Эрл Гарднер - Дело о стройной тени

Доктор беспокойно заерзал на свидетельском месте.

— Не уверен, правильно ли вы интерпретируете мои высказывания.

Мейсон открыл свой портфель, достал из него журнал и сказал:

— Может быть, вы хотите, доктор, чтобы я освежил вашу память?

— Нет, не надо. Я вспомнил, что действительно говорил нечто подобное.

— Почему же сейчас вы стараетесь преувеличить значение «ригор мортис» для установления времени наступления смерти и свести до минимума значение фактора температуры тела?

— Я не делаю ничего подобного! — возмущенно запротестовал доктор.

— Вы установили время смерти по двум факторам, которые, как вы утверждаете, являются надежными для судебно-медицинского эксперта: трупные пятна и «ригор мортис». А как насчет температуры, доктор? Вы измеряли температуру?

— Не измерял.

— Не измеряли?

— Когда я увидел покойного, он было полностью одет, а единственный способ измерить температуру тела… Ну, одним словом, тело в этот момент должно быть полностью раздето.

— Когда тело увозили, оно было полностью одето?

— Да.

— А после того как оно было раздето, температура измерялась?

— Очевидно, нет, — признал доктор. — Произошла какая-то путаница. Кто-то решил, что измерил я, а я решил, что это сделал кто-то другой. Во всяком случае температуру не измерили.

— Итак, — продолжал Мейсон, — вы пытаетесь установить время наступления смерти только с помощью двух факторов: трупных пятен и «ригор мортис», трупного окоченения. В своей статье вы утверждаете, однако, что окоченение наименее надежный фактор, поскольку на него оказывают большое влияние внешние условия, а трупные пятна вы там даже не упомянули.

— Да, действительно, не упомянул…

— Кто-то ошибся, не измерил температуру тела, а вы, чтобы ваши показания выглядели убедительно, упомянули трупные пятна, как надежный фактор определения момента смерти? Разве в данных обстоятельствах трупные пятна являются надежным показателем?

— Вношу протест, — вмешался Раскин. — Вопрос некорректен.

— Что же в нем некорректного? — спросил судья Сеймур.

— Он выставляет свидетеля в невыгодном свете.

— Очевидно, вы полагаете, что ответ свидетеля будет утвердительным? — заметил судья Сеймур.

— Это же совершенно ясно из хода допроса, — сказал Раскин. — Я уверен, что доктор Джаспер старался быть беспристрастным…

— В данный момент, — вмешался Мейсон, — у помощника прокурора нет никакой необходимости защищать свидетеля. Пусть он займется этим на судебном процессе.

— Я считаю, возражение обвинения следует отклонить, — решил судья Сеймур. — Отвечайте на вопрос, доктор Джаспер.

Доктор переступил с ноги на ногу и произнес:

— Я старался давать показания как можно более добросовестно. Мое мнение таково: смерть наступила между полуночью и пятью утра. Я сообщил, какие факторы принимал во внимание.

— Отрицаете ли вы, что употребляли термин «трупные пятна» только с целью произвести впечатление на присяжных?

— Я употребил этот термин потому, что он был уместен в данном случае.

— Но согласно вашим же собственным показаниям, они только показывали, что смерть наступила более пяти часов назад. Это тоже кое-что, но как могло случиться, что вы даже не упомянули о трупных пятнах в своей статье?

— Возможно, просто не подумал об этом.

— Вы хотите сказать, что писали свою статью не думая?

— Я же не должен был включать в нее все.

— Вы упустили это из виду?

— Я бы этого не сказал.

— Может быть, вы чувствовали, что, если упомянете о трупных пятнах в статье в таком авторитетном журнале, ваши коллеги, хорошо знакомые с предметом, высмеют вас?

— Об этом не пишется в статьях подобного рода.

— Об этом не пишется в статье, — подхватил Мейсон, — которая являлась попыткой охватить все научные факторы, способствующие определению момента смерти?

— Да.

— Так почему же вы говорите об этом в Суде?

— Потому, что это тоже фактор. Признаю, не очень существенный. Но были и другие факторы.

— Ах вот как, были и другие! Я попросил вас перечислить их, и вы назвали только «ригор мортис» и трупные пятна.

— Это медицинские факторы, но были и другие, повлиявшие на мое заключение.

— Например?

— Физические.

— Что вы имеете в виду?

— Фактор времени.

— Что вы имеете в виду под фактором времени?

— Например, грозу.

