Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи
Минут пять Рандер провел в кабинете в одиночестве, затем к нему присоединился долговязый темноволосый гость мрачного вида, притянул поближе к телевизору второе кресло и сел рядом с Гиртом. Те, кто знал этого человека, скажем, муж Дины Уласе, почему-то звали его Албертом в квадрате. Такое прозвище, по мнению Рандера, ему вовсе не шло – Алберт совсем не выглядел поперек себя толще, а был, наоборот, худощав, даже тощ, постоянно сутулился, и вид у него был нездоровый; узкое лицо рассекали морщины, сквозь стекла очков без оправы смотрели колючие глаза, губы плотно сомкнуты, в целом он производил впечатление человека необщительного, а то и просто грубого. Во всяком случае, он никак не напоминал квадрат. Скорее следовало наречь этим именем самого Уласа: муж актрисы был крупный, сильный мужчина с массивным широким лицом и жестким, если так можно выразиться, ртом. Его шумливое барское поведение свидетельствовало о безграничной самоуверенности и вызывало в Гирте острую неприязнь с того момента, как он его увидел.
Полчаса назад, когда в кабинет вошла актриса, Алберт предложил ей свое место, а сам пристроился в кресле у письменного стола. Но то ли ему было там неудобно, то ли экран плохо виден, только он вскоре вышел, и Гирт опять остался вдвоем с Диной.
Внизу они тоже оказались рядом. Всего за столом разместилось девять человек: кроме хозяина, хозяйки и самого Рандера еще две женатые пары и двое одиночек. Инсберги, как полагалось, заняли места по обеим концам стола – Расма спиной к стене, Юрис ближе к магнитофону. Справа от него, спиной к камину, сидел Гирт, рядом с ним стоял стул Дины Уласе, с другой стороны от актрисы грохотал раскатистым басом ее муж Харалд. Последним в этом ряду по левую руку от хозяйки улыбался невысокий спокойный, похожий на тучного деревенского папашу мужчина, которого звали Эдвин Калвейт.
На противоположной стороне справа от Расмы Инсберг на длинной скамейке, приставленной к стене, восседал Алберт в квадрате. Рядом с ним, поминутно прерывая себя визгливым смехом, щебетала его супруга, которую все запросто называли Иреной – хорошенькая моложавая особа, ярко выраженная блондинка. (Гирт не без ехидства отметил, что умом она отнюдь не блещет.) И, наконец, напротив Рандера был посажен редковолосый дяденька небольшого роста со вздернутыми плечами, в его бегающих глазах и в неестественной, как бы заискивающей улыбке трусость странно сочеталась с наглостью. Его имя было Вилис, а фамилия, если память не изменяла Гирту, – Зирап.
Насколько Гирт узнал, знакомясь с гостями, а позднее понял по разговорам, собравшиеся большей частью были товарищи Инсберга по институту и работе. Он готов был во всем винить свой характер, но почти никто из гостей у него не вызывал симпатии, некоторые же просто действовали на нервы, особенно хвастливый Улас, «скользкий» Зирап и жена Алберта Ирена, которая, судя по ее репликам, работала на почте и про которую Гирт сразу подумал, что именно такие, как она, теряют заказные письма и путают тексты телеграмм.
Телевизионный спектакль уже начался, и Дина в кресле чуть наклонилась вперед. Рандер заметил, что взгляд ее оживился, усталость сменилась чисто профессиональным интересом. Сквозь шум именин он слышал, как внизу, в коридоре, а потом где-то дальше, в необжитом конце дома, Расма Инсберга несколько раз громко звала мужа, – значит, до сих пор еще не нашла.
Рандер посмотрел на часы. Стрелки показывали тридцать пять минут десятого. Отъезд гостей на станцию был запланирован под утро, однако хозяин еще днем предложил Гирту остаться у него на воскресенье. И теперь Гирт никак не мог решить – уезжать со всеми или действительно погостить еще денек на хуторе. Пока он раздумывал, в дверях снова появилась Расма.
– Юрис сюда не заходил?
Рандер покачал головой:
– Нет, не приходил.
– Что-то невероятное! – Инсберга вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. – Куда он запропастился?
Гирт встал и, улыбаясь, предложил ей свое кресло.
– Присядьте, пожалуйста!
Жену своего друга он знал мало, хотя, в общем, к выбору Юриса относился положительно. Расма была хороша собой, лет на пять моложе мужа, единственная брюнетка на этом вечере (причем не было никаких сомнений, что цвет волос у нее натуральный, не то, что у Ирены или Дины). Одета она была скромно, но со вкусом, одним словом, жена Юриса во всем производила впечатление интеллигентной женщины. Гирт знал, что она окончила медицинский институт и работала в аптеке. Характер у нее был сдержанный, во всяком случае, она великолепно умела собой владеть. Кроме того, Расма, единственная из всех девяти участников вечера, до сих пор не выпила ни рюмочки: ей предстояло сесть за руль, чтобы отвезти гостей на автобусную станцию. Это тоже выгодно отличало ее от остальных. Кое-кто из гостей успел хватить лишнего, больше всех – сам юбиляр, чему Гирт был немало удивлен. Обычно Юрис, по крайней мере раньше, не имел обыкновения напиваться.
