Агата Кристи - Отравленное перо
- Во всяком случае, - сказала она, - я выгляжу неплохо, так ведь?
Я изучил ее взыскательным взглядом и не решился согласиться с этим. Джоанна была одета по-спортивному. Это означало, что на ней была юбка в немыслимую огромную клетку. Она была натянута, как кожа, а сверху была накинута трикотажная кофточка с короткими рукавами в тирольском стиле. На ней были прозрачные шелковые чулки и безукоризненные новые ботинки.
- Нет, - сказал я, - ты выглядишь неважно. Тебе следовало бы надеть старую твидовую юбку, желательно грязно-серую или бледно-коричневую. Затем тебе нужен был бы симпатичный шерстяной джемпер в тон ей, а может быть, шерстяной пиджак, и при этом фетровая шляпа, толстые чулки и старые туфли. Тогда, и только тогда, ты полностью погрузишься на дно Хай-стрит в Лимстоке, а не будешь плавать поверху, как теперь.
- Что, собственно, тебя не устраивает? У меня деревенский цвет лица, изготовленный с помощью тональной пудры № 2.
- Это так, - заметил я. - Но если бы ты жила в Лимстоке, то тебе понадобилось бы гораздо меньше пудры, чтобы твой нос загорал на солнце, и, вероятно, лишь намек на губную помаду, и тебе пришлось бы носить при себе собственные брови, а не их четвертую часть, как теперь.
Джоанна хмыкнула. Казалось, все это ее позабавило.
- Ты думаешь, что я им кажусь ужасной? - сказала она.
- Нет, скорее странной.
Джоанна закончила изучать визитные карточки, оставленные посетителями. Только жене викария посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось застать Джоанну дома.
- Похоже на детское лото, правда? - заметила Джоанна. - Миссис Юриспруденция, жена адвоката, мисс Доза, сестра доктора и все в таком духе. - Она добавила с воодушевлением: - Я все-таки считаю, что это очень славное местечко, Джерри! Такое приятное, забавное и старомодное! Просто нельзя представить, что здесь может произойти что-то плохое, правда?
И хотя я знал, что она болтает совершеннейшую чепуху, я с ней согласился. В таком месте, как Лимсток, не может произойти ничего плохого. Смешно, потому что как раз через неделю мы получили первое письмо.
* * *Я вижу, что начал не с того. Я не представил описания Лимстока, а если не знать, что собой представлял Лимсток, невозможно понять мою историю.
Для начала следует упомянуть о том, что у Лимстока древнее прошлое. Где-то во времена норманнского завоевания Лимсток был весьма важным пунктом. Это было связано главным образом с церковными делами. Лимсток был епископством, и в нем друг за другом правили честолюбивые и могущественные приоры. Лорды и бароны из окрестных земель улаживали свои отношения с небом, передавая часть своих владений епископству. Оно приобретало могущество и распространяло свою власть в течение многих столетий. Однако в свой черед Генрих VIII заставил его разделить участь всех остальных церковных общин. Отныне городом правил замок. Но город все еще сохранял влияние, обладал правами, привилегиями, богатством. А потом, примерно в ХVII в., в ходе прогресса Лимсток пришел в упадок. Замок разрушился. Рядом с Лимстоком не оказалось ни железных дорог, ни больших магистралей. Он превратился в маленький провинциальный городок, невзрачный и заброшенный, с чредой дюн, высившихся за ним, и окружавшими его мирными полями и фермами. Раз в неделю здесь бывал базарный день, и каждый мог наблюдать вереницы скота на дорогах и улицах. Дважды в год проводились небольшие конные состязания, в которых участвовали лишь самые не приметные лошади. Здесь имелась несравненная Хай-стрит, с исполненными достоинства домами, выглядевшими несколько нелепо из-за витрин, заполненных булочками или овощами. Здесь располагался длинный неуютный магазин галантерейных товаров, большая скобяная лавка, вычурное здание почты, бесконечный ряд разбросанных магазинчиков, две соперничающие булочные и международный универмаг. Город имел врача, юридическую контору Гэлбрейта, Гэлбрейта и Симмингтона, красивую и неожиданно просторную церковь, построенную в 1420 году, с некоторыми сохранившимися саксонскими приметами, новую просторную школу и две пивные.
Таким был Лимсток. И любой, кто приезжал навестить нас, в особенности Джоанну, купив пару перчаток и обзаведясь беретом, столь безобразным, что его невозможно было носить, спешил отправиться восвояси.
