Эллери Куин - Смерть в Голливуде
Что оставалось делать бедному Эллери?
В этом месте своих размышлений он вдруг заметил, что его фужер так же пуст, как лист бумаги, давно уже торчащий в пишущей машинке.
Он встал с кресла и нос к носу столкнулся с очаровательной девушкой.
Голый Эллери одним прыжком достиг двери в спальню, но за этот миг в его голове успела промелькнуть мысль: «А шорты? Нет, в них еще хуже…». Затем он подумал: «Ах, ну почему я не купил те приличные брюки у Барни?» и исчез в спальне. Тут его охватил гнев, он просунул голову в щель двери и истерически завопил:
— Ну в чем дело! Я сказал миссис Вильямс, что я не желаю никого видеть сегодня, и ее в том числе! Как вы-то сюда попали?
— Через сад, — ответила девушка. — Просто вскарабкалась по склону, прямо с дороги внизу, у подножия холма. Я так старалась не помять ваши маргаритки… Вы не будете сердиться?
— Буду. Убирайтесь отсюда.
— Но мне необходимо было встретиться с вами!
— Всем необходимо. Но я абсолютно не нуждаюсь во встречах. Особенно, когда я в таком виде…
— Да, вид у вас действительно неважный — что-то вы слишком бледны, да и ребра выпирают просто ужасно, Эллери! — произнесла она укоризненным тоном старшей медсестры госпиталя.
Только тут Эллери сообразил, что в Голливуде к вопросам внешнего вида относятся весьма свободно, и ваш наряд — дело лишь вашего собственного воображения и предприимчивости. Вы можете напялить на себя меховой эскимосский комбинезон или чукотский костюм и промчаться на упряжке сибирских лаек прямо от аптеки Шваба до Вайна вдоль подножия Лаурел Каньон, и никто даже не повернет головы в вашу сторону. Меховое боа в сочетании с широкими брюками спортивного типа — это уже почти официальный костюм, а голый пупок уже давно воспринимается как нечто очень консервативное в области моды. И в любом самом захудалом уголке Калифорнии вы обязательно наткнетесь по крайней мере на одного человека, не имеющего на себе ничего, кроме трусов, и угрюмо слоняющегося с отсутствующим видом среди авокадо.
Девушка все тем же тоном посоветовала Эллери, собирающемуся опять захлопнуть дверь в спальню:
— Вам надо обязательно слегка набрать в весе, Эллери. И побольше загорать на солнце!
— Спасибо за заботу, — ответил он почти против своего желания.
Ей было явно наплевать на его костюм Адама. А сама она, подумал Эллери, одеваясь, была даже еще симпатичнее, чем ему показалось сначала. Такой особый, типично голливудский род красоты, угрюмо подумал он. Все они тут красотки на один манер. Какая-нибудь очередная «Мисс Лос-Анджелес» или что-нибудь в этом же дурацком роде. На ней были полосатые брючки в обтяжку и короткая курточка до талии, накинутая на какую-то штуковину, смахивающую на бюстгальтер, из ярко-зеленой замши, едва доходящую до пупка. На миниатюрных ступнях были подвязаны такие же зеленые замшевые сандалии. Русую голову венчала кепка из все той же зеленой замши, что-то вроде жокейской шапочки. Во всех многочисленных местах, где кожа ее оставалась открытой, она была золотисто-коричневого цвета, как хорошо подрумянившееся печенье, и уж ребер-то, конечно, никаких не выпирало… В общем, очень изящное и стройное создание, обладающее, где требуется, весьма выпуклыми формами… Что-то около девятнадцати лет, наверное. Он сам не знал почему, но неожиданная гостья напоминала ему Мэг из «Ночной жизни Богов» Торна Смита. Да, он правильно сделал, что так решительно захлопнул дверь!
Наконец он позволил себе появиться в гостиной, на этот раз в полном вооружении: на нем были надеты брюки свободного покроя, шелковая тропическая рубашка и легкая вельветовая куртка вишневого цвета. Он обнаружил, что его гостья забралась с ногами в его же собственное кожаное кресло и лениво курила.
— Вот, я налила вам, — заявила она.
— Как любезно! Полагаю, я также должен предложить вам выпить стаканчик? — он старался ни в коем случае не допустить ни малейшей нотки фамильярности в голосе. К чему это?
— Спасибо. Я не пью до пяти, — рассеянно ответила она, явно думая о чем-то другом.
Эллери подошел к окну, прислонился к раме и враждебно уставился на свою посетительницу.
— Я не хочу сказать, что я лицемер и ханжа, мисс…
— Хилл. Лаурел Хилл.
