Артур Дойль - Скандальная история в княжестве О…

— Вы получили мое письмо? — спросил он звучным, резким голосом, — я уведомил вас о моем посещении. — Он не знал, к кому обратиться, и поэтому взор его переходил от меня к Гольмсу.

— Пожалуйста, садитесь — проговорил Гольмс. — Это мой друг и коллега, доктор Ватсон, который иногда из любезности помогает мне в розыске. С кем я имею честь?

— Называйте меня графом фон Крамм, — проговорил незнакомец, произношение которого выдавало немца. — Я полагаю, что ваш друг, — вполне честный и благородный человек, которому можно доверить тайну высшей важности? В противном случае, я предпочел бы вести дело с вами наедине.

Я тотчас же поднялся, чтобы выйти из комнаты, но Гольмс схватил меня за руку и усадил на место.

— Нет, — объявил он с твердостью, — этот господин отсюда не уйдет. Он может и должен слышать то, что вы намерены мне объявить.

Граф пожал плечами.

— В таком случае, я потребую от вас обоих, чтобы вы обязались хранить молчание в течение двух лет. Через два года все это происшествие не будет иметь никакого значения. Я ни сколько не преувеличиваю, если заявлю вам, что в настоящее время дело, по которому я пришел к вам, может иметь историческое значение.

— Я обязуюсь молчать, — проговорил Гольмс.

— И я тоже.

— Вы простите, что я пришел к вам в маске, — продолжал наш странный посетитель, — но таково желание высокопоставленного лица, по поручению которого я взял на себя ведение всего дела. Вместе с тем я должен вам объявить, что я назвался вымышленным именем.

— Я это знал, — ответил сухо Гольмс.

— Обстоятельства требуют величайшей осторожности. Нужно во что бы то ни стало избавить одну царствующую династию от скандала, который мог бы ее серьезно скомпрометировать. Признаюсь откровенно, что речь идет династии, царствующей в княжестве О…

Гольмс откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Я это тоже знал, — пробормотал он.

Повидимому, пораженный этими словами, незнакомец с удивлением взглянул на довольно небрежно сидевшего перед ним самого знаменитого и искусного сыщика Европы. Гольмс медленно открыл глаза и бросил нетерпеливый взгляд на своего клиента.

— Если вашему высочеству будет угодно рассказать мне все в подробностях, — заметил он, — я испробую дать надлежащий совет.

Незнакомец вскочил с кресла и начал шагать взад и вперед по комнате. Затем он с жестом отчаяния сорвал маску со своего лица и бросил ее на пол.

— Вы правы, — воскликнул он, — я князь! К чему это скрывать?

— Не понимаю, к чему? — пробормотал Гольмс. — Прежде чем ваше высочество еще слово сказали, мне было известно, с кем я имею счастье вести дело.

Наш странный посетитель снова сел и провел рукой по своему высокому белому лбу.

— Но вы поймете, вы должны понять, что я не привык лично вести подобные дела! И все-таки я в этом щекотливом деле не мог довериться третьему лицу, так как я этим самым всецело отдавал себя в его руки. Я приехал инкогнито в Лондон в надежде получить от вас надлежащий совет.

— В таком случае, я слушаю, ваше высочество, — проговорил Гольмс, снова закрывая глаза.

— Вот в чем дело. Пять лет тому назад я познакомился во время моего продолжительного пребывания в Варшаве с известной авантюристкой Ирэной Адлер. Вам это имя, вероятно, не совсем незнакомо?

— Будь так любезен, доктор, взгляни в моем списке, — проговорил Гольмс, не открывая глаз.

Несколько лет тому назад он начал систематически записывать все то, что казалось ему важным, так что почти нельзя было найти человека, о котором у него не было бы каких-нибудь сведений. На этот раз я нашел касающиеся ее сведения между биографиями еврейского раввина и одного контр-адмирала, автора труда о морских рыбах.

— Ну, посмотрим-ка, — проговорил Гольмс. — Хм! Родилась в Нью-Джерси в 1858 году. Альт, хм… Ла Скала, хм… Примадонна Варшавской императорской оперы, да! Бросила сцену. Ага! Живет в Лондоне… Совершенно верно! Ваше высочество завязали знакомство с этой молодой особой и написали ей несколько компрометирующих вас писем, обратное получение которых в настоящее время было крайне бы желательно. Так ли это?

— Совершенно верно. Но каким образом вы..?

— Тайного брака нет?

— Нет.

— Никаких письменных обещаний жениться на ней не существует?

— Нет.

— В таком случае, я не понимаю, ваше высочество. Если бы эта молодая особа воспользовалась для своих целей письмами вашего высочества, каким образом она могла бы доказать, что они исходят от вашего высочества?

