Джеймс Чейз - Врежь побольнее
Возвращаясь в отель, она чувствовала себя за рулем своей машины совершенно беззаботной, веселой и помолодевшей лет на десять.
Этот лучший из генералов не проиграл ни одного сражения. Уже второй раз она наголову разбивает шантажиста. А какой удар она нанесла этому гнусному мерзавцу!
Затормозив в уличной пробке, она рассмеялась. Пожилой мужчина из соседней машины обернулся и с интересом посмотрел на нее. Хельга ответила ослепительной улыбкой.
Он застенчиво отвернулся и отвел взгляд.
Перед глазами все еще стояло трусливое лицо Джексона, когда он передавал ей красную папку, фотокопию и письмо. Он дрожал и обивался потом. Она швырнула ему тысячедолларовую бумажку и потребовала расписку. У него едва хватило сил написать ее, так сильно дрожали его руки.
Вырвав у него расписку, она презрительно сказала:
– Развлекайтесь со своей шлюхой, мистер Джексон. Я ничего не скажу Лопесу, но рано или поздно кто-нибудь скажет. С этими словами она вышла.
«Да, это несколько подпортит дешевенький роман Джексона», – подумала она и вновь рассмеялась.
Карты по-прежнему ложились в ее пользу – через несколько часов она полетит домой. Герман находится в больнице и не будет помехой.
Она подумала о Дике Джонсе, о его экзотической красоте, и у ее сердце неистово заколотилось. С ним нужно обращаться осторожно, он молод и полон сил. Его совращение будет волнующим событием, а она нуждается таком, бог свидетель! Ей впервые так не терпелось вернуться домой. Раньше роскошная вилла, по которой ковылял Герман, представлялась ей просторным склепом, но теперь – другое дело. Дик будет с ней рядом. Герман в больнице, и зачем теперь Хельге лететь в Швейцарию? Уинборн предлагал деньги. Вернувшись в Парадиз-сити, она сразу позвонит ему и попросит перевести деньги на ее счет.
Хельга взглянула на часы. До вылета оставалось еще два с половиной часа.
Она решила, что будет завтракать в чопорном скучноватом ресторане отеля. К ее возбужденному состоянию сильно подойдет какой-нибудь из вест-индийских ресторанчиков. Ничего, что она так строго одета. Ей хочется веселиться, и она будет веселиться.
Проехав вдоль приморского шоссе, она въехала на стоянку перед рестораном «Ривьера». Ресторан был полон едва одетыми девушками и парнями. Из динамиков гремела оглушительная ритмичная музыка.
К ней подошел темноволосый мужчина в белой рубашке.
– Столик, леди? – спросил он.
Понимающая улыбка метрдотеля сказала ей, что ее узнали. Ей было все равно. Она хотела присоединиться к танцующей молодежи.
– Да, и двойной мартини с водкой.
– Леди, вам будет веселее в бикини, – сказал мужчина. – Мы их здесь продаем. Сзади есть кабина для переодевания. Хельга рассмеялась:
– Чудесно.
Через десять минут она сидела за столиком в алом с белым бикини, а перед ней стоял стакан. Со счастливым чувством удовлетворения она сознавала, что ее подтянутое тело выигрывает в сравнении с телами извивающихся в танцах девушек, с их щенячьим жирком и дряблыми ягодицами.
Высокий стройный парень с волосами до плеч, чей костюм состоял единственно из плавок, танцуя, приблизился к ней. Выражение самолюбования царило на его лице.
– Нет, крошка, нет.., здесь не сидят на месте. Давай! Давай! Ходу! Жару!
Хельга последовала за ним в толпу и целиком отдалась музыке. Некоторые из девушек смотрели на нее враждебно, но большинство, как ей казалось, приняли ее, как свою.
Извивавшийся перед ней парень сказал:
– Ты здесь новенькая? Я слежу за девчонками, тебя я вижу в первый раз.
Девчонка!
Хельге захотелось обнять его. Она была в таком приподнятом, счастливом настроении, что забыла про мартини. Когда музыка смолкла, парень сказал:
– Ба, да тебе надо подновить загар, красотка. Ты умеешь плавать?
– Немного...
– Поплаваем?
– Почему бы и нет?
Он схватил ее за руку, и они бегом пересекли пляж, и бросились в воду.
– Держись за мной, детка, я не буду далеко заплывать, – бросил он через литое лоснящееся плечо.
Хельга медлила.
«Хвастун, – подумала она, – ни стиля, ни настоящей скорости».
Дав ему обогнать себя, она потом стремительно поплыла кролем, настигла его и пронеслась мимо, как катер. Проплыв ярдов сто, она повернулась и увидела, как парень утратил самоуверенный вид.
– Слушай, кто ты такая? Спортсменка какая-нибудь или кто? – в голосе парня звучало недовольство.
Хельга только сейчас осознала свою ошибку.
Мужчины! Вечно хотят быть первыми. Надо было прикинуться слабой и беспомощной.
