Кот и мышь - Кристианна Брэнд
Сама мисс Добрый-Совет также была старой-престарой леди почти что тридцати лет. В этом году она стала автором и редактором отдела «А ну-ка, девушки», но до того провела долгие годы репортером «Консолидейтид ньюс сервис», где ее карьера завершилась весьма печально. С трудом добившись интервью у знаменитой Ангел Сун, мисс Джоунс выдала полколонки о ее новом шлягере «Она загадочна, как сфинкс», исполненном в тот вечер в первый раз, не выяснив, что он был и последним. Ангел Сун на следующий день отправилась в продолжительное свадебное путешествие, больше не появившись перед безутешной публикой, а мисс Катинка Джоунс (просто Кэтрин Джонс не подходило для Флит-стрит{1}) была освобождена от работы и смогла принять предложение журнала «А ну-ка, девушки» стать их четвертой или пятой мисс Добрый-Совет. Со временем она сделалась хладнокровной, несентиментальной, но до ужаса веселой. «Мы должны заполучить Тинку, — говорили те, кто устраивал вечеринку. — Она всегда такая веселая». И мисс Джоунс приходила в туфельках на высоком каблуке, одетая по последней моде (работая в «А ну-ка, девушки», иначе нельзя), с взбитыми или завитыми самым модным парикмахером темными волосами, на которых кокетливо красовалась соломенная шляпка с вуалью длиной в три ярда... «Слава богу, наша Катинка здесь! — облегченно вздыхали хозяева. — Теперь вечеринка пройдет как надо!» Все мужчины смотрели на Катинку Джоунс как на закадычного друга.
— Только на кой черт мне закадычные друзья? — сердито спрашивала мисс Добрый-Совет у мисс Давайте-Будем- Красивыми.
— Не можешь же ты иметь все, — отвечала мисс Давайте-Будем-Красивыми.
— Я не хочу все — только колыбель с младенцем и свекровь.
— Беда в том, — вздыхала мисс Давайте-Будем-Красивыми, — что для колыбели и свекрови необходим мужчина. А мужчины сейчас в дефиците.
— Согласна на карлика, — говорила Катинка.
— Это все война, дорогая. Очевидно, все парни, подходящие нам по возрасту, были убиты. Придется нам жить во грехе с чужими мужьями, а их женам —* поделиться. Это будет справедливо.
— Возможно, Амиста поделится своим Карлайоном.
Амиста жила в одной из узких и мрачных, богатых углем долин Уэльса, что тянутся от Бристольского залива{2} к черным горам Кармартеншира{3}. Карлайон, ее опекун, привез Амисту в дом, который был построен на земле, выкопанной из давно покинутой угольной шахты. Откуда, когда и зачем он привез ее, Амиста не сообщала — она лишь писала, что живет там с Карлайоном и двумя слугами, отрезанная протекающей через долину рекой от маленького шахтерского городка. Хотя Амиста жаловалась на одиночество, что-то в этих описаниях завораживало мисс Добрый-Совет.
На склоне горы есть старая каменоломня; ее называют Таррен-Гоч — по-валлийски это означает Красная Пропасть. Сегодня я долго сидела там, глядя на долину и думая о Карлайоне... Сегодня снова идет дождь — мягкий, серебристый дождь. В тумане все кажется серым и серебристым. У Карлайона есть сиамский кот с большими раскосыми голубыми глазами — сегодня в серебристо-сером мире глаза кота и голубые глаза Карлайона кажутся одинаковыми...
И снова:
Сегодня на нашем сером склоне горы наконец, появилась первая весенняя зелень. Здесь одиноко — за весь день мне не с кем словом перемолвиться, кроме двух слуг и женщины, которая приносит молоко. Больше никто не ходит по нашим горным тропам. Но сейчас здесь весна...
Весной канализация вышла из строя, поэтому мужчина с другого берега реки прибыл чинить ее.
Мисс Эванс, разносчица молока, привезла его в своей лодке. Река сейчас очень красива — сверкает серебром между зелеными берегами...
Валлийская кровь ее отца заиграла в жилах Катинки Джоунс, и перед ее мысленным взором возникли серая долина, где зелень отважно пробивалась сквозь покрытую шрамами землю под мягким валлийским дождем, старый дом, покоящийся на каменной груди горы, река, подобно серебряному мечу отделяющая молодую девушку от всех мужчин, кроме Карлайона.
Вчера Карлайон улыбнулся мне...
Сегодня Карлайон только хмурился...
Но когда пыльная летняя зелень распространилась по долине, Карлайон стал добрее.
Сегодня утром Карлайон поцеловал мне руку — я чувствовала себя королевой.
Сегодня Карлайон впервые в жизни обнял меня, но внезапно оттолкнул и быстро вышел из комнаты...
И наконец:
О, дорогая мисс Добрый-Совет, Карлайон попросил меня стать его женой! Он внезапно подошел, взял меня за руку и сказал: «Я принял решение! Деньги, возраст, происхождение не должны приниматься в расчет, когда мужчина любит женщину, а женщина любит мужчину. Мы поженимся, как только я буду свободен, чтобы это устроить». Не очень-то романтично, верно, мисс Добрый-Совет? Но мне было все равно. Я хотела упасть, упасть наземь и целовать его ноги, протянуть руку и откинуть с его лба прядь волос. У Карлайона такие мягкие волосы, и они вечно свисают ему на глаза. Из-за этого он выглядит как несчастный маленький мальчик.
—- Почему несчастный? — спросила мисс Давайте-Будем-Красивыми.
— Не знаю. Возможно, потому что он не в состоянии откинуть со лба волосы. Довольно странное предложение руки и сердца.
— Я всегда говорила, что он воспользуется своим преимуществом.
— Ну, он им не воспользовался — по крайней мере, в том смысле, как ты подразумевала, чтобы не сказать надеялась.
— Знаю. Это ужасно скучно, — вздохнула мисс Давай- те-Будем-Красивыми. — Лично я думаю, что он хочет не жениться, а завладеть состоянием бедной Амисты
— Но брак — самый верный способ этого добиться.
— А что значит «как только я буду свободен»? Ведь он на десять лет старше Амисты и наверняка уже был женат. Вероятно, он держит сумасшедшую жену на чердаке, как в «Джен Эйр»{4}.
— Мрачно, но увлекательно, — согласилась Катинка.
— А упоминание о «происхождении»? Очевидно, Амиста — осиротевшая дочь какого-то аристократа, которая, если бы не коварство Карлайона, стала бы невестой молодого маркиза...
— С другой стороны, возможно, что как раз бедный Карлайон решился на мезальянс.
— А Амиста всего лишь «дочь торговца, хотя и вполне достойного...»
— «Пятно незаконного происхождения не смыть ни знатностью, ни богатством»{5}, — в свою очередь процитировала Тинка.
— То-то и оно. Амиста, как говорит Джейн Остин, «природная» дочь, опека над которой, а заодно и над ее состоянием, досталась Карлайону.
— Едва ли он мог его растратить. Судя по всему, рядом с ними нет ни души.
— Он дождался, когда Амисте исполнился двадцать один год —