— Теперь я начинаю понимать суть ваших показаний. Вы видели следы автомашины на мокрой земле, вам сообщили, в какое время прошла гроза, и вы установили время наступления смерти в основном по этим факторам. А теперь, когда вас вызвали для дачи показаний, вы пытаетесь как-то обосновать свое заключение, основанное на посторонней информации, подкрепляя его профессиональным жаргоном.

— Неправда!

— Но основными факторами для установления времени смерти для вас оказались не медицинские.

— Они помогли мне прийти к определенному заключению.

— Вы не специалист в этом деле?

— У меня есть глаза.

— Поэтому вы установили время смерти, принимая во внимание то, что назвали немедицинскими факторами?

— Я бы сказал так: косвенные доказательства ясно показывали, что смерть наступила до начала грозы. Поскольку с медицинской стороны этого ничто не опровергало, я и пришел к такому заключению.

— Ну, теперь мы подходим к сути. Доктор, я хочу быть честным с вами, но и вы будьте честны со мной. Вы действительно установили время смерти на основании косвенных доказательств, потому что с медицинской точки зрения этому ничто не противоречило; вы заявили под присягой, что смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. Так?

— Так, — ответил доктор Джаспер. — Несмотря на вашу попытку исказить мои показания, факт остается фактом: смерть наступила между полуночью и пятью часами утра.

— Вы это заключаете скорее в силу вещественных косвенных доказательств, чем медицинских факторов?

— Всех вместе взятых.

— Отдельно взятые медицинские факторы не дают возможности точно установить время смерти?

— Нет.

— Другими словами, на ваше мнение в первую очередь повлияли не медицинские факторы, медицинские лишь подтвердили его?

— Если вы так ставите вопрос, да.

— Да, я ставлю вопрос именно так, — заявил Мейсон. — У меня больше нет вопросов.

— У обвинения тоже нет вопросов, — сказал Раскин.

Доктор Джаспер вернулся на свое место.

Помощник прокурора объявил следующего свидетеля:

— Миссис Карлотта Тейлман.

Карлотта Тейлман подошла к свидетельскому месту и принесла присягу.

— Вы бывшая жена покойного? — спросил Раскин.

— Да.

— Четвертого числа вы приехали из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, штат Невада?

— Да.

— Почему вы отправились в Лас-Вегас?

— Я предполагала встретиться там со своим бывшим мужем. У меня были основания полагать, что он хочет купить акции, которые достались мне при разводе.

— Вы обсуждали этот вопрос с вашим бывшим мужем, миссис Тейлман?

— Не с ним лично. Я сказала человеку, который, как я считала, представлял его интересы, что приеду в Лас-Вегас, но не желаю иметь никаких дел с посредниками. Я хотела иметь дело с покупателем, кто бы он ни был.

— В Лас-Вегасе вас встретила обвиняемая?

— Да.

— Перекрестный допрос, пожалуйста, — объявил Раскин.

— Почему вы выбрали Лас-Вегас, миссис Тейлман? — спросил Мейсон.

— Потому что была уверена, что имею дело с агентом моего бывшего мужа. Именно в Лас-Вегасе был разрушен наш брак, и я решила… Я хотела получить удовлетворение, встретившись с ним именно там.

— Сейчас ваш вес значительно меньше, чем во время развода, не так ли? Вы занялись собой, чтобы… скажем, вернуться в строй. Это так, миссис Тейлман?

— Совершенно верно, — ответила она. — Я знала своего бывшего мужа, о, я знала его очень хорошо! Если бы он встретил меня в Лас-Вегасе, я дала бы этой потаскушке попробовать ее собственного снадобья…

— Извините, — перебил ее судья Сеймур. — Прошу не переходить на оскорбления, миссис Тейлман.

— Я просто отвечаю на вопрос, — сказала она. — Простите, Ваша Честь.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, — поклонился Мейсон. — У меня больше нет вопросов, миссис Тейлман. Благодарю вас.

— Джентльмены, наступило время перерыва, — объявил судья Сеймур. — Мне не хотелось прерывать допрос свидетеля. Следующее заседание Суда завтра утром в девять тридцать. Присяжным не разрешается высказывать какие-либо мнения по делу, обсуждать его между собой или позволять обсуждать его в их присутствии. Подсудимая остается под стражей. Суд удаляется до девяти тридцати завтрашнего утра.

Мейсон повернулся к офицеру охраны:

— Я хотел бы поговорить со своей подзащитной, прежде чем ее уведут.

Офицер кивнул.