– Почему ты не сказала, что умеешь так плавать? Разыгрываешь меня?
Искра радости погасла. Неужели она никогда не поумнеет?
– Мой мартини нагреется, – сказала она и, повернувшись, поплыла назад, а он остался смотреть вслед.
«К черту мужчин! – подумала она. – Пользуйся ими тогда, когда они тебе нужны, а потом без сожаления бросай», В кабине для переодевания она вытерлась насухо, надела платье, заплатила за недопитый мартини и решила все-таки пойти на ленч в ресторан отеля.
Уходя, она услышала, как одна из девушек сказала:
– А эта-то за каким чертом сюда приперлась?
«Пошли вы все..!» – подумала Хельга.
Она села за руль и уставилась перед собой в пыльное ветровое стекло. Что ж, по крайней мере, ее назвали девочкой.
К тому времени, когда она подъехала к отелю, к ней вернулось хорошее настроение. Ей хотелось есть, и она направилась прямо в ресторан. Метрдотель встретил ее прямо у входа, и лицо его было серьезным.
– Извините, миссис Рольф, вас спрашивают у стола дежурного.
Хельга застыла, глядя на него:
– Уже, кто?
– Ваш слуга Хинкль.
Она нетерпеливо посмотрела на часы. Половина первого.
– Ему придется подождать, – сказала она отрывисто. – Пусть подадут мне ленч.
Мгновение поколебавшись, метрдотель отвел ее к столику. Она заказала салат из крабов и полбутылки шабли.
«Будь я проклята, если кто-то помешает моему ленчу, – сказала она себе. Вероятно, какая-нибудь дурацкая путаница с багажом или что-то в этом роде».
Она уже заканчивала салат, когда увидела Хинкля, появившегося на пороге. Один его вид заставил Хельгу вскочить на ноги.
Под пристальными взглядами присутствующих она подошла к Хинклю вышла вместе с ним из зала.
– В чем дело? – спросила она резко.
– Мистер Рольф, мадам. Должен с прискорбием сообщить, что ему очень плохо.
Сердце Хельги екнуло.
– Плохо? Как это понимать?
– С ним доктор Беллами. Не пройдете ли вы со мной, мадам?
По телу Хельги пробежал озноб, но, сознавая, что посетители во все глаза смотрят на нее, она пошла рядом с Хинклем.
При лифтере, насторожившем уши, она не захотела ни о чем разговаривать.
– Так что, мы не уезжаем, Хинкль? Она не могла думать ни о чем другом.
– Боюсь, что нет, мадам. У мистера Рольфа, по-видимому, наступило серьезное ухудшение.
Ее триумф над Джексоном, волнующая перспектива возвращения домой с Диком – все померкло, словно по мановению руки.
«Проклятый Герман! – подумала она. Но едва эта мысль промелькнула у нее в голове, как она устыдилась ее. – А как бы тебе самой понравилось лежать с параличом ног и недействующей рукой и пускать слюни, ты, эгоистичная, бесчувственная сука».
Доктор Беллами ждал ее. Хельга еще никогда не видела человека, у которого был бы такой встревоженный вид.
– О, миссис Рольф, у меня плохие новости. Мистер Рольф не сможет лететь.
– Что случилось?
– К моему величайшему сожалению, не знаю. Через несколько часов прибудет доктор Леви.
– Не знаете? – Хельга повысила голос. – У него уже был один приступ. Вы должны знать.
– Он спал. Ему дали снотворное. Видимо, он незаметно впал в коматозное состояние. Симптомы необычны. Сестра Терли забеспокоилась, когда его дыхание стало слабым, а кожа приобрела синеватый оттенок. Она послала за мной. Сердце его бьется ровно, но очень замедленно.
Хельга застыла:
– Он умирает?
– Я не сказал бы, миссис Рольф. Эта перемена загадочна. Я не могу ее объяснить. На всякий случай я распорядился давать ему кислород. С ним мой помощник. Он останется здесь. Будет сделано все возможное.
– Значит, о том, чтобы перевезти его домой, не может быть и речи?
– Боюсь, что да.
– И нужно ждать доктора Леви?
– Да.
– И у вас нет никаких догадок о причинах ухудшения?
– Я думаю, лучше подождать доктора Леви. Мистер Рольф – его пациент.
«Ox уж эти врачи», – подумала Хельга.
– Ну что же, будем ждать, – и, не скрывая раздражения, она вышла из комнаты.
В коридоре она увидела ожидавшего ее Хинкля.
– Я хочу переодеться, Хинкль, а потом нам нужно поговорить. Вы подождете минут пятнадцать?
Хельга вошла свой номер, охваченная горьким разочарованием и яростью. Быстро сбросив платье, она надела халат и начала в волнении расхаживать по просторной гостиной. Она не могла думать ни о чем, кроме Дика. Когда Хинкль постучал в дверь, она все еще металась из угла в угол.
