Жорж Сименон - Мегрэ в тревоге
— Прелюбопытная получается картина, не правда ли? — сыронизировал Курсон.
— Что так?
— А то, что комиссар Мегрэ, который, вероятно, никогда доселе и не бывал в Фонтэне…
— Вам так сказали?
— Это мои предположения. В любом случае часто вас там не видели, да, по правде говоря, я вообще не слышал, чтобы кто-то об этом хотя бы упоминал. Посему в своей ремарке и счел небезынтересным ваше появление в городе именно в тот момент, когда тамошние власти сбились с ног, пытаясь решить самую немыслимую загадку, которая…
Мегрэ чиркнул спичкой и принялся попыхивать трубкой.
— Некоторое время мы с Шабо вместе учились, — спокойно пояснил он. — Раньше я неоднократно гостевал в его доме на улице Клемансо.
— В самом деле?
Он холодно повторил:
— Именно так.
— Тогда мы, скорее всего, увидимся завтра вечером у меня на улице Рабле, куда Шабо захаживает каждую субботу на партию в бридж.
Вот и последняя остановка перед Фонтэне. У Верну де Курсона багажа не оказалось — всего лишь портфель из коричневой кожи, лежавший на банкетке рядом с ним.
— Хотел бы я знать, удастся ли вам раскрыть эту тайну. Намеренно или нет вы оказались в наших краях, но это шанс для Шабо.
— Его матушка по-прежнему здорова?
— Крепка, как никогда ранее.
Курсон встал, чтобы застегнуть на все пуговицы плащ, натянуть перчатки и поправить шляпу. Поезд между тем замедлил ход, за окном все чаще стали мелькать огоньки, народ забегал по платформе.
— Рад был с вами познакомиться. Передайте Шабо, что надеюсь увидеть вас вместе с ним у себя завтра вечером.
Мегрэ ограничился простым кивком, открыл дверцу и, подхватив свой увесистый чемодан, двинулся к выходу, не обращая внимания на встречных.
Шабо, естественно, на перроне не было, учитывая, что комиссар подсел в этот поезд совершенно случайно. С порога здания вокзала Мегрэ бросил взгляд вдоль улицы Репюблик — ее нещадно молотил яростный ливень.
— Такси, месье?
Комиссар жестом показал, что не возражает.
— В «Отель де Франс»?
Ответив утвердительно, он, насупившись, забился в угол. Всего девять вечера, а Фонтэне словно вымер, лишь в двух-трех кафе светились окна. Дверь в гостиницу обрамляли две пальмы, торчавшие из кадок, выкрашенных в зеленый цвет.
— У вас есть свободные номера?
— Одноместные?
— Да. И я хотел бы, если возможно, перекусить.
Все здесь уже вошло в ночной режим работы, напоминая церковь после вечерни. Судя по всему, насчет ужина пошли справиться на кухню, а в обеденном зале зажгли пару ламп.
Чтобы не подниматься в отведенную ему комнату, Мегрэ сполоснул руки водой из фаянсового тазика.
— Белого вина?
Мегрэ до отвращения наугощался им еще в Бордо.
— А пива у вас нет?
— Только бутылочное.
— Тогда подайте столового красного.
Для него специально подогрели суп, настрогали ветчины. Со своего места комиссар увидел, как в холл ввалился какой-то весь мокрый от дождя тип и, не найдя никого, к кому можно было бы обратиться, заглянул в зал и, как подумалось Мегрэ, при виде его успокоился.
У этого рыжеволосого малого лет сорока, щекастого, с хорошим цветом лица, одетого в бежевый плащ, на плече болтались на ремне фотоаппараты.
Стряхнув капли дождя со шляпы, незнакомец приблизился к комиссару:
— Прежде всего позвольте сделать снимок? Я корреспондент «Уэст-Эклер», нашей региональной газеты. Заметил вас еще на вокзале, но не смог сразу же сконтактировать. Итак, они вызвали вас, дабы прояснить дело Курсона? — Молниеносная вспышка. Щелчок затвора. — Комиссар Ферон нам ничего насчет вас не сообщал. Как, впрочем, и следователь.
— Я тут не ради указанного вами события.
Рыжий субъект улыбнулся с видом собрата по ремеслу, которого на мякине не проведешь.
— Разумеется!
— Вы что имеете в виду?
— А то, что вы здесь неофициально. Все понимаю.
И тем не менее…
— Никаких «тем не менее»!
— Но Ферон мне заявил, что сейчас примчится сюда, — вот вам и доказательство.
— Кто такой Ферон?
— Комиссар полиции Фонтэне. Едва углядев вас на вокзале, я мигом позвонил ему из автомата. И он ответил, что мы увидимся в гостинице.
— Здесь?
— Само собой. А где же еще вы могли бы поселиться?
Мегрэ, допив бокал вина, вытер салфеткой рот и проворчал:
— Кто такой этот Верну де Курсон, с которым я ехал в одном купе из Ниора?
— Точно, он был в том поезде. Это шурин.
