit».[1] Конечно, можно было решиться и все-таки дернуть за ярко начищенный дверной звонок — они подмигивали, словно подзывали к себе, — однако переступить порог удавалось лишь посредством гигантских скачков, избегая адских ловушек в виде выложенных плиткой ступенек.
Грант шел вдоль улицы, по которой так часто проходил Соррел, и думал, ходил ли по ней также и Даго. Миссис Эверет — костлявая, близорукая женщина лет пятидесяти — сама открыла дверь, и Грант осведомился, дома ли Соррел.
— Мистер Соррел здесь больше не живет, — сообщила она. — Неделю назад он отбыл в Америку.
Ага, значит, ей так объяснили его отсутствие.
— Кто вам сказал, что он уехал в Америку?
— Сам господин Соррел, кто же еще?
Вероятно, он придумал эту легенду, чтобы скрыть намерение покончить с собой.
— Он жил здесь один?
— А кто вы такой и зачем вам это знать? — спросила миссис Эверет, и Грант объяснил, что он офицер Уголовной полиции и хотел бы войти и поговорить с ней. Она казалась немного испуганной, но сохранила полное спокойствие и провела его в комнату на первом этаже.
— Раньше тут жил мистер Соррел, — сказала она. — Сейчас эти комнаты занимает молодая особа — учительница. Она не станет возражать, если мы тут расположимся. Надеюсь, мистер Соррел не сделал ничего плохого? Такой тихий, достойный молодой человек.
Грант успокоил ее и снова спросил, жил ли Соррел здесь один.
— Нет, не один. С ним проживал еще другой джентльмен. Но когда мистер Соррел уехал в Америку, второму джентльмену пришлось искать себе новое жилье: снимать эту квартиру одному ему стало не по карману, а молодая леди давно хотела занять эти комнаты. Очень жаль, что они оба съехали. Такие милые молодые люди и добрые друзья.
— Как звали друга мистера Соррела?
— Джеральд Ламонт. Мистер Соррел держал свою букмекерскую контору, а мистер Ламонт работал у него в офисе. Нет, не как партнер, но они были очень дружны.
— У мистера Соррела были еще друзья?
— Очень немного, — сообщила миссис Эверет. — Он всюду бывал с Джерри Ламонтом.
После напряженного раздумья она все же вспомнила еще двух человек, которые заходили к Соррелу, и даже описала их достаточно подробно, так что Грант уверился: ни один из них не имел никакого сходства с Даго.
— У вас не сохранились фотографии Соррела или его приятеля?
Кажется, они у нее где-то были, пусть инспектор подождет немного, она пойдет поищет. Грант не успел осмотреться, как она уже вернулась с двумя любительскими фотографиями размером с почтовую открытку.