— …мисс Лаурел Хилл, но когда мне в Голливуде, будучи в чем мать родила, приходится иметь дело с предприимчивыми молодыми особами вроде вас, я хотел бы быть уверенным, что рядом не присутствует кто-нибудь третий с фотокамерой. Где-нибудь за портьерой, например… А с чего это вы взяли, что вам необходимо встретиться именно со мной?
— Потому что в полиции одни болваны.
— Ах, вот оно что. Они, наверно, отказались выслушать вас?
— Выслушать-то они выслушали. Да только потом просто посмеялись надо мной. Но что, собственно, такого уж веселого в мертвой собаке, а?
— В чем, в чем!?!
— В мертвой собаке.
Эллери вздохнул и устало прижался лбом к холодному стеклу.
— Вашего пса отравили, так, что ли?
— Не угадали, — решительно заявила непрошеная гостья. — Это был вовсе не мой пес, и я не знаю, отчего он умер. Более того, хотя я сама обожаю собак, но в данном случае мне плевать на него… В полиции заявили, что это просто чья-то неудачная шутка, но это вздор, они, видимо, по себе судят. Что это было, я не знаю, но только не шутка.
Эллери поставил свой фужер на столик. Она выжидающе смотрела на него. Тогда он насмешливо покачал головой и сказал:
— Примитивная уловка, Лаурел. Шито белыми нитками, и этот номер у вас не пройдет.
— Да никакая это не уловка! — в отчаянии вскричала она. — Дайте же мне все объяснить…
— Отвечайте, кто подослал вас ко мне?
— Да никто, Господи! Я просто увидела ваши фото в газетах. Это сразу разрешило все мои трудности.
— Но не мои. Дело в том, что все МОИ трудности заключаются в безуспешных попытках найти спокойное уединенное место, чтобы произвести на свет что-нибудь приемлемое для моих дорогих читателей, простых и безыскусных. Лаурел, я приехал сюда написать книгу, которая, к несчастью, у меня никак не выходит. Писатели, знаете, просто никак не могут жить без своей писанины, и я отношусь к их числу. Поэтому вам должно быть ясно, что я не собираюсь заниматься никакими другими делами.
— Вы даже выслушать меня не хотите! — от обиды у Лаурел задрожали губы.
Она поднялась и поспешно направилась вон из комнаты. Он разглядывал ее голую загорелую талию, выступающую под курточкой. Не в его вкусе, но весьма… весьма мило.
Эллери попытался смягчить впечатление:
— Собаки ведь часто умирают, это обычно… — как можно деликатнее заметил он.
— Да не в собаке же дело, говорю я вам. А в том, как это все случилось! — бросила она, не оборачиваясь, уже готовая выйти.
— То есть, как этот пес умер? Так, это что-то уже более интересное.
— Нет, как мы нашли его. — Девушка внезапно остановилась в дверях, прислонилась к косяку, боком к Эллери, и закурила сигарету. — Он лежал на пороге. Вы никогда не видели, как кот старательно оставляет аккуратно задушенную мышь у вас на коврике, как раз, когда завтрак ждет вас на столе? Это вроде… ну, вроде подарка. — Она оглянулась в поисках пепельницы и направилась к камину. — И этот подарок убил моего отца.
Да, мертвая собака, способная убить кого-либо… Эллери счел это достойным внимания. Да и в самой девушке было нечто такое, что заставляло принимать ее слова всерьез и не на шутку его заинтересовало.
— Что ж, садитесь, — пригласил он.
Она с такой поспешностью кинулась к предложенному креслу, так напряженно сцепила руки на коленях и так выжидающе уставилась на Эллери, что сразу стало ясно, насколько происходящее важно для нее.
— Ну а теперь, Лаурел, давайте-ка разберемся, как это мертвая собака могла «убить» вашего отца.
— Она прикончила его.
Его почему-то очень раздражала поза, в которой уселась его гостья. Поэтому он настойчиво попросил:
— Прошу вас, не устраивайте сцен. Мы сейчас не фильм ужасов снимаем, не надо так на меня смотреть. Попробуем спокойно выяснить, какая может быть связь между трупом животного, оставленного около вашего порога, и смертью вашего отца. Ну?
— Он умер от испуга.
— А что показали результаты вскрытия? — Теперь он начинал понимать, почему в полиции девушку не принимали всерьез.
— Что-то с сердцем. Какая разница — что именно. Настоящая причина — в собаке.
— Ну что ж, тогда давайте начнем по порядку, — Эллери предложил ей свои сигареты, но она отказалась и вытащила свою собственную пачку «Данхилла». Он зажег для нее спичку и заметил, что сигарета в ее губах сильно дрожит.
— Так, вас зовут Лаурел Хилл. У вас был отец. Кто он? Где вы живете? Чем он зарабатывал на жизнь? И все остальное, пожалуйста.
Она удивленно взглянула на него, как будто ей и в голову не могло прийти, что такие мелкие подробности их жизни могут иметь какое-либо значение.