— Чей?
— Курсона, которого убили.
Мелковатый брюнет, в свою очередь появившийся в гостинице, тут же засек обоих беседующих.
— Привет, Ферон! — воскликнул журналист.
— Добрый тебе вечер. Прошу извинить, господин комиссар, но меня не проинформировали о вашем приезде, а посему я вас не встретил. После изнурительного рабочего дня мирно сидел за столом, и вдруг… — И он показал на рыжего. — Тут же выскочил на улицу и…
— Я уже сказал этому молодому человеку, — вздохнул Мегрэ, отодвигая тарелку и берясь за трубку, — что не имею никакого отношения к вашему делу Курсона. Оказался в Фонтэне-ле-Конт по чистейшей случайности с целью пожать руку давнему другу Шабо и…
— А ему известно, что вы здесь?
— Он должен был ожидать меня с четырехчасовым поездом. Убедившись, что я не прибыл, наверное, подумал, что появлюсь лишь завтра, если вовсе не изменил своих планов. — Мегрэ поднялся из-за стола. — А теперь, с вашего позволения, пойду поприветствую Жюльена, прежде чем завалиться спать.
Комиссар полиции Ферон и репортер пришли в замешательство.
— Вы действительно ничего не знаете?
— Не имею ни малейшего понятия.
— И не читали газет?
— В течение трех дней организаторы конгресса и Торговая палата Бордо не давали нам ни минуты передышки.
Полицейский и репортер, полные сомнений, переглянулись.
— Вы знаете, где проживает следователь?
— Конечно. Если только город не изменился со времени моего последнего визита к Шабо.
Они никак не могли решиться оставить Мегрэ в покое. Даже на тротуаре встали по бокам.
— Господа, имею честь откланяться.
Журналист настаивал:
— И вам нечего заявить «Уэст-Эклер»?
— Ничегошеньки. Всего хорошего, господа.
Комиссар зашагал по улице Республики, пересек мост и на всем пути до Шабо не встретил и пары прохожих.
Его друг проживал в старом доме, которым молодой Мегрэ так в свое время восхищался. С тех пор дом ничуть не изменился — серый камень стен, крыльцо в четыре ступеньки, высокие окна с квадратиками форточек.
Сквозь задвинутые шторы пробивался слабый свет. Мегрэ позвонил и вскоре услышал цокот мелких шагов по вымощенному белой плиткой коридору. В двери приоткрылся глазок.
— Дома ли месье Шабо? — спросил он.
— Кто там?
— Комиссар Мегрэ.
— Это действительно вы, месье? — Он узнал голос Розы, бессменной в течение тридцати лет горничной Шабо. — Сейчас открою. Потерпите чуток, пока я сниму цепочку. — Одновременно она крикнула куда-то во внутренние покои дома: — Месье Жюльен! Это ваш друг, господин Мегрэ… Входите, входите… Хозяин побывал сегодня после обеда на вокзале… И был разочарован, не встретив вас. Как же вы добрались?
— Поездом.
— Вы хотите сказать, что ехали вечерним рейсом?
Дверь наконец открылась. В хлынувшем наружу оранжевом свете предстал мужчина высокого роста, худой, слегка сутуловатый, одетый в домашнюю куртку из велюра каштанового цвета.
— Ты ли это! — воскликнул он.
— Конечно я. Просто не успел на нужный поезд. И сел в первый попавшийся.
— А где багаж?
— В отеле.
— Ты с ума сошел? Надо послать за ним. Договорились же, что остановишься у нас.
— Послушай, Жюльен…
Странно все же. Почему-то Мегрэ был вынужден делать над собой усилие, чтобы называть бывшего однокашника по имени, да и звучало оно для него необычно.
Не получалось даже спонтанного обращения к Шабо на «ты».
— Заходи! Надеюсь, еще не ужинал?
— Уже отужинал. В гостинице «Франция».
— Мне предупредить мадам? — прервала их Роза.
Мегрэ тут же вклинился:
— Думаю, она уже почивает?
— Только что поднялась к себе. Но ложится она не раньше одиннадцати, а то и в полночь. Я…
— Ни за что на свете! Я запрещаю ее беспокоить. Увидимся утром.
— Она будет недовольна.
Мегрэ прикинул, что мадам Шабо должно быть сейчас не меньше семидесяти восьми лет. В глубине души он сожалел, что пришел сюда. Тем не менее послушно пристроил утяжеленное впитавшейся влагой пальто на старинную вешалку и проследовал за Жюльеном в его кабинет, в то время как Роза, которой самой уже перевалило за шестьдесят, ожидала распоряжений.
— Что будешь пить? Выдержанный коньяк?
— Как тебе угодно.
Роза, с лету угадав безмолвное указание патрона, вышла. Со времени последнего посещения запах в доме остался прежним — запах добротного, хорошо ухоженного жилья, где отменно готовят, а паркет тщательно натирают, и это была еще одна деталь, которой завидовал когда-то Мегрэ.
