Агата Кристи - Наследство Лемесюрье
— Так вы не верите в фамильное проклятье, мадам?
— Но, мосье, может ли проклятье подрезать стебель плюща?
— Как вы сказали, мадам? — с удивлением воскликнул Пуаро.
— Я говорю, может ли фамильное проклятье или чье-то привидение, я имею в виду ту заживо замурованную женщину, подрезать стебель плюща? Что же касается случая в Корнуолле… конечно, любой мальчик может заплыть слишком далеко хотя Рональд умеет плавать с четырех лет — и потерять силы… Но история с плющом — это уже нечто другое. Мальчики часто так играли: взбирались и спускались по плющу, пока однажды — Джеральда не было в тот момент дома — плющ не выдержал и Рональд не упал. К счастью, все обошлось. Но я тут же осмотрела плющ: стебель его был глубоко надрезан, мосье Пуаро, надрезан, понимаете…
— То, что вы говорите, мадам, очень серьезно. Вы сказали, что младшего сына в тот момент не было дома?
— Да.
— А в случае с отравлением? Его тоже не было дома?
— Нет-нет, тогда они были вместе.
— Любопытно, — пробормотал Пуаро. — А теперь расскажите мне, мадам, обо всех обитателях вашего дома.
— Мисс Сондерс — гувернантка, Джон Гардинер — секретарь моего мужа… Мадам Лемесюрье умолкла, как бы в замешательстве.
— И кто еще, мадам?
— Майор Роджер Лемесюрье, его вы тоже видели в тот печальный вечер. Он часто бывает у нас.
— Да-да, припоминаю. Кузен Роджер?
— Двоюродный кузен. Он не принадлежит к нашей фамильной ветви. Но сейчас, кажется, именно он является ближайшим родственником моего мужа. Очень приятный человек, мы все к нему привязаны, а мальчики так просто души в нем не чают.
— Не он ли научил их взбираться по плющу?
— Может быть. Он довольно часто участвует в их шалостях.
— Мадам, я приношу вам свои извинения за то, что поначалу не придал вашим страхам должного внимания.
Опасность вполне реальна, и мне кажется, я смогу вам помочь. Пригласите нас обоих к вам погостить. Ваш супруг не станет возражать?
— О нет. Но он считает, что все бесполезно. А меня приводит в бешенство, что он ничего не предпринимает и покорно ждет смерти нашего Рональда.
— Успокойтесь, мадам. Давайте составим план действий.
План был составлен тщательнейшим образом, и уже следующий день застал нас в пути на север. Пуаро пребывал в глубокой задумчивости. И вдруг неожиданно спросил:
— Винсент Лемесюрье выпал из такого же поезда, как наш?
Он слегка выделил слово «выпал».
— Вы подозреваете какую-то нечистую игру? — спросил я.
— А вам не приходила в голову мысль, Гастингс, что некоторые несчастья в роду Лемесюрье могли быть, скажем так, подстроены? К примеру, смерть Винсента. Или тот случай с ружьем, — когда юноша застрелился — в нем есть что-то настораживающее. Допустим, ребенок сам выпал из окна детской и разбился; сам факт вполне возможен и не вызывает подозрений. Но почему именно этот ребенок, Гастингс? Кто выигрывает от смерти старшего сына? Его младший брат, которому шесть лет от роду. Абсурд!
— Возможно, с младшим они намереваются разделаться позднее, — предположил я, хотя имел весьма смутное представление о том, кто скрывается за этим «они».
Пуаро покачал головой. Мое предположение его явно не удовлетворило.
-..отравление птомаином, — продолжал рассуждать он. — Атропин[7] вызывает сходные симптомы. Да, наше присутствие необходимо.
* * *Мадам Лемесюрье радостно приветствовала нас. Она проводила нас в кабинет мужа и оставила наедине с ним. Хуго очень изменился со времени нашей последней встречи. Он стал еще более сутулым, а лицо приобрело странный бледно-серый оттенок. Выслушав объяснения Пуаро по поводу нашего присутствия в доме, он наконец произнес:
— Это вполне в духе Сэди. Конечно оставайтесь, мосье Пуаро, я очень вам благодарен за то, что вы согласились приехать, но… чему быть, того не миновать. Путь грешника тяжел. Мы, Лемесюрье, знаем — ни одному из нас не избежать проклятия.
Пуаро упомянул о надрезанном плюще, но это не произвело на Хуго должного впечатления.
— Скорее всего, неосмотрительность садовника. Да, конечно, без ножа не обошлось, но им управляло роковое предопределение. Боюсь, мосье Пуаро, это невозможно отсрочить надолго.
Пуаро внимательно посмотрел на него.
— Почему вы так говорите?
