Эллери Куин - Трагедия Зет. Бюро расследований Квина (рассказы)

Руль резко дернулся, и отец выругался сквозь зубы, пытаясь выровнять машину.

— Опять! Ты имеешь в виду, что рассказ Кармайкла свидетельствует о невиновности Доу?

— Нет. Но он добавляет последний кирпичик в теорию. Она становится графически четкой, прозрачной, как бриллиант.

Некоторое время отец молчал.

— Это настоящее доказательство? — спросил он наконец.

Я покачала головой. Это беспокоило меня с самого начала.

— Не такое, которое ты мог бы представить в суде, — печально ответила я.

— Может, ты сообщишь его мне, Пэтти?

Я говорила десять минут сквозь свист ветра в наших ушах. Когда я умолкла, отец кивнул.

— Звучит складно, — пробормотал он. — Похоже на чудеса старика Друри. Но…

Я была разочарована, видя, что беднягу снедает нерешительность.

— Для меня это чересчур, Пэтти, — вздохнул он. — Признаю, что не могу об этом судить. Особенно мне непонятен один пункт. — Его руки крепче стиснули руль. — Думаю, старушка, мы совершим небольшую поездку.

— Сейчас? — встревожилась я.

Он усмехнулся:

— Завтра утром. Пожалуй, нам лучше побеседовать со старым филином.

— Папа, пожалуйста, говори по-английски! С кем побеседовать?

— С Лейном, разумеется. Если в твоей теории что-то не так, малышка, он сразу это заметит. Я судить не берусь.

Утром отец изложил Илайхью Клею все факты, касающиеся махинаций доктора Фосетта, не открывая источника информации, и посоветовал ему ничего не предпринимать до нашего возвращения.

После этого мы уехали, не питая особо радужных надежд.

Глава 9

Мы застали «Гамлет» утопающим в зеленых коврах, увенчанным куполом ярко-голубых небес, окруженным тысячеголосым птичьим пением. Будучи гиперцивилизованной, я не похожа на степенную молодую леди, которая сентиментально вздыхает при виде естественных красот матушки-земли, но должна признаться, зрелище этого рая ударило мне в голову, и я почувствовала, что дышу более часто, чем свойственно «крутым» девицам эпохи кондиционеров.

Мистера Друри Лейна мы обнаружили сидящим в позе Ганди[35] на освещенном солнцем травянистом пригорке. Его лицо было недовольным, и мы увидели, что он принимает ложку какого-то лекарства из рук этого невероятного кобольда[36] Куоси. Древний старичок беспокойно гримасничал. Мистер Лейн проглотил липкое снадобье, поморщился и закутал обнаженный торс в хлопчатобумажный халат. Кожа у него была необычайно гладкой для человека семидесяти лет, но он выглядел болезненно худым и пребывал явно не в лучшем состоянии.

Потом мистер Лейн повернулся и увидел нас.

— Тамм! — воскликнул он, и его лицо сразу прояснилось. — И Пейшнс, дорогая моя! Это лекарство получше твоего. Калибан!

Актер вскочил и горячо пожал нам руки. Он был возбужден, как школьник, его глаза сияли. Послав Куоси за прохладительными напитками, он усадил меня рядом с собой.

— Пейшнс, вы как свежее дыхание небес! Что побудило вас и инспектора приехать сюда? С вашей стороны это подлинный акт милосердия.

— Вы нездоровы? — с тревогой спросил отец.

— На меня внезапно обрушилась старость. Кажется, я поражен всеми недугами, подстерегающими в преклонном возрасте, какие только упомянуты в медицинском справочнике. Но расскажите о себе. Что произошло? Как продвигается расследование? Вы уже засадили за решетку этого негодяя, доктора Фосетта?

Мы с отцом испуганно посмотрели друг на друга.

— Разве вы не читаете газеты, мистер Лейн? — спросила я.

Его улыбка исчезла.

— Нет. Врачи вплоть до сегодняшнего дня запрещали мне любое возбуждение… Вижу по вашим лицам, что случилось нечто неожиданное.

Отец рассказал ему о смерти сенатора Джоэла Фосетта. При слове «убийство» глаза старого джентльмена блеснули, а на щеках заиграл румянец. Машинально он сбросил халат, глубоко вздохнул и засыпал нас вопросами.

— Интересно, — промолвил он наконец. — Весьма интересно. Но почему вы покинули сцену? Это не похоже на вас, Пейшнс. Неужели вы отказались от охоты? Я думал, вы, подобно гончей, будете преследовать добычу до конца.

— Она так и делает, — проворчал отец. — Но факт в том, мистер Лейн, что мы в безвыходном положении. У Пэтти есть идеи — совсем как у вас! Нам нужен ваш совет.

