Мэри Лондон - Убийство в масонской ложе
— Странное, однако, отношение! — пробурчал Форбс. — Тебе звонят, сообщают об убийстве, ты приезжаешь, и тут нате вам — от ворот поворот!
Глава 2
Стоявший в коридоре человек был облачен во все черное, как будто он пребывал в трауре. Его худое вытянутое лицо, обрамленное рыжими волосами, выражало крайнее волнение. Он проговорил:
— Сэр, я имею честь вас знать… Меня зовут Майкл Вогэм. Нас представляли друг другу на последней цветочной выставке в Хампстеде.
— О, прекрасно помню! — воскликнул сэр Малькольм. — Роза «Элизабет-Мэри», это были вы, верно?
Человек в черном был явно польщен тем, что столь благородный, хоть и незваный гость вспомнил его. Щеки у него чуть порозовели, и он еще более взволнованно продолжал:
— Совершенно непонятно… Зачем здесь полиция?.. Что происходит?
— Это вам следовало бы объяснить, — заметил сэр Малькольм. — Можно войти?
— Видите ли, сэр… — пробормотал Вогэм. — Как вы, верно, знаете, здесь масонский храм. И это требует соблюдения определенной тайны, не так ли?
Сэр Малькольм повысил голос:
— Господин Вогэм, в полицию сообщили по телефону о том, что скончался банкир Джон Ливингстон, вернее, что произошло убийство.
Человек в черном жалобно взвизгнул, точно раненый зверек:
— Боже мой! Убийство? Но это же навет!
— Господин Вогэм, Скотланд-Ярд не станут беспокоить по пустякам. А я, как вы, должно быть, знаете, время от времени оказываю им услуги особого свойства. Так что будьте любезны ответить ясно и четко. Джон Ливингстон мертв или нет?
Вогэм понурил голову и тихо-тихо ответил:
— Увы… Наш брат Ливингстон отбыл на Восток Вечный.
И вдруг, вскинув голову в восторженном порыве, он воскликнул:
— В масонском храме не убивают!
Тут в коридоре появился кто-то еще. Этот некто тоже был во всем черном: с виду он принадлежал к категории так называемых крупных людей, или, можно сказать, дородных, или, если угодно, тучных. Передвигался он вразвалку, побрякивая цепочкой от часов, помещавшихся в кармашке его жилета.
— Брат покрывающий, — прокартавил он, — с кем имеем честь?
— С сэром Малькольмом Айвори, брат привратник. Он здесь по поручению Скотланд-Ярда.
— Скотланд-Ярда? — удивился неизвестный. При этом его свиные глазки оживились.
— Но по какому праву Скотланд-Ярд…
Сэр Малькольм резко прервал его:
— Здесь недавно умер Джон Ливингстон. И есть весьма серьезное подозрение, что его убили.
Дородный привратник извлек из кармана брюк платок и вытер пот, выступивший у него на лбу.
— Кто-то позвонил в Скотланд-Ярд, — пояснил Вогэм.
— Кто именно? — живо поинтересовался толстяк.
— Звонивший не представился, — ответил сэр Малькольм.
— Господин… Ах да, позвольте представиться: доктор Стэнли Келли. Как странно! Но что поделаешь? Пойду предупрежу Досточтимого брата Дина. Он председательствующий офицер нашей ложи, видите ли…
Переваливаясь с боку на бок, толстяк направился в глубь коридора и скоро исчез.
Сэр Малькольм воспринимал происходящее не без юмора. Когда-то он интересовался обычаями и традициями франкмасонства, которое в Великобритании в той или иной степени было прерогативой правящих кругов. С гордостью именуя себя прямыми потомками строителей храмов и тамплиеров, франкмасоны пополняли свои ряды за счет представителей знатных родов и буржуазии, притом что первые шли на это, дабы сохранить память, хотя бы какую-то, о древних ремеслах, а вторые — чтобы быть поближе к первым. У себя в особняке Фалькон сэр Малькольм хранил всю литературу на эту тему. Книги перешли к нему по наследству от отца, сэра Филипа, знаменитого антиквара. А франкмасонством он некогда интересовался скорее из любопытства, нежели из неких практических соображений.
Доктор Келли появился в сопровождении третьего человека в черном пиджаке и черных же брюках в серую полоску, правда, в отличие от двух своих собратьев, лицо у него было не такое скорбное. Он был моложе — наверное, лет сорока. Он тут же протянул руку сэру Малькольму:
— Питер Шоу. Я имел честь быть вам представленным, когда вступал в Клуб графоманов.
Этот лондонский клуб, кстати закрытый, сэр Малькольм почитал больше других. Он состоял в нем вот уже двадцать с лишним лет.
