Артур Дойль - Новые приключения Шерлока Холмса
— По-моему, ничем.
— Я было подумал, нет ли тут зарытого клада, но зачем им ваша мебель? В доме, видимо, имеется нечто, о чем вы ни чего не знаете, а если бы знали, то не согласились бы на сделку. Вы живете в этом доме около года?
— Почти два.
— За это время никто не обращался к вам с просьбою продать дом, и вдруг вам предлагают сделку, да еще на таких выгодных условиях. Какой вывод мы можем сделать?
— Очевидно, — сказал я, — интересующий их предмет недавно появился в доме.
— Правильно, — заметил Холмс. — Вы, миссис Маберлей, покупали что-нибудь за это время?
— Нет!
— Вы поставите меня в известность, если произойдет что-нибудь новое. Можете положиться на меня, все будет сделано.
Когда мы проходили через переднюю, глаза Холмса остановились на нескольких сундуках с различными наклейками.
«Милан», «Рим»… и т. д.
— Сундуки из Италии?
— Это вещи бедного Дугласа.
— Вы их еще не раскрываем?
— Нет, они прибыли на прошлой неделе.
— Может быть, это как раз то, что нам нужно: может быть, в них и хранится что-нибудь ценное?
— Этого не может быть, мистер Холмс, Дуглас ведь ничего не имел, кроме жалованья.
— Миссис Маберлей, прикажите немедленно поднять вещи наверх в вашу комнату. Осмотрите их возможно скорее, а я приеду завтра, чтобы узнать, что вы нашли в сундуках.
3Я не видал Холмса в течение всего дня. На следующий день утром, я пришел к Холмсу. Он показал мне телеграмму такого содержания:
«Выезжайте немедленно. Ночью обокраден дом миссис Маберлей. Полиция уведомлена».
— Нападение произошло значительно раньше, чем я предполагал. Очень жаль, что я не предложил вам, Ватсон, переночевать там. Надо немедленно туда поехать.
Мы нашли дом Маберлей в беспорядке. Небольшая группа зевак собралась у калитки и вместе с несколькими полицейскими осматривала окна и цветочные клумбы в саду. В передней нас встретил пожилой человек, оказавшийся поверенным миссис Маберлей, в сопровождении начальника местной полиции.
— Мистер Холмс, ничего интересного для вас в этом деле. Обыкновенная кража, — заявил глава местной полиции.
— Я убежден, что дело находится в опытных руках, — предупредительно, заметил Холмс, — вы говорите, обыкновенная кража?
— Совершенно верно. Мы прекрасно знаем, кто замешан: Барней и негр Стив, они последнее время постоянно болтались здесь.
— Чем же они поживились?
— Кажется, ничем особенным. Миссис Маберлей была… впрочем, вот и она сама.
Миссис Маберлей, бледная и утомленная, вошла в комнату, опираясь на руку молоденькой горничной.
— У вас очень скверный вид, — сказал Холмс, — может быть, вам трудно рассказывать все по порядку?
— Да нечего рассказывать. Очевидно, Сюзанна провела их в дом, где они прекрасно ориентировались. Помню, как тряпка, видимо, смоченная хлороформом, была брошена мне на лицо. Сколько времени я была без сознания, не знаю, а когда очнулась, я увидела двоих мужчин. Один стоял у кровати, другой поднимался со свертком, который он вытащил из сундука моего сына. Я вскочила и схватила его за руку, но он с силой оттолкнул меня, и я снова лишилась сознания. Мэри услышала шум и начала кричать. На ее крики сбежалась полиция, но бандиты успели скрыться.
— Что они взяли?
— Ничего ценного. У моего сына в сундуках ничего не было.
— Они не оставили никаких следов?
— Я успела вырвать лист бумаги из руки бандита.
— Я хотел бы посмотреть этот лист, если он у вас сохранился.
Начальник полиции вынул из кармана аккуратно сложенный, лист бумаги, Холмс внимательно осмотрел его.
— Странно, — сказал Холмс, — похоже на страницу романа. Сверху номер 245. Где остальные 244 страницы?
— Очевидно, воры захватили их с собой.
— Почему они заинтересовались вещами вашего сына?
— Не найдя ничего ценного внизу, они отправились наверх. Первое, что им бросилось в глаза, были сундуки, вот они и начали с них. Очевидно так, мистер Холмс, — спросил начальник полиции.
