Джон Карр - Чаша кавалера
Должно быть, женщина сразу поняла, что я говорю искренне, и какой-то момент я мог поклясться, что ей это нравится. Но нет! Все знают, что англичанки холодны как лед! Она тут же закрылась, как устрица, и сказала: «Простите, сэр, но я не увлекаюсь поэзией. Меня интересуют только плоды интеллекта».
Здесь конгрессмен издал стон, как пытаемый на дыбе.
— Лучше бы я оставил все как есть! Я должен был снять шляпу… — отметим, что шляпы на нем не было, — и удалиться. Но нет! Я сказал…
— Да, папа? — поторопила Вирджиния. — Что ты сказал?
— Нет, этого достаточно! Впервые за годы я был по-настоящему серьезен. Но я зазевался, и мяч пролетел мимо. Забудьте об этом!
— Пожалуйста, папа! Что ты сказал?
Мистер Харви был не в силах контролировать свои эмоции.
— «Мадам, — сказал я, — к дьяволу ваш интеллект! Вы самое прекрасное создание, какое я когда-либо видел!»
— И что дальше?
— А ты как думаешь, Джинни? Как могла поступить холодная англичанка? Не то чтобы она была не права, так как мои манеры были ужасающими. Она просто отошла. А когда она обернулась…
— Значит, она обернулась?
— Да, дважды! — простонал мистер Харви, в отчаянии воздевая руки. — Вероятно, хотела снова меня осадить. Будь я в Америке… но я не был там! Я говорил искренне — и сам все испортил.
— Слушай, папа. Я должна сказать тебе кое-что.
— Нет. Джинни, я запрещаю. Если у тебя осталась хоть капля уважения к чувствам твоего бедного старого отца. Ни слова больше. Не знаю, почему я унизил себя, рассказав об этом. Буду вам признателен… — к нему вернулось достоинство, — если вы в дальнейшем воздержитесь от упоминаний об этой истории.
Последовало молчание. Мистер Харви стоял, погруженный в раздумье.
Но синьор Равиоли с трудом удерживался от того, чтобы не внести предложение. Только сердитый взгляд сэра Генри Мерривейла заставлял его молчать.
— В таком случае, Билл, — со вздохом заговорил Г. М., — мы уважим твое желание. Все же жаль, что ты не узнал имя этой женщины. Если она остановилась в «Синей лампе», мы легко…
— Конечно! — подхватил синьор Равиоли. — Это та самая злобная баба, которая хотеть засадить сэра Генри в тюрьма!
— Ради бога, ш-ш!
— Но ведь это она?
— Вы собираетесь заткнуться или нет?
К счастью, Уильям Т. Харви был слишком терзаем муками совести, чтобы прислушиваться. Кроме того, он снова уставился на синьора Равиоли, как будто стараясь что-то вспомнить.
— Прошу прощения, но не видел ли я вас где-то раньше? Подобно многим, я часто хвастаюсь, что никогда не забываю лица. — Конгрессмен Харви слегка усмехнулся. — Но это было не в Англии, а, по-моему, где-то в Питтсбурге или неподалеку от него.
— Вполне возможно, — сразу согласился синьор Равиоли. — Я работать в Питтсбург двадцать — двадцать пять лет назад. Выучить там английский.
Для сэра Генри Мерривейла это было новостью.
— Вы преподавали музыку в Питтсбурге, сынок?
— Не совсем, — ответил il maestro. — Я играть на рояль в музыкальный отдел магазина Джозефа Хорна. Когда меня уволить, в магазине Кауфмана, потом у Кауфмана и Бэра, а потом…
— Но почему вас увольняли? Вы первоклассный учитель, и наш голос мог бы привести нас на оперную сцену, если бы вы захотели.
— Верно. Во всех магазинах это признавать.
— Тогда почему они вас увольняли?
— Говорить, что я петь слишком много итальянских песен и что покупатели хотеть слушать что-то еще, кроме «Санта Лючия» и «О sole mio».[37]
— Не помню, чтобы я когда-нибудь бывал в музыкальном отделе какого-нибудь магазина, — промолвил мистер Харви. — Мне кажется, это связано с моей адвокатской практикой. Вы не были моим клиентом? Нет, вижу, что не были. Не важно! Я просто пытался отвлечь мысли от холодной богини, которая навсегда ушла из моей жизни.
— Не посыпай голову пеплом, Билл! Я отвлеку тебя достаточно быстро. Между прочим, как поживает водопроводный бизнес?
— Что-что?
— Ты ведь упустил свое призвание, не став водопроводчиком, верно?
— Ах это! — Мистер Харви пытался говорить беспечно, но в его голосе слышались мрачные нотки. — Забудь. Боюсь, из меня не получился хороший водопроводчик.
Г. М., снова достав портсигар, с любопытством посмотрел на него:
— По крайней мере, ты продемонстрировал достаточный опыт, защищая преступников и вытаскивая их из кутузки даже до того, как они туда попали. Каково твое мнение о проблеме Чаши Кавалера?
— По правде говоря, Генри…
— Например, ты слышал, что сказала твоя дочь минуту назад? Мастерс обещал провести эту ночь в Дубовой комнате Телфорда и выяснить, проделал ли грязную работу предполагаемый призрак, или каким образом кто-то смог войти и выйти из запертой комнаты.
— Да, я понял.
Старший инспектор Мастерс, спрятав записную книжку, покраснел еще сильнее и расправил плечи, как пловец, готовый к прыжку в воду.
— Простите, сэр Генри, но я не припоминаю, чтобы обещал нечто подобное!
— Что?! — воскликнул Том Брейс.
— Вы ужасный врун, мистер Мастерс! — сказала Вирджиния. — Вы дали обещание. Не так ли, Том?
— Конечно, ангел. Старший инспектор сказал, что твой отец — разумный человек, и, будь он здесь, мистер Мастерс обязательно бы это сделал. Он говорил при свидетелях. Теперь твой отец здесь, и ему не удастся отказаться от своих слов.
Возможно, мнение Мастерса о благоразумии Уильяма Т. Харви слегка поколебалось после повествования об инциденте перед отелем для трезвенников на Хай-стрит в Грейт-Юборо.
Леди, о которой шла речь, могла быть только мисс Илейн М. Чизмен, лейбористским членом парламента от Восточного Уистлфилда. Мастерс был вынужден признать про себя одну вещь. Конгрессмен Харви, сам того не зная, обладал техникой, способной нокаутировать любую англичанку, хотя он никогда бы не использовал столь грубый термин. Но что касается благоразумия…
— Я уже говорил тебе, Джинни, — упрекнул дочь мистер Харви. — Я хочу, чтобы ты и Том держались подальше от Дубовой комнаты. Что вам там делать? И какая может быть польза от того, что старший инспектор даже войдет туда, не говоря уже о том, чтобы провести там ночь?
Прежнее мнение Мастерса об отце Вирджинии тотчас же восстановилось.
— Именно это я и говорил им, сэр! Вы повторили мои слова! Значит, вы тоже так считаете?
— Разумеется. Я вообще был против обращения в Скотленд-Ярд.
— И по-вашему, сэр, лорд Брейс сам… э-э…
— Договаривайте! — огрызнулся Том. — Скажите, что я в десять раз безумнее мартовского зайца! Но так как