Эрл Стенли Гарднер - Убийство обезьяны

— Убийство обезьяны? — повторил Лейт, обернувшись вполоборота, чтобы видеть выражение лица шпика. — За каким дьяволом кому-то понадобилось убивать обезьяну?

— Ну да, конечно, строго говоря, это не убийство, сэр, но я назвал это убийством потому, что, если подозреваемый полицией на самом деле убийца, то фактически это убийство и есть… то есть, сэр, полагаю, вы понимаете меня… я имею в виду…

— Я тебя не понимаю, — оборвал его Лестер Лейт, — а то, что ты имеешь в виду, могу понять лишь из того, что ты говоришь. Будь добр, объяснись, Скаттл.

— Да, сэр. Эта обезьяна принадлежала Питеру Б. Мэйнуэрингу. Мистер Мэйнуэринг вернулся из-за границы, где провел целый год, в основном в Индии и Африке.

— Ну-ну, Скаттл. Ближе к делу. Почему была убита обезьяна?

— Это была обезьяна мистера Мэйнуэринга, сэр.

— И кто убил ее, Скаттл?

— Полиции это неизвестно. Вооруженный бандит.

— Вооруженный бандит, Скаттл?

— Да, сэр. Как рассказывает мистер Мэйнуэринг, этот бандит остановил автомобиль, прострелил обезьяне голову и распорол ей брюхо. Как считает мистер Мэйнуэринг, киллер приехал из Индии. Это какая-то церемония, связанная с убийцами-тагги[3] и жрецами обезьян, которые поклоняются им и наказывают смертью любую обезьяну, которая покидает свой клан.

— Никогда не слышал ничего подобного, — признался Лейт.

— Да, сэр. Это то, что мистер Мэйнуэринг рассказал полиции.

— Чушь собачья, — заявил Лестер Лейт. — Тагги — одно дело, почитание обезьян в Индии — совсем другое… То есть я не вижу никакой связи с тем, что один человек следует за другим из Индии в Америку только для того, чтобы убить обезьяну и распороть ей брюхо.

— Да, сэр, — неуверенно согласился шпик. — Полиции мало что понятно в этом деле. Я подумал, что… но, возможно, мне не следовало упоминать об этом.

— Давай выкладывай, — сказал Лейт. — О чем речь?

— Мне кажется, я как-то говорил, что одна из моих подружек поддерживает дружеские отношения с человеком из полиции. Не то чтобы она подстрекала его, но он продолжает…

— Да-да, помню, он — полицейский, верно, Скаттл?

— Нет, сэр. Теперь он уже агент сыска.

— A-а, да, Скаттл. Теперь припоминаю. Где он служит?

— Прошу прощения, сэр, об этом я предпочел бы не говорить. Но делиться время от времени кое-какой информацией я не против.

— Правильно ли я понимаю, — спросил Лестер Лейт, — что этот детектив имеет обыкновение рассказывать этой молодой женщине полицейские тайны, а эта молодая женщина, в свою очередь, время от времени передает их тебе?

Верзила-шпик ухмыльнулся:

— Ну, это вы уж чересчур, сэр.

— Ничего не чересчур, — заметил Лейт. — Ты-то ведь точно знаешь, что это уже анекдот с бородой.

— Простите, не понял, сэр?

— Ладно, проехали, Скаттл, — отмахнулся Лейт. — Это я сам с собой. Продолжай. Что ты там хотел рассказать про Мэйнуэринга?

— Так вот, сэр, у полиции возникло подозрение, что Мэйнуэринг связан с шайкой контрабандистов и что, возможно, он убил обезьяну сам, чтобы скрыть истинную причину нападения. Или, опять же, это мог быть соучастник, которого обманули, и он стрелял в Мэйнуэринга, а попал в обезьяну. У полиции — полагаю, вам интересно будет это узнать — есть резон считать, что Мэйнуэринг покинул Индию, опасаясь за свою жизнь.

— Какое отношение все это имеет к контрабанде, Скаттл?

— Ну, сэр, если верить тамошним слухам, сэр, Мэйнуэринг мог передать какому-нибудь сообщнику из местных два очень дорогих драгоценных камня и поручить ему тайно провезти их в страну. В машине Мэйнуэринга камней не оказалось, но если они были у него в Индии, то почему бы не доверить их этому туземцу…

— Что это за драгоценные камни, Скаттл?

— Драгоценности бога обезьян, сэр.

— Драгоценности бога обезьян? Да будет тебе, Скаттл: это становится похожим на одно из взятых с потолка обвинений сержанта Экли.

— Да, сэр. Там, в Индии, у них есть особый бог обезьян, бог по имени… Ханне… Ханни…

— Хануман? — предположил Лестер Лейт.

— Да, сэр. Именно так, сэр. Хануман. Теперь, когда вы мне помогли, сэр, я вспомнил это имя. Благодарю вас, сэр.

— Ну и что же этот Хануман, бог обезьян? — спросил Лестер Лейт.