— Вы его получите, — печально улыбнулся мистер Лейн, — хотя боюсь, сейчас он немногого стоит.

В этот момент вернулся Куоси, прикатив столик с сандвичами и напитками, которые мы атаковали. Мистер Лейн наблюдал за нами с явным нетерпением.

— Предположим, — заговорил он, когда мы наелись, — вы расскажете мне все с самого начала, не пропуская ни одной детали.

— Рассказывай ты, Пэтти, — вздохнул отец. — Похоже, история повторяется. Помните, как мы с Бруно приехали сюда впервые рассказать вам об убийстве Харли Лонгстрита?[37] Это было одиннадцать лет назад, мистер Лейн.

— Вы все время напоминаете мне о блистательном прошлом, черт бы вас побрал, — пробормотал старый джентльмен. — Говорите, Пейшнс. Я буду следить за вашими губами. Только ничего не пропускайте.

Я рассказала ему об убийстве сенатора Фосетта, описывая с хирургической тщательностью все инциденты, факты, впечатления о людях. Мистер Лейн сидел неподвижно, как Будда из слоновой кости, слушая меня глазами. Несколько раз он кивал, словно усмотрел в моих словах нечто крайне многозначительное.

Я закончила повествование отчетом о встрече с Кармайклом в придорожном ресторане. Актер улыбнулся и откинулся на теплую траву.

Отец и я сидели молча, пока он смотрел в небо — его чеканные черты были абсолютно бесстрастными. Я закрыла глаза и вздохнула, думая, каким будет его вердикт. Упустила ли я что-то в своем анализе? Попросит ли он изложить теорию, которая отпечаталась у меня в голове после долгих размышлений?

Когда я открыла глаза, мистер Лейн снова сидел.

— Аарон Доу невиновен, — произнес он своим мелодичным голосом.

— Ура! — вскричала я. — Ну, папа, что ты теперь думаешь о своей дочери?

— А я никогда и не говорил, что он виновен, — отозвался отец. — Меня беспокоит способ, которым ты пришла к этому выводу. — Он дважды моргнул на ярком солнце и устремил взгляд на мистера Лейна. — Как вы об этом догадались?

— Значит, вы пришли к такому же выводу, — пробормотал актер. — Вы напоминаете мне определение поэзии, данное Сэмюэлом Джонсоном.[38] Он говорил, что сущность поэзии — изобретательность, способная преподносить сюрпризы. Вы являете собой самую удивительную поэму, Пейшнс.

— Это речь профессионального ухажера, сэр, — строго заметила я.

— Будь я моложе, дорогая моя… А теперь расскажите, каким образом вы решили, что Аарон Доу невиновен.

Я устроилась на траве поудобнее и начала излагать свои аргументы.

— На правой руке сенатора Фосетта было два странных пореза: один из них — ножевая рана чуть выше запястья, а другой — явно сделанный не ножом, по мнению медэксперта, доктора Булла, — четырьмя дюймами выше. Доктор Булл утверждает, что оба пореза сделаны незадолго до обнаружения тела и приблизительно в одно и то же время. Так как это совпадало с тем фактом, что преступление также произошло недавно, я сочла себя вправе предположить, что царапины возникли в период убийства.

— Приятно выражено, — пробормотал старый джентльмен. — Да, у вас были все основания это предположить. Продолжайте.

— Каким же образом две царапины, нанесенные различным способом, могли появиться одновременно? Это весьма необычно. Я решила, что в этом пункте следует разобраться как можно скорее.

Мистер Лейн широко улыбнулся:

— Я бы не рискнул совершить убийство, Пейшнс, даже если бы вы находились на расстоянии десяти миль. Вы очень проницательны, дорогая. И каковы же были ваши выводы?

— Ну, ножевую рану легко объяснить. По положению тела на стуле за письменным столом не составляло труда реконструировать само преступление. Должно быть, убийца стоял напротив жертвы — перед столом или чуть в стороне. Он подобрал лежавший на столе нож для бумаг и ударил им жертву. Сенатор инстинктивно поднял правую руку, чтобы отразить удар, и нож скользнул по запястью, оставив порез. Только такую картину я могла воссоздать на основании фактов.

— Браво, дорогая моя! А как насчет другого пореза?

— Я к этому подхожу. Другой порез был сделан не ножом — во всяком случае, не тем ножом, который оставил порез на запястье сенатора, так как он был… ну, неровным, зазубренным, что ли… Но он появился одновременно с первым и четырьмя дюймами выше его. — Я набрала воздух в легкие. — Значит, он был нанесен режущим, но не таким острым, как нож, предметом, находившимся в четырех дюймах от ножа в руке убийцы.