Эдгар По - Золотой жук. Странные Шаги

По прошествии месяца, в течение которого я не имел ни малейших сведений о Легране, меня посетил в Чарльстоне его слуга, Юпитер. Я никогда не видел старого добряка негра таким удрученным, и меня охватила тревога: уж не случилось ли чего дурного с моим другом?

— Ну, Юп, — сказал я, — что там у вас? Как поживает твой хозяин?

— По чести говоря, масса, он нездоров.

— Нездоров? Ты пугаешь меня! На что же он жалуется?

— В том-то и штука! Ни на что не жалуется. Но он очень болен.

— Очень болен, Юпитер? Что же ты сразу не сказал? Лежит в постели?

— Какое там лежит! Его с собаками не сыщешь! В том-то и горе! Ох, болит у меня душа! Бедный масса Уилл!..

— Юпитер, я хочу все-таки понять, о чем ты толкуешь. Ты сказал, что хозяин твой болен. Не говорил он тебе, что именно у него болит?

— Вы не серчайте на меня, масса. Не знаю, что с ним стряслось. А я вас спрашиваю, почему масса Уилл ходит весь день, уставившись в землю, а сам белый, как гусь? И почему он все время считает?..

— Что он делает?

— Считает да цифры на доске пишет, — таких чудных цифр я отроду не видел. Говорю, страх за него берет. Смотрю в оба, глаз не спускаю. А вчера все-таки проворонил: он убежал — солнце еще не вставало — и пропадал до самой ночи. Я вырезал большую палку, хотел отлупить его, когда придет, да пожалел, старый дурак; очень уж он грустный вернулся…

— Как? Что? Отлупить его?.. Нет, Юпитер, не будь слишком суров с беднягой, не бей его — он этого не перенесет. Скажи мне вот что: как ты думаешь, что послужило причиной этой болезни или, вернее, этого странного поведения? Не приключилось ли с ним что-нибудь дурное, после того как я приходил к вам?

— Нет, масса, после того как вы приходили, ничего дурного не приключилось. А вот до того приключилось. В тот самый день оно и приключилось.

— Что? О чем ты толкуешь?

— Известно о чем, масса! О жуке!

— О чем?..

— О жуке. Я так думаю, что золотой жук укусил масса Уилла, укусил в голову.

— Золотой жук укусил его? Эка напасть!

— Вот-вот, масса, очень большая пасть, и когти тоже крепкие. В жизни не видел такого чертова жука: бьет ногами, как лошадь, и кусает все, что подвернется. Масса Уилл схватил его да выронил, тут же выронил; тогда-то жук и укусил его. А мне морда этого жука сразу не понравилась, и я решил — голыми руками брать его ни за что не стану. Поднял клочок бумаги да и завернул его в бумагу, а край бумаги засунул ему прямо в пасть — вот что я сделал!

— Значит, ты действительно думаешь, что твоего хозяина укусил жук и что это причина его болезни?

— Не думаю, а точно говорю. Если бы его не укусил золотой жук, разве ему снилось бы золото? Я много кое-чего слыхал про этих золотых жуков.

— А откуда ты знаешь, что ему снится золото?

— Откуда знаю? Да он во сне об этом говорит — вот откуда знаю.

— Хорошо, Юп, может быть, все это и верно. Ну, а каким же счастливым обстоятельствам я обязан чести твоего сегодняшнего визита?

— О чем это вы толкуете, масса?

— Ты принес какое-нибудь послание от господина Леграна?

— Нет, масса. Он велел вам передать вот это.

И Юпитер вручил мне записку следующего содержания:

Дорогой N!

Почему вы совсем перестали бывать у меня? Неужели вы приняли близко к сердцу какую-нибудь очередную brusquerie[4] с моей стороны? Нет, это, конечно, не так.

За то время, что мы не виделись, у меня появилась серьезная забота. Хочу рассказать вам о ней, но не знаю, как за это взяться да и следует ли рассказывать вообще.

Последние дни я был не совсем здоров, и старина Юп вконец извел меня своим непрошеным попечением. Можете себе представить, он припас вчера огромную дубину; хотел поколотить меня за то, что я ускользнул от него и прогулял весь день solus[5] на материке в горах. Только нездоровье спасло меня от взбучки.

Со времени нашей встречи ничего нового к моей коллекции не прибавилось.

Если у вас есть хоть малейшая возможность, приезжайте вместе с Юпитером. Я очень прошу вас. Мне нужно повидаться с вами сегодня же вечером по важному делу. Поверьте, что это дело величайшей важности. Ваш, как всегда,

Что-то в тоне этой записки сразу вселило в меня тревогу. Весь стиль ее был совершенно необычен для Леграна. Что ему пришло в голову? Какая новая фантазия овладела его необузданным воображением? Что за «дело величайшей важности» могло быть у него? Рассказ Юпитера не предвещал ничего доброго. Я опасался, что неотвязные мысли о постигшем его несчастье помутили рассудок моего друга. Не колеблясь ни минуты, я решил ехать вместе с негром.

Когда мы пришли к пристани, я заметил на дне лодки, в которой нам предстояло плыть, косу и две лопаты, как видно совершенно новые.

— Это еще что, Юп? — спросил я.

— Коса и две лопаты, масса.

— Ты прав. Но откуда они взялись?

— Масса Уилл приказал мне купить в городе косу и две лопаты, и я отдал за них чертову уйму денег.

— Во имя всего, что есть таинственного на свете! Зачем твоему масса Уиллу коса и лопаты?

— Зачем — я не знаю, и черт меня побери, если он сам знает. Все дело в жуке!

Видя, что от Юпитера толку не добьешься и что все его интеллектуальные способности парализованы мыслью о жуке, я вскочил в лодку и поднял парус. Сильный попутный ветер быстро пригнал нас в каменистую, опоясанную скалами бухточку к северу от форта Моултри, откуда оставалось около двух миль до хижины Леграна.

Когда мы пришли, было три часа пополудни. Легран ожидал нас с видимым нетерпением. Он крепко сжал мне руку, и эта нервическая горячность пробудила вновь и усилила мои недавние опасения. В лице Леграна была какая-то мертвенная бледность, запавшие глаза сверкали лихорадочным огнем. Осведомившись о его здоровье и не зная, о чем еще говорить, я спросил, получил ли он обратно от лейтенанта Дж. своего жука.

— О да! — ответил он и залился ярким румянцем. — На другое же утро! Ничто не разлучит меня теперь с этим жуком. Знаете ли вы, что Юпитер оказался совершенно прав?

— В чем оказался прав? — спросил я, и меня охватило горестное предчувствие.

— Жук — из чистого золота!

Он произнес эти слова с полной серьезностью. Я был глубоко потрясен.

— Жук этот принесет мне счастье, — продолжал Легран с торжествующей усмешкой, — он вернет мне утраченное родовое состояние. Что ж удивительного, что я его так ценю? Он ниспослан мне судьбой и вернет мне богатство, если только я правильно пойму его указания… Юпитер, принеси жука!

— Что? Жука, масса? Не буду я связываться с жуком! Несите сами.

Легран поднялся с торжественным и важным видом и вынул жука из застекленного ящика, где хранил его.

Жук был действительно великолепен. В научной ценности находки Леграна не приходилось сомневаться — натуралисты в то время еще не знали такого жука. На спинке виднелись с одного конца два круглых черных пятнышка, с другого — одно продолговатое. Надкрылья были необычайно твердые и блестели, словно полированное золото. Тяжесть жука также была необычной. Учитывая все это, можно было не порицать слишком строго Юпитера за его суждения о жуке. Но как мог Легран разделять мнение Юпитера — оставалось для меня неразрешимой загадкой.

— Я послал за вами… — начал Легран торжественным тоном, когда я кончил осматривать жука, — я послал за вами, чтобы испросить вашего совета и вашей помощи для уяснения воли Судьбы и Жука…

— Дорогой Легран, — воскликнул я, прерывая его речь, — вы совсем больны, вам надо лечиться! Лягте сейчас же в постель, и я побуду с вами несколько дней, пока вам не станет легче. Вас лихорадит.

— Пощупайте мне пульс, — сказал он.

Я пощупал пульс и вынужден был признать, что ни малейшей лихорадки у него нет.

— Бывают болезни и без лихорадки. Послушайтесь на сей раз моего совета. Прежде всего — в постель… Затем…

— Вы заблуждаетесь, — прервал он меня. — Я совершенно здоров, но меня обуревает сильнейшее волнение. Если вы действительно желаете мне добра, вы должны помочь мне успокоиться.

— А как это сделать?

— Очень просто. Мы с Юпитером собираемся в экспедицию на материк, в горы, и нам нужен помощник, на которого мы могли бы положиться. Вы единственный, кому мы доверяем. Ждет ли нас успех или неудача — все равно волнение, которое вы замечаете во мне, утихнет.

— Я буду очень рад, если смогу быть вам полезным, — ответил я, — но скажите, этот дурацкий жук имеет какое-нибудь отношение к вашей экспедиции в горы?

— Да!

— В таком случае, Легран, я отказываюсь принимать участие в столь нелепой затее.

— Жаль! Очень жаль! Нам придется тогда идти одним.