— Похоже, там, в джунглях, сэр, есть огромная статуя этого бога обезьян. Она покрыта сусальным золотом. Вместо глаз у него изумруды, изумруды и вместо обоих сосков на груди. Поговаривают, какому-то авантюристу удалось пробраться в этот храм и заменить изумруды зеленым стеклом. Подмену обнаружили не сразу.

— А какое это имеет отношение к контрабанде Мэйнуэринга?

— У полиции, сэр, есть основания полагать, что подмену осуществил именно Мэйнуэринг.

— Питер Б. Мэйнуэринг? — переспросил Лестер Лейт.

Слуга кивнул.

— Ну, Скаттл, ты меня заинтриговал, — задумчиво произнес Лейт. — Это меня на самом деле сильно заинтересовало. Думаю, ты согласишься со мной, Скаттл, что, если это правда, нельзя допустить, чтобы Мэйнуэринг оставил себе плоды своих нечестивых деяний.

— Да, сэр, — с загоревшимися глазами согласился шпик. — Только, судя по всему, их у Мэйнуэринга нет.

— И судя по тому же, — продолжал Лейт, — можно также предположить, что, отослав эти камни назад в джунгли, чтобы они снова стали частью анатомии языческого идола, ничего не получишь.

— Да, сэр. В этом я с вами абсолютно согласен, сэр, — с готовностью подтвердил шпик.

— Исходя из всего этого, — провозгласил Лейт, — мы займемся убийством обезьяны, Скаттл. Рассказывай.

— Хорошо, сэр. Ну, как вы понимаете, сэр, полиция была поставлена в известность. Они полагали, возможно, мистер Мэйнуэринг вез изумруды с собой, хотя Мэйнуэринг утверждал, что никаких камней у него не было и он вообще не имеет о них никакого понятия. Он признал, что действительно находился в той самой части страны примерно тогда же, когда камни исчезли. И он убежден, лишь из-за этого факта туземцы решили, что в краже повинен он.

— Да, — согласился Лейт. — Могу себе представить, как случилось, что при таких обстоятельствах невежественные и суеверные туземцы сочли белого человека виновным в утрате. В конце концов, возможно, Мэйнуэринг говорил правду, Скаттл.

— Ну что сказать, сэр. Видите ли, как было дело, сэр. Полицейские и таможенники пристально следили за Мэйнуэрингом. Драгоценности Мэйнуэринг не декларировал, они не были обнаружены и при самом тщательном обыске его багажа. Но он, должно быть, связан с индийскими гангстерами, последователями тагги. Как бы то ни было, это ограбление — тому свидетельство.

— Мэйнуэринг путешествовал один? — спросил Лестер Лейт.

— С ним была его сиделка, сэр.

— Сиделка, Скаттл?

— Да, сэр. У мистера Мэйнуэринга некоторое недомогание, органическое сердечное заболевание. Иногда, когда у него случается приступ, необходимо, чтобы сиделка тут же сделала подкожную инъекцию.

— Эта сиделка — мужчина, Скаттл?

— Нет, сэр. Женщина, и к тому же хорошенькая.

— Ты сказал «сердечное недомогание», Скаттл?

— Да, сэр.

— Тогда понятно, — сказал Лейт. — И эта сиделка была с ним в Индии?

— Да, сэр. Эйрдри Клейтон ее зовут. Вот фотография обоих, если хотите взглянуть, сэр.

Лестер Лейт кивнул. Верзила-шпик передал ему фотографию из газеты. Лейт посмотрел на фотографию, а потом прочитал подпись под ней:

Питер Б. Мэйнуэринг и его сиделка Эйрдри Клейтон, только что вернувшиеся из продолжительного путешествия по Индии и Африке. Пока таможенные чиновники просматривали багаж — его самого и его сиделки — со скрупулезностью, которую Мэйнуэринг с негодованием настойчиво называл «из ряда вон выходящей», мисс Клейтон сидела за столом в офисе таможенного инспектора, жевала резинку и забавлялась с ручной обезьянкой мистера Мэйнуэринга. Эта обезьянка впоследствии была убита при таинственном вооруженном нападении. Мэйнуэринг грозился подать жалобу на таможенников за грубость, неоправданный обыск и необоснованные обвинения. Мисс Клейтон, с другой стороны, заявила, что таможенный чиновник вел себя «восхитительно», и после того, как ее обыскала женщина-инспектор, вернулась в офис, чтобы поблагодарить инспектора за вежливое обращение.

— Она жует резинку, Скаттл?

— Так пишут в газете. По всей видимости, жует она достаточно энергично.

Несколько секунд Лейт задумчиво переваривал эту информацию.

— Скаттл, — сказал он. — Мне трудно представить что-то более благотворно действующее на нервы, чем сиделка, жующая резинку. В этом постоянном жевании есть некая успокоительная монотонность, умиротворяющий эффект которой похож на стук дождя по крыше. Мне нужна сиделка, жующая резинку. Пометь это себе, Скаттл.

— Сиделка, жующая резинку, сэр!