Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи
— О тебе никто такого не подумает, мой родной, — сказала Гризельда. — Ты настолько выше всех подозрений, что тебе просто грех не воспользоваться такой возможностью. Вот было бы здорово, если бы ты присвоил пожертвования на миссионерскую работу. Терпеть не могу миссионеров — я их всегда ненавидела.
Я уже хотел упрекнуть жену за нехристианские чувства, но тут Мэри внесла полусырой рисовый пудинг. Я попробовал слабо протестовать, но Гризельда заявила, что японцы всегда едят недоваренный рис и от этого у них так хорошо варят мозги.
— Попомни мои слова, — сказала она, — если бы ты всю неделю, до самого воскресенья, ел рисовый пудинг, ты произнес бы сногсшибательную проповедь, честное слово.
— Боже упаси, — содрогнувшись, ответил я. Затем продолжил: — Протеро зайдет завтра вечером, и мы вместе просмотрим все счета. А сегодня мне нужно закончить свою речь для МКАЦ[5]. Я тут искал цитату и так зачитался «Реальностью» каноника Ширли, что не успел написать все до конца. А ты сегодня что собираешься делать, Гризельда?
— Исполнять свой долг, — сказала Гризельда. — Свой долг супруги пастыря. Чай со сплетнями в половине пятого.
— А кого ты пригласила?
Гризельда стала перечислять по пальцам, сияя напускной добродетелью:
— Миссис Прайс Ридли, мисс Уэзерби, мисс Хартнелл и это чудовище — мисс Марпл.
— А мне мисс Марпл даже нравится, — возразил я. — По крайней мере, она не лишена чувства юмора.
— Самая жуткая сплетница во всей деревне, — сказала Гризельда. — Всегда знает до мелочей все, что здесь творится, и всегда от всех ждет самого худшего.
Как я уже говорил, Гризельда гораздо моложе меня. В моем возрасте люди понимают, что самые худшие ожидания обычно оправдываются.
— Меня к чаю не жди, Гризельда! — заявил Деннис.
— Ах ты разбойник! — воскликнула Гризельда.
Деннис благоразумно спасся бегством, а мы с Гризельдой перешли ко мне в кабинет.
— Ума не приложу, кого бы еще позвать, — сказала она, усаживаясь на мой письменный стол. — Может, доктора Стоуна и мисс Крэм? И еще, пожалуй, миссис Лестрэндж. Между прочим, я к ней вчера заходила и не застала ее. Да, миссис Лестрэндж надо непременно позвать к чаю. Она такая таинственная — приехала, сняла дом в деревне и носа из него не кажет, а? Сразу приходят в голову детективы. Представляешь: «Кто была эта таинственная дама с бледным и прекрасным лицом? Что таилось в ее прошлом? Никто не ведал. В ней было нечто роковое». По-моему, доктор Хэйдок что-то про нее знает.
— Ты читаешь слишком много детективов, — кротко заметил я.
— А ты-то сам? — парировала она. — Я вчера весь дом перевернула, искала «Пятно на лестнице», пока ты писал тут проповедь. Наконец прихожу спросить тебя, не попадалась ли тебе эта книга, и что я вижу?
У меня хватило совести покраснеть.
— Да я просто нечаянно на нее наткнулся. Потом какая-то фраза случайно попалась мне на глаза, и…
— Знаю я эти случайные фразы, — сказала Гризельда. И напыщенно произнесла, словно читая по книге: — «И тут случилось нечто поразительное — Гризельда встала, прошла через всю комнату и нежно поцеловала своего пожилого мужа». Сказано — сделано.
— Это и вправду «нечто поразительное»? — спросил я ее.
— Ты еще спрашиваешь, — ответила Гризельда. — Ты хоть понимаешь, Лен, что я могла выйти замуж за министра, за баронета[6], за процветающего дельца, за трех младших офицеров и бездельника с изысканными манерами, а вместо этого выбрала тебя? Разве это не поразило тебя в самое сердце?
— Тогда — поразило, — признался я. — Я частенько задумывался, почему ты так поступила.
Гризельда залилась смехом.
— А потому, что почувствовала себя совершенно неотразимой, — прошептала она. — Остальные мои кавалеры считали, что я просто чудо, и, разумеется, для каждого из них я была бы отличной женой. Но для тебя я — воплощение всего, что ты не любишь и не одобряешь, и все же ты не мог передо мной устоять. Мое тщеславие просто не выдержало этого. Знаешь, куда приятнее, когда тебя втайне обожают, сознавая, что это грех, чем когда тобой гордятся и выставляют напоказ. Я доставляю тебе кучу неудобств, я непрерывно тебя шокирую, и, несмотря ни на что, ты любишь меня до безумия. Ты меня любишь до безумия, а?
— Разумеется, я к тебе очень привязан, дорогая.
— Вот как! Лен, ты меня обожаешь. Помнишь, как я осталась в городе, а тебе послала телеграмму, и ты ее не получил, потому что сестра почтмейстерши разрешилась двойней и она забыла ее передать? Ты потерял голову, принялся звонить в Скотленд-Ярд и вообще устроил жуткий переполох.
Есть вещи, вспоминать о которых бывает весьма неприятно. В упомянутом случае я действительно вел себя довольно глупо. Я сказал:
— Извини, дорогая, но я хотел бы заняться своей речью для МКАЦ.
Гризельда страдальчески вздохнула, взъерошила, потом снова пригладила мои волосы и сказала:
— Ты меня недостоин. Нет, правда! Закручу роман с художником. Клянусь, что закручу. Представляешь себе, какие сплетни пойдут по всему приходу?
— Их и без того предостаточно, — мягко заметил я.
Гризельда расхохоталась, послала мне воздушный поцелуй и выпорхнула через застекленную дверь.
Глава 2
Нет, с Гризельдой решительно нет никакого сладу! После ленча я встал из-за стола в прекрасном настроении, чувствуя, что готов написать действительно вдохновенное обращение к Мужской Конгрегации Англиканской Церкви. И вот никак не могу сосредоточиться и места себе не нахожу.
Когда я, успокоившись, собрался было приступить к работе, в кабинет словно ненароком забрела Летиция Протеро. Я не случайно употребил слово «забрела». Мне приходилось читать романы, в которых молодые люди едва не лопаются от бьющей через край энергии — joie de vivre — волшебной жизнерадостной юности… Но мне лично почему-то попадаются молодые создания, скорее напоминающие бесплотные призраки.
В этот день Летиция особенно напоминала тень. Она очень хорошенькая девушка, высокая, светленькая, но какая-то неприкаянная. Она забрела ко мне, рассеянно стащила с головы желтый беретик и с отсутствующим видом пробормотала:
— А! Это вы…
От Старой Усадьбы идет тропа через лес, прямо к нашей садовой калитке, поэтому гости по большей части проходят в эту калитку и прямо к двери кабинета — дорогой в обход идти далеко, — и только ради того, чтобы войти с парадного входа. Появление Летиции меня не удивило, но ее поведение вызвало легкую досаду.
Если ты идешь в дом священника,