Расма прошла в кабинет, но не села.
– Ничего не понимаю! – сказала она. Рандер заметил, что хозяйка дома обеспокоена и в ее голосе угадывается тревога. – Я перевернула вверх дном весь дом, – думала, не завалился ли он где-нибудь поспать… А его нигде нет!
– Тогда он, очевидно, «вышелскоропридет», как сказал медвежонок Винни Пух… Или, может быть, то был Кристофер Робин? – продолжая улыбаться, проговорил Гирт.
– Нет, серьезно, Гирт! Я начинаю беспокоиться. Где он может быть?
– Извините, я тоже совершенно серьезно думаю, что раз Юриса нет в доме, то он из него вышел и скоро вернется.
– – Вышел? Нет! – Расма решительно покачала головой. – Он не выходил. Я проверила. Наружная дверь заперта, и ключ – в дверях.
– В обеих?
– То есть как?… А, вы имеете в виду ту дверь, что ведет в сад? Через ту мы вообще никуда не ходим. Ее еще прежние жильцы заколотили.
– Ну, в таком случае… когда человек навеселе, он может выйти и через окно.
– Знаю, может! Только не тут. Я сама недавно заклеила все окна – обогреть такой старый дом не легко!
– И бумага цела?
– Да, я смотрела.
– На всех… – Гирт сосчитал про себя, – четырнадцати окнах?
Расма взглянула на него с некоторым удивлением и кивнула.
– На всех. Если хоть одна полоска была бы отодрана, это было бы заметно издали.
– Гм… Тогда остается одно: кто-то выходил после Юриса и, вернувшись обратно, запер дверь.
– Это исключается! Если б кто-нибудь из чужих вышел во двор, непременно залаял бы Джокер.
Уласе, которая во время всего разговора даже не пошевельнулась, отвела взгляд от экрана и спросила через плечо:
– Это не тот ли зверь, который днем, когда мы гуляли вокруг дома, во что бы то ни стало хотел нас разорвать?
Расма, кажется, немного обиделась.
– Никакой он не зверь, а настоящая породистая овчарка. И на цепь его посадили только сегодня, чтобы не путался в комнатах под ногами. Выпускать его наружу нельзя, а то он начнет колобродить.
– Ясно, – примирительно сказал Рандер. – Но ведь можно допустить, что во всей этой кутерьме лай Джокера вы могли и не услышать.
– Ну, нет! – Расма тряхнула головой. – Он бы устроил такой скандал, что я бы услышала где угодно.
– Если так… – Гирт развел руками, – то я тоже ничего не понимаю! Судя по всему, Юрис должен быть здесь. Возможно, вы оба разминулись, и он теперь сидит в зале вместе со всеми остальными.
– Так нет же! – тревога в голосе Расмы зазвучала еще явственней. Она нетерпеливо махнула рукой. – В конце концов вы можете сами в этом убедиться, если не верите мне. Юриса нигде нет!
– Ну хорошо, – Рандер стал серьезным. – Пойдем, постараемся его отыскать.
– Следует ли мне тоже участвовать в экспедиции? – осведомилась актриса.
– Это уж как ты пожелаешь! – Расма с легким раздражением пожала плечами и направилась к двери, которую Гирт поспешил перед ней открыть.
– Я, пожалуй, тоже пойду! – Уласе лениво поднялась, поправила прическу. – Так скверно, как сегодня, мои дорогие коллеги давно не играли – даже по телевидению. Аж плакать хочется: самой себя жалко.
Она выключила телевизор, вышла из кабинета и вслед за хозяйкой стала спускаться по лестнице.
Рандер сперва вошел во вторую комнату на верхнем этаже. Это была спальня, такая же, как кабинет, сквозь нее тоже проходила труба, и только окно смотрело не на запад, а на восток. Гирт, усмехнувшись, заглянул под широкую кровать, в платяной шкаф и затем за стоявшее в углу у окна зеркало: комната была пуста. Справа и слева от входа в боковых стенах виднелись небольшие дверцы. Он по очереди открыл их, зажег спичку и заглянул под стрехи.
Маленькие ромбовидные окошечки в длинных чердачных чуланах были забиты, и, кроме старого, покрытого пылью хлама, тут ничего не было.
Выйдя из спальни, Рандер услышал, как внизу актриса, открыв дверь зала, обратилась ко всем присутствующим:
– Достопочтенные гости, прекратите пьянство! Объявляется всеевропейский розыск! Пропал юбиляр. Интерпол нами уже информирован. Тихо, не кричите все разом! По одному! Итак, уважаемого гостя, который обнаружит бесценную пропажу, просим вернуть ее за соответствующее вознаграждение законному владельцу: нашей Расме!