— Потому что я и сам обречен. Я был у врача в прошлом году. У меня неизлечимая болезнь, мой конец близок, но прежде чем умру я, будет взят Рональд. Наследником станет Джеральд.
— А если что-то случится и со вторым сыном?
— С ним ничего не случится, ему ничто не угрожает.
— А все-таки?
— Следующим наследником является мой кузен Роджер.
Тут разговор был прерван, поскольку в комнату вошел высокий стройный мужчина с курчавыми каштановыми, с легкой рыжиной, волосами. В руках он держал пачку бумаг.
— Делами займемся позже, Гардинер, — произнес Хуго Лемесюрье. Потом пояснил:
— Мой секретарь, мистер Гардинер.
Секретарь поклонился, произнес несколько соответствующих моменту почтительных слов и удалился. Несмотря на приятную внешность, было в нем что-то отталкивающее. Спустя некоторое время, когда мы прогуливались по великолепному старинному парку, я поделился этим своим впечатлением с Пуаро. К моему несказанному удивлению, он согласился:
— Да-да, Гастингс. Вы правы. Мне он тоже не понравился, слишком уж слащав. Такие умеют хорошо устраиваться. А вот и дети!
Мадам Лемесюрье и оба ее сына направлялись в нашу сторону: младший, темноволосый, был похож на мать, у старшего были золотисто-каштановые локоны. На наше приветствие юные джентльмены ответили по-взрослому крепким рукопожатием, и вскоре Пуаро совершенно их покорил. А немного погодя к нашей компании присоединилась мисс Сондерс, особа крайне скромная и неприметная.
* * *Несколько дней мы предавались блаженному безделью, что не мешало нам держаться настороже. Но все вроде бы было тихо-мирно. Мальчики благоденствовали, и ничто не предвещало какой-либо опасности. На четвертый день после нашего прибытия приехал погостить майор Роджер Лемесюрье. Он почти не изменился: такой же беззаботный и жизнерадостный, с тем же легким отношением к любым перипетиям. Было очевидно, что он любимец обоих мальчиков, которые отреагировали на его появление восторженными воплями и тут же потащили в сад играть в «индейцев». Стараясь не привлекать к себе внимания, Пуаро последовал за ними.
* * *На следующий день все, в том числе и мальчики, были приглашены на чай к леди Клэйгейт, чей дом находился по соседству с поместьем Лемесюрье. Мадам Лемесюрье предложила нам с Пуаро присоединиться, но, когда тот заявил, что предпочел бы остаться дома, она, похоже, почувствовала облегчение.
Как только все удалились, Пуаро принялся за работу. Сейчас он очень напоминал терьера: не осталось ни одного угла, который бы он не осмотрел. И все это он проделал таким образом, что его действия не привлекли ничьего внимания. Однако это не дало каких-либо результатов.
Затем мы вместе с мисс Сондерс, которая не была в числе приглашенных, сидели на террасе и пили чай.
— Мальчики так обрадовались, что она их пригласила, — вяло пробормотала она. — Надеюсь, что они будут хорошо себя вести, не будут топтать клумбы и не подойдут слишком близко к пчелам…
Пуаро застыл с чашкой в руках. Сейчас он очень походил на человека, только что увидевшего привидение.
— Пчелы? — громко переспросил он.
— Да, мосье Пуаро, пчелы. Целых три улья. Леди Клэйгейт очень гордится своими пчелами…
— Пчелы! — снова вскрикнул Пуаро. Он вскочил из-за стола и, обхватив голову руками, принялся лихорадочно ходить взад и вперед по террасе. Я никак не мог понять, почему одно лишь упоминание о пчелах привело его в такое отчаяние.
Заслышав шум подъехавшей машины, мы с Пуаро поспешили к крыльцу.
— Рональда укусила пчела, — возбужденно отрапортовал Джеральд.
— Ничего страшного, — произнесла мадам Лемесюрье. — Мы натерли это место нашатырным спиртом, и оно даже не опухло.
— Позволь-ка мне посмотреть, дружище, — попросил Пуаро. — Где оно, это место?
— Вот здесь, на шее, — с важным видом произнес Рональд. — Мне почти не больно. Папа сказал: «Не двигайся, на тебя пчела села». Я даже не шевельнулся, и он снял пчелу, но она все-таки успела меня ужалить. Больно не было — как укол булавкой, и я не плакал, я ведь уже не маленький, в следующем году пойду в школу.
Пуаро внимательно осмотрел шею ребенка. Отойдя, он взял меня за руку и прошептал:
— Сегодня… сегодня, дружище, нам придется немного потрудиться! Но никому ни слова!
Он отказался что-либо объяснять, и весь вечер меня одолевало любопытство. Пуаро рано удалился к себе, и я последовал за ним. Когда мы поднимались наверх, он взял меня под руку и сказал:
