Рекс Стаут - Золотые пауки
— Что ты хочешь делать? — спросил Вулф.
— Позвонить мисс Райт и спросить её. Если она ответит положительно, я назову её злостной клеветницей.
— Но её там нет, — заявил Кюффнер. — Она хотела пойти позавтракать, а затем поехать в церковь, на похороны.
Вулф повернулся ко мне.
— Ты делал предложение мисс Райт, о котором рассказал мистер Кюффнер?
— Нет, сэр.
— Может быть, ты сказал ей нечто, что могло расцениваться, как подобное предложение?
— Нет, сэр.
— Кто-нибудь ещё слушал твой разговор с ней?
— Нет, если, конечно, в комнате не было микрофонов.
— В таком случае можешь снова сесть за свой стол! — Вулф, сказав это, повернулся к посетителю: — Если вы правильно изложили сказанное вам мисс Райт, встает вопрос, кому следует больше доверять — ей или мистеру Гудвину. Я лично верю больше мистеру Гудвину. У вас есть ещё какие-нибудь доказательства, которые дали бы возможность опровергнуть это заявление?
— Доказательства? Нет.
— Вы по-прежнему верите мисс Райт?
— Я — да. Верю.
— Вот видите. Полагаю, вы отдаете себе отчёт в том, что для меня вопрос заключается не только в том, верить ли больше мисс Райт или мистеру Гудвину, ибо содержание её разговора с вами мне известно только с ваших слов.
Кюффнер улыбнулся. Теперь уже он понял Вулфа и успокоился.
— Ну сейчас, мистер Вулф, мы вполне можем сказать, что находимся в равном положении. Я не упомянул ранее об этом, поскольку мисс Райт лишь сделала намек. Она полагает, что мистер Гудвин явился к ней с подобным предложением не по своей инициативе, а потому, что его послали вы. Так что и я должен делать выбор не только между утверждениями мисс Райт и мистера Гудвина.
Вулф равнодушно кивнул.
— Коль скоро какая-то фантастическая мысль высказана, — заметил он, — гадать можно сколько угодно. — Он взглянул на часы. — До обеда остается двадцать минут. Мы в тупике и можем поставить точку на этом, если, конечно, вы не намереваетесь выдвигать новые гипотезы. Мы можем предположить, что мисс Райт, или вы, или мистер Гудвин, или оба мы с ним лжем. В качестве основы дискуссии я вполне готов начать с последней части этого предположения. С вашей точки зрения это лучшее, на что вы могли бы рассчитывать. Что же дальше?
Кюффнер тоже был готов к этому.
— В таком случае я спрошу вас, чем вы можете оправдать своё неадекватное и провокационное предложение мисс Райт?
— А я отвечу, что у вас нет никакого права как-то квалифицировать моё поведение. Что дальше?
— Тогда мне придётся — хотя и с большим нежеланием — информировать полицию, что вы незаконно вмешиваетесь и официальное следствие по делу об убийстве.
— Вздор! Я своевременно известил полицию о своём разговоре с миссис Фромм, но не давал обязательство не использовать его по своему усмотрению. Я не адвокат, и на мои беседы с клиентами не распространяется положение закона, обязывающее адвокатов хранить их в тайне. В следствие я не вмешивался, законов не нарушал и никаких провокационных, тем более вымогательских предложений не делал. Я располагаю записью беседы, сделанной на вполне законном основании, и я предложил продать её без намеков на какую-то неприемлемую альтернативу. Ваше решение сообщить полиции об этом меня не интересует.
Кюффнер улыбнулся.
— Я вижу, вы подготовились к нашему разговору.
— Как же иначе? Одну мою гипотезу мы проанализировали. Что дальше?
Улыбка исчезла с лица Кюффнера.
— Мне хотелось бы прекратить обсуждение гипотез. У нас мало времени, мне нужно ехать на похороны, и мы должны вернуться к делу.
— К вашему или к моему?
— К тому и другому. Моя профессия, мистер Вулф, давать советы клиентам и вести их дела. Миссис Фромм была моим клиентом. Ассоциация помощи перемещенным лицам была и остается тоже одним из моих клиентов. Я чувствую себя обязанным перед миссис Фромм, и её смерть не только не освободила меня от этого обязательства, но, наоборот, я сделаю абсолютно все от меня зависящее, чтобы память об этой славной женщине и её репутация не были бы чем-то запятнаны. Меня также беспокоит вопрос об ассоциации. Насколько мне известно, нет никакой связи между смертью миссис Фромм и делами АСПОПЕЛ, но возможность такой связи исключать нельзя. Что вам известно об этом?
— Продолжайте, мистер Кюффнер.