— Вы журналист из «Обсервера», а еще пишете романы, не так ли?
— Какая у вас память, сэр Малькольм! Итак, вы здесь по поручению Скотланд-Ярда. Но по какому поводу?
Благородный сыщик решил проявить терпение.
— В этом доме около пяти часов скончался Джон Ливингстон, банкир. Это правда?
— Я не сверялся с часами, но все вроде бы точно. Однако почему смерть простого подданного Его величества заинтересовала Скотланд-Ярд?
— Уважаемый господин Шоу, не исключено, что здесь произошло убийство. Кто-то из вас сообщил об этом по телефону в полицию. И нам надо проверить сообщение. Если оно окажется ложным, дело будет закрыто. Можно взглянуть на тело?
— Конечно, — смущенно проговорил журналист, — хотя я даже не представляю, как мы можем не впустить вас в храм, раз все так обернулось. С вашего позволения, я только предупрежу Досточтимого брата Дина.
Он повернулся и ушел, оставив сэра Малькольма наедине с Вогэмом и Келли, смущенными и безмолвными.
— Вы хорошо знали Ливингстона? — наконец нарушил тишину благородный сыщик.
— Он был нам добрым братом, — коротко ответил Вогэм.
— И прекрасным человеком, — прибавил Келли, переминаясь с ноги на ногу.
— Он часто бывал на ваших собраниях?
— О, об этом лучше спросить Досточтимого брата Дина.
— А кто такой Досточтимый брат Дин?
— В миру? Председатель одной крупной федерации, — сказал Келли.
— Федерации производителей виски, — уточнил Вогэм.
Сэра Малькольма это очень заинтересовало, поскольку у себя на квартире в Сохо он хранил изумительную коллекцию шотландских сортов виски. Однако разузнать подробности он не успел, потому как Питер Шоу уже вернулся.
— Досточтимый брат Уинстон Дин охотно откликнулся на вашу просьбу, — торжественно изрек он. — Разумеется, мы целиком полагаемся на вашу сдержанность.
— Уважаемый господин Шоу, — ответил сэр Малькольм, — в той части, которая не имеет прямого касательства к проводимому дознанию, можете рассчитывать на мое слово.
— Тогда прошу за мной.
За дверью в конце коридора располагалось нечто вроде передней с гардеробом, где висели пальто, шляпы и зонты членов ложи. Прямо за этим помещением находилась довольно просторная, обшитая панелями комната — там посередине стоял большой стол, заставленный чайной посудой.
— Трапезная, — объяснил доктор Келли. — Мы недавно пили чай. У нас так заведено перед каждым послеполуденным заседанием.
Они направились к лестнице, довольно крутой и плохо освещенной, — она вела на второй этаж. Поднявшись по ней до самого верха, они оказались еще в одном помещении, украшенном символами и картинами, на которых были изображены мастера ордена при всех регалиях. Рассеянный свет придавал помещению мрачноватый вид.
— Мы называем эту комнату притвором, поскольку она примыкает непосредственно к храму, — пояснил Майкл Вогэм. — Здесь кандидаты ожидают посвящения.
— А эта маленькая дверь? — поинтересовался сэр Айвори.
— О, вам можно сказать… Она ведет в комнату для размышлений — вы о ней наверняка слышали.
Питер Шоу подошел к другой, большой двери, украшенной гербом, на котором увенчанный короной пеликан поил из клюва трех своих птенцов. Питер Шоу взялся за дверной молоток и трижды постучал. Дверь тут же отворилась.
— Кто идет? — вопросил громкий голос.
— Сэр Малькольм Айвори в сопровождении брата привратника и брата покрывающего.
— Подождите.
И дверь закрылась.
— Извините, — проговорил Вогэм, — но все должно быть по правилам. У нас свои обычаи…
Сэр Малькольм подумал: «Они тут забавляются, а между тем один из них лежит здесь мертвый, вероятно убитый. Они что, хотят произвести на меня впечатление?»
Дверь распахнулась настежь.
— Пусть войдет! — зычно проговорил маленький человечек с подстриженными под расческу волосами, облаченный поверх черного фрака в белый атласный передник с синей каймой и с рисунком посередине в виде трех деревянных молотков треугольником. Это, несомненно, был обрядоначальник. В руке он гордо держал трость, явно превосходившую его по росту.
Комната была ярко освещена, и в ее убранстве угадывалось что-то театральное. Сэр Малькольм тут же узнал Восток — там возвышался престол, где восседал председатель; справа от него виднелся символ луны, а слева — солнца. Вдоль стен стояли стулья. Все они были пусты за исключением одного. Посреди комнаты, меж трех погасших светильников, лежало что-то продолговатое, накрытое черным покрывалом.