— Но почерк!

— Подделан.

— Моя почтовая бумага.

— Украдена.

— Моя печать.

— Подделана.

— Моя фотографическая карточка.

— Куплена.

— Но ведь мы на ней вместе сняты!

— О-о, это очень плохо! Подобной неосторожности ваше высочество не должны были допустить. Ваше высочество себя серьезно скомпрометировали.

— Я тогда был еще очень молод и не занимал престола. Мне теперь только тридцать лет.

— Нужно во что бы то ни стало добыть карточку.

— До сих пор все мои попытки были напрасны.

— Предлагали вы ей деньги?

— Она не идет ни на какие уступки.

— В таком случае, эти письма нужно украсть.

— Я уже пробовал это сделать, целых пять раз, и все напрасно. Два раза я велел обыскать всю ее квартиру. Один раз в дороге весь ее багаж был перерыт, и два раза ее саму обыскали.

— И писем не нашли?

— Ни одного.

Гольмс расхохотался.

— История эта становится очень забавной.

— Я ее забавной ничуть не нахожу! — заметил с упреком князь.

— Отлично. Что она намерена сделать с этой фотографией?

— Она хочет мне причинить неприятности.

— Каким образом?

— Я намереваюсь скоро вступить в брак.

— Я об этом слышал.

— С принцессой Клотильдой, второй дочерью ***ского короля. Вам, конечно, известны строгие принципы этой династии. Сама принцесса — воплощенная чистота. Если бы на меня упало хоть малейшее подозрение, она тотчас же отказала бы мне.

— А Ирэна Адлер?

— Она грозит послать им карточку. Она так и сделает, я знаю. Она способна на это. Вы ее не знаете. У нее железная воля. Она готова на все, чтобы помешать моему браку, решительно на все!

— Вы уверены, что карточка еще у нее?

— Уверен.

— Откуда вам это известно?

— Она дала клятву отослать ее туда в этот день, когда будет объявлено о моей свадьбе. А это последует в будущий понедельник.

— О, в таком случае, перед нами целых три дня! — проговорил Гольмс, видимо, очень обрадованный. — Ваше высочество остаетесь в Лондоне?

— Конечно. Вы найдете меня в гостинице Лангхам под именем графа фон Крамма.

— Я извещу вас о результатах моего предприятия.

— Пожалуйста! Вы можете себе представить, как я волнуюсь!

— Теперь остается только покончить с вопросом о гонораре.

— Я вам даю карт-бланш. Я готов отдать за эту фотографию один из моих замков!

— А текущие расходы?

Князь вынул толстый бумажник и положил его на стол.

— Здесь триста фунтов золотом и семьсот кредитными билетами, — проговорил он.

Гольмс нацарапал расписку на листике своей записной книжки и передал ее князю.

— Адрес дамы?

— Бриони-Лодж, Серпентин-Авеню, Сент-Джонс-Вуд.

Гольмс записал адрес.

— Еще один вопрос. У нее кабинетная карточка?

— Да.

— Отлично. Покойной ночи, ваше высочество. Я надеюсь вполне, что скоро пришлю вам благоприятные известия… Покойной ночи, Ватсон, — обратился он ко мне, когда княжеский экипаж отъехал от нашего дома. — Я буду очень рад, если ты зайдешь ко мне завтра в три часа дня. Мне будет очень приятно поболтать с тобой об этом деле.

Ровно в три часа я явился к Гольмсу, но его еще не было дома. Хозяйка передала мне, что не было еще восьми часов утра, когда он вышел из дому. Я сел у камина с твердым намерением дождаться его во что бы то ни стало. Поручение, принятое на себя Гольмсом достать фотографическую карточку меня крайне интересовало, и хотя вся эта история не имела того мрачного, ужасного характера, как описанные мною раньше преступления, тем не менее, она приобретала выдающийся интерес ввиду самой личности клиента. Вместе с тем, мне было крайне любопытно снова проследить ясную, разительную логику моего друга и мастерское умение распутывать самые запутанные обстоятельства. Я уже так привык к его постоянным удачам, что мне и в голову не приходила возможность неудачи.

Около четырех часов в комнату вошел какой-то, повидимому, пьяный конюх с нечесанными волосами и бородой, раскрасневшееся от вина лицо которого и засаленная одежда производили неприятное впечатление. Хотя я знал удивительное искусство Гольмса переодеваться, тем не менее я не сразу догадался, кто стоит передо мною. Он кивнул мне головой и исчез в спальне; и явился пять минут спустя таким же элегантно одетым и безупречным джентльменом, как всегда. Заложив руки в карманы, он расселся перед камином и начал хохотать от всей души.