Что касается нас, то нам все это казалось новым и увлекательным. Мы не собирались здесь поселиться. Для нас это была своего рода остановка. Я был готов исполнить рекомендации врача и проявлять интерес к своим соседям. Мы с Джоанной находили все это забавным. Я помнил и о том, что Маркус Кент советовал мне развлекаться местными сплетнями. И, естественно, не предполагал, как близко все меня коснется.
Самым забавным оказалось то самое письмо. Когда оно пришло, мы изрядно повеселились.
Принесли его, как я помню, во время завтрака. Я перевернул его от нечего делать. Так поступаешь всегда, когда время течет медленно и каждое событие должно быть изучено со всех сторон. Это было, как я заметил, местное письмо с напечатанным на машинке адресом. Я раскрыл его раньше, чем два других с лондонскими марками, так как одно из них явно содержало счет, а второе пришло от крайне нудного кузена. Внутри конверта оказался лист бумаги, на котором были наклеены вырезанные слова и буквы. Минуту или две я изучал их, не постигая их смысла. Затем я открыл от изумления рот.
Джоанна, которая озабоченно изучала какой-то счет, взглянула на меня.
- Привет, - сказала она, - что это с тобой? У тебя такой удивленный вид.
Письмо в довольно грубых выражениях излагало мнение писавшего о том, что Джоанна и я не являемся братом и сестрой.
- Это какое-то дурацкое анонимное письмо.
Я все еще не мог оправиться от потрясения. Все-таки кто не мог ожидать подобных вещей в тихом болоте Лимстока. Джоанна сразу проявила живой интерес.
- Анонимка? О чем же в ней говорится?
Я давно заметил, что в романах анонимные письма грязного и оскорбительного толка никогда не дают читать дамам. Принято, чтобы женщина любой ценой была защищена от потрясения, к которому расположена в силу своей тонкой нервной организации. С сожалением вынужден признать, что мне никогда не приходилось прятать письма от Джоанны. Я тут же протянул ей письмо. Я с облегчением увидел, что оно ее скорее позабавило, чем взволновало.
- Какая ужасная грязь! Я раньше только слышала об анонимных письмах, но никогда ни одного не видела. И они всегда таковы?
- Не могу тебе ответить, - сказал я. - У меня это тоже первый опыт.
Джоанна хихикнула.
- Ты в самом деле прав, оценивая мой внешний вид, Джерри. Полагаю, что они сочли меня безнадежно падшей женщиной.
- Все это усугубляется тем, - заметил я, - что наш отец был высоким, худым, со впалыми щеками, а мать светловолосой, голубоглазой крошкой, и что я похож на него, а ты - на нее.
Джоанна задумчиво кивнула.
- Да, мы совсем не похожи. Никто бы не принял нас за брата и сестру.
- Кто-то, во всяком случае, явно в это не поверил, - заметил я многозначительно.
Джоанна заявила, что все это кажется ей ужасно смешным. Она брезгливо взяла письмо за уголок и поинтересовалась, что мы собираемся с ним делать.
- Самое правильное, мне кажется, бросить его в огонь с подобающими проклятьями.
Я тут же претворил слова в действие, и Джоанна зааплодировала.
- Ты прекрасно с этим справился. Тебе следовало бы выступать на сцене. Хорошо, что у нас еще сохранились камины, правда?
- Корзина для бумаг не обеспечила бы столь драматичного эффекта, - заметил я. - Я мог бы, разумеется, поджечь, его спичкой и наблюдать, как оно медленно сгорает.
- Хотела бы я знать, кто это написал.
- Похоже, что мы никогда этого не узнаем.
- Да, наверное, не узнаем. - Она минуту помолчала, потом добавила: - Когда я начинаю об этом думать, мне уже не кажется, что это так уж смешно. Видишь ли, я думала, что мы им понравились.
- Конечно, понравились. Но есть при этом некто полупомешанный.
- Да, пожалуй. Фу! Мерзость!
Она вышла на солнце, а я подумал, покуривая первую осле завтрака сигарету, что она совершенно права. Это бы мерзко. Кого-то злил наш приезд, кого-то приводила в негодование яркая изысканная красота Джоанны, кто-то хотел причинить боль. Лучше всего бы отнестись к этому с юмором, но в сущности это не было смешно…
В это утро зашел доктор Гриффит. Я договорился с ним, о раз в неделю он будет меня осматривать. Мне нравился Оуэн Гриффит. Он был темноволосым, неуклюжим, с неловкими движениями и при этом искусными мягкими руками. Речь его была отрывиста, и он был довольно застенчив.
Он сообщил, что идет улучшение, внушающее надежды. Потом добавил:
- Вы чувствуете себя прекрасно, не так ли? Но не действует ли на вас сегодня утром погода или мне это только показалось?