— Я должен все это обдумать…
Холмс развернул лист бумаги, вырванный у бандитов, и прочел следующее:
«…лицо было, покрыто кровью от ударов и порезов, но все же это было ничто в сравнении с тем, как мучительно болело сердце. Она улыбалась, боже мой, она улыбалась. В эту минуту умерла любовь и родилась ненависть. Человек должен жить для чего-нибудь. Если не для твоих об'ятий, моя прекрасная дама, то для того, чтобы отомстить за все…»
— Автор, видимо увлеченный переживаниями героя, переходит с описания в третьем лице на первое, — сказал Холмс, передавая бумагу начальнику полиции.
* * *— Ватсон, мы подходим к развязке, — сказал мне Холмс, когда мы снова очутились в Лондоне. — Я думаю, что скоро все раз'яснится: вы поедете вместе со мной, потому что говорить с такой женщиной, как Айседора Клейн, лучше при свидетелях. Кстати, Ватсон, я надеюсь, вам все ясно?
— Нет, я ничего не понимаю, но думаю, что мы едем к женщине, которая является зачинщицей всей этой, истории.
— Совершенно верно. Но разве это имя, Айседора Клейн, ничего вам не говорит? Это знаменитая красавица-испанка, на которой женился старый немецкий сахаропромышленник Клейн. Вскоре она осталась богатой вдовой и начала широко пользоваться всеми благами жизни. Среди ее многочисленных любовников оказался и Маберлей. Для него вся эта связь не была приключением. Этой легкомысленной, капризной женщине, Маберлей скоро надоел…
Мы остановились у нарядного дома. Выскочивший нам навстречу лакей взял наши карточки, но скоро возвратился назад с сообщением, что хозяйки нет дома.
— В таком случае, мы подождем, пока она вернется, — весело сказал Холмс.
Лакей не выдержал:
— Нет дома, это значит, нет дома для вас.
— Хорошо, — ответил Холмс, — значит, нам не придется ждать. Будьте добры передать эту записку вашей хозяйке.
Он написал несколько слов на листочке бумаги и передал лакею.
— Что вы написали, Холмс? — спросил я.
— Всего три слова: «Вы предпочитаете полицию?»
Через несколько минут мы были в полуосвещенной комнате. Навстречу нам поднялась очень красивая женщина. Она была явно раздражена.
— Чем об'яснить вашу дерзкую записку? — спросила она, не отвечая на поклон Холмса.
— Миссис Айседора, вы достаточно умны, чтобы обойтись без моих об'яснений. Хотя за последнее время благоразумие, видимо, несколько изменило вам.
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
— Если вы нанимаете мошенников, которым поручаете меня запугивать, значит, вы перестали собой владеть…
— Я ничего не понимаю: какое я имею ко всему этому отношение?
— Не понимаете? Что же, всего доброго.
— Остановитесь, куда вы идете?
— В Скотланд-Ярд.
Мы не успели дойти до двери, как она догнала нас и схватила Холмса за руку.
— Пойдемте, переговорим обо всем, я буду с вами откровенна.
Признаюсь, что глупо было с моей стороны угрожать вам. Только Сюзанна и ее муж Барней знают мое имя, так, что я нигде не буду фигурировать.
— Если я вас не выдам.
— Вы этого не сделаете: ведь вы джентльмен, не станете же вы выдавать тайну женщины.
— Прежде всего, я требую возврата рукописи.
Она зло рассмеялась и направилась к камину. Здесь она указала на груду пепла и сказала:
— Отдать вам это?
— Боюсь, что на этот раз вы перетянули поводья, — холодно ответил Холмс.
— Вы должны взглянуть на это дело моими глазами, мистер Холмс. Представьте себе женщину, которая видит, как рушатся ее планы, все ее мечты. Разве можно осуждать меня за то, что я защищалась?
— Виноваты во всем были вы.
— Я признаю себя виноватой. Дуглас был очаровательным мальчиком, но не для меня… Он настаивал на браке, не имея никаких средств. Это было невыносимо, и мне пришлось дать ему понять…
— Вы блестяще сделали, наняв несколько хулиганов, которые избили его под вашими окнами.
— Вы и это знаете? Да, это правда. Барней прогнал его и сделал это очень грубо. Но что же он после этого сделал? Я даже не могла подумать, что джентльмен способен на такой поступок: он написал книгу, в которой изложил свою собственную жизнь.
Он изменил имена, но, если бы книга появилась, весь Лондон понял бы истину.
— Это было его право.
— Он написал мне письмо и прислал копию рукописи. Два экземпляра остались у него: одна для издателя, другая для него. Я знала, что рукопись не была еще передана в издательство до его смерти. Надо было во что бы то ни стало раздобыть эти рукописи из его сундуков, отправленных из Италии к его матери. Мне хотелось честно поступить, и я решила купить дом со всем его содержимым. Ничего не вышло. Ведь от уничтожения этих рукописей зависела моя дальнейшая судьба.