— Хорошо… Я полагаю, что возможно… даже весьма возможно, что имеется определенная связь между смертью миссис Фромм и её беседой с вами в прошлую пятницу. Насколько мне известно, она никого не предупредила, что поедет к вам на консультацию, а следовательно, вопрос этот был конфиденциальным. Сперва, как обычно, ей следовало бы посоветоваться со мной, но она не сделала этого. Вопрос, несомненно, был важным, ибо по какому-либо пустяку она не обратилась бы к частному детективу, особенно к вам. Если этот вопрос в какой-то степени связан с причиной её смерти, тогда он был не просто важным для неё, но жизненно важным. Я хочу знать… Нет, я ДОЛЖЕН знать об этом! Я пытался спрашивать у полицейских, но они отказались сообщить мне что-либо. Как вы только что сами заявили, якобы на вполне законном основании, вы обладаете записью вашей беседы и считаете себя вправе продать её. Я заплачу вам пять тысяч долларов за неё. Если вы хотите получить деньги наличными, а не чеком, я передам их вам сегодня же во второй половине дня.
Вулф нахмурился.
— О чем вы говорите, мистер Кюффнер? Вы намеревались заявить в полицию об отвратительном предложении, о вымогательстве, а теперь готовы стать его соучастником! Поразительное этическое сальто!
— Не более поразительное, чем совершенное вами, — возразил Кюффнер. — Вы осуждали и даже хотели уволить Гудвина, а затем вдруг принялись утверждать, что его предложение вполне законно.
— Да, так оно и есть. Ведь мистер Гудвин предлагал продать нечто, принадлежащее не ему, а мне… Однако ваши таланты как акробата казуистики хотя и незаурядны, но в данном случае расходуются вхолостую. Вопрос заключается в том, принимаю ли я ваше предложение или нет? Я отвечаю — нет. Я должен отклонить его.
— Как отклонить? Вы не можете сделать это!
— Вот как?
— Конечно же! Я имею полное право как представитель интересов миссис Фромм ТРЕБОВАТЬ эту запись от вас! Вы не смеете отказать мне! Ваши действия — неуместное вмешательство в выполнение мною моих прямых обязанностей как адвоката миссис Фромм!
Вулф покачал головой.
— Я опасаюсь иметь дело с вами, и уже одного этого достаточно для моего отказа продать вам запись. Слишком уж вы проворны. Всего несколько минут назад моё предложение продать информацию вы назвали неадекватным и неправомочным, а теперь так же характеризуете мой отказ сделать это. Вы сбиваете меня с толку, и я должен иметь хоть немного времени, чтобы продумать все. Как связаться с вами, мне известно. — Вулф снова взглянул на часы. — Вы опоздаете на похороны.
Кюффнер тоже посмотрел на часы и поднялся. Судя по его выражению, он решил что ему следует уйти, не потеряв лица. Пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Он улыбнулся вначале мне, а потом Вулфу.
— Вы уж извините, — заметил он, что я тут слишком свободно разбрасывался обвинениями. Надеюсь, вы поймете меня. Я столкнулся с самой трудной задачей, которую мне когда-либо приходилось решать. Самой трудной…
Я проводил Кюффнера, а когда вернулся в кабинет, Вулф уже ушёл в столовую.
Глава 11
В тот же вечер в половине седьмого я сидел в маленьком кабинете помощника прокурора Мандельбаума и давал объяснения.
В этой клетушке трое казались уже толпой. Мандельбаум, средних лет, полный, лысеющий, восседал за письменным столом. Рядом с ним расположился высокий и худой детектив из уголовной полиции Рэндал. Сбоку от меня, за углом стола, примостилась мисс Джин Эстей.
Наша конференция, состоявшая главным образом из вопросов, задававшихся Мандельбаумом, и ответов которые давали я или мисс Эстей, продолжалась уже минут десять, и я решил, что пришло время мне выступить с речью.
— Я не виню вас в том, — начал я, — что вы напрасно тратите не только своё, но и моё время, ибо хорошо понимаю, что при расследовании всякого убийства примерно девять десятых времени тратится впустую. Однако сейчас позволительно спросить: не слишком ли затянулась наша беседа? Мы так ни о чём и не могли договориться, и вне зависимости от существа изложенных фактов я должен покинуть вас. Если мисс Эстей придумала все это, вы можете и без моей помощи попытаться выяснить, почему она поступила так. Если же она говорит правду, и я действительно сделал ей подобное предложение, тогда только Вулф, а не вы, обязан подвергнуть меня самому тщательному допросу. Если же, как вы склонны верить, меня с этим предложением послал к ней Вулф, тогда при чем тут я? Он имеет полное право даже дать объявление в газете с предложением продать кому угодно запись его разговора с миссис Фромм и хотя это может вам не понравиться, но какое обвинение вы тут предъявите ему? Я пришёл к вам по вашему вызову а сейчас хочу вернуться домой и попытаться убедить своего шефа в том, что я вовсе не змея, которую он пригрел на своей необъятной груди.
