Жертвы - Буало-Нарсежак
— У меня здесь часто болит голова, — объяснил я. — С трудом привыкаю к здешнему климату.
— Здесь, должно быть, скучновато? Нет-нет, мсье Брюлен не станет пить спиртное. Только фруктовый сок.
Непререкаемым тоном она отослала Хассана обратно. Мне было приятно, что она так обо мне заботится.
— Да нет, — ответил я, — мне здесь не скучно. Напротив, это идеальное место для работы.
— В окрестностях есть места для прогулок?
— Да тут нет никаких окрестностей. Одни горы — такие же голые и дикие, как здесь.
— Но это все-таки не пустыня?..
— Да нет… Кое-где в долинах, насколько я знаю, почва очень плодородная. Только это не близко, а вы теперь сами знаете, какие здесь дороги.
— Со слов Рене я не совсем так все себе представляла, — проговорила она задумчиво. — Выходит, стоит здесь оказаться, и уж никуда не вырвешься.
Я возражал скорее для виду:
— С утра пораньше и вечером, когда стемнеет, можно выйти прогуляться вокруг озера. И потом, всегда можно поехать в Кабул. Там есть американцы, англичане, немцы. Французов мало, в основном мелкие чиновники. Все сходятся в «Сесиле». Там накачиваются виски и перемалывают друг другу кости.
— Это мне знакомо. В Бомбее было то же самое.
— Но вы забыли про свои книги… Теперь вам хватит времени их дописать… Чем не развлечение!
— Только не смейтесь надо мной, — сказала она. — Это всего лишь наброски. Я пыталась сделать из них что-то цельное, законченное, но мне не хватает смелости. А ведь я немало поездила с Рене, повидала много интересных людей… Хватило бы на целый роман!
— Вы захватили эти наброски с собой?
— Нет. Оставила в Париже.
— А в какой форме они написаны? Извините за нескромность, но тут уж писатель берет во мне верх… Что это — просто воспоминания, голые факты, даты, забавные случаи?
— Нет… Это скорее черновики, только еще очень сырые. Боюсь, дальше этого дело и не пойдет… Мне не хватает воображения.
— Может, вам мог бы помочь кто-то из знакомых? Подруга, например? Ведь у вас, конечно, есть одна или две ближайшие подруги, от которых у вас нет тайн?
— Знакомые у меня есть. Но не подруги…
Тут пришел Жаллю. У меня вырвался вздох нетерпения: ведь я, возможно, вплотную подошел к разгадке. Что, если Ману были знакомы эти наброски? У нее-то не было недостатка в воображении, и она могла бы… Мне уже приходилось встречать женщин, готовых на все, лишь бы публиковаться!
— Давайте завтракать, — предложил Жаллю. — Все готово.
С едой было скоро покончено. У меня сердце не лежало к болтовне, да и Жаллю, поглощенный своими делами, не замечал, что разговор не клеится. Клер задавала вопросы о природных богатствах, о еде, о жизни на плотине. Она обладала практической сметкой, а это всегда меня раздражало. Я догадывался, что она думает обосноваться здесь и заняться обустройством нашего холостяцкого быта на семейный лад. Мне это вовсе не нравилось. Мой привычный беспорядок стал мне дорог. Ману умела с этим считаться. Но в Клер была веселость, был задор, скажу больше — в ней была прозрачная ясность, которая понемногу рассеяла мое предубеждение. Сравнивая этих двух женщин, я поневоле признавал, что Клер — само воплощение покоя и надежности. Никогда не знавший матери, я больше, чем кто-либо другой, был подвержен определенному женскому влиянию. От Ману не исходило такого ощущения надежности… Стоп! В эту сторону проезд закрыт. Стоит мне только начать думать о Ману…
— Вы о чем-то задумались, мсье Брюлен, — донесся до меня голос Клер. — Давайте-ка сюда тарелку.
Ее насмешил пузатый самовар, словно составленный из двух колб и напоминавший сосуд алхимика.
— Чем собираетесь заняться теперь? — спросил Жаллю.
— Думаю навести порядок у себя в комнате, — ответила Клер.
— А я, пожалуй, поработаю.
— Вот и отлично. А когда моя жена передохнет, покажите-ка ей здешние сооружения. Увидимся за обедом.
Жаллю легонько поцеловал Клер в висок, а мне пожал руку, что у него было редким знаком доброго расположения. Клер поднялась из-за стола.
— Я кое-что привезла для вас, Пьер.
Я зашел вместе с ней в ее комнату, такую же бетонную келью, как и моя собственная. Она покопалась в разобранных чемоданах и протянула мне пакетик из шелковистой бумаги. Я сразу догадался, что это та самая ручка, которую я просил. Я открыл футляр, и сердце у меня замерло. Это была не просто ручка, а роскошный «Паркер», о котором я как-то говорил Ману.
— Будешь умницей, я тебе такой подарю, — посулила она.
«Будешь умницей» в ее устах означало: «Не станешь задавать вопросов», «Будешь принимать меня такой, какая я есть»… Я вновь видел эту сцену. Видел Ману, сидевшую на диване с чашкой чая в руках. Это было… ну да, в тот самый день, когда я выписал ей чек. Я даже забыл поблагодарить Клер. Я снова был в Париже. Ману была со мной…
— Вам не нравится?
— Простите?.. Нет, напротив… Извините, мне, право, неудобно… Но почему именно «Паркер»?
— Сама не знаю. Мне продавец посоветовал. Сказал, что такие ручки никогда не протекают, даже в самолете. Я-то в этом не разбираюсь.
Ну конечно! А почему именно «Паркер»? Что только не лезет мне в голову! Я достал бумажник.
— Нет-нет, — сказала Клер. — Денег я у вас не возьму. Это подарок. Вы ведь помогаете моему мужу. Если дело выгорит, в этом будет и ваша заслуга. Я обижусь, если вы не возьмете… Будьте проще, Пьер… Держите, и будем друзьями.
Взяв ручку у меня из рук, она сунула мне ее в нагрудный карман.
— Она принесет вам счастье, — добавила Клер. — Вы ей напишете вашу книгу. А я тоже стану романисткой… через посредника.
Она рассмеялась, но в этом смехе мне почудилось что-то горькое. Я подумал, что, быть может, заблуждаюсь на ее счет. Мне еще многое предстояло узнать о Клер Жаллю.
Я жил призрачной жизнью между явью и сном, между Клер, которая была как бы одним из воплощений Ману, и Ману, которая представлялась мне прошлым обличьем Клер. Я только что перечел эти строки. Они безо всякого преувеличения передают то, что я испытывал в те дни. Ибо в этих двух женщинах была, если можно так выразиться, какая-то взаимозаменяемость. Я воображал, что, разобравшись в прошлом Клер, я тем самым пролью луч света и на прошлое Ману. Мне представлялось несомненным, что Ману принадлежала к окружению Клер. И значит, расспрашивая Клер о ее жизни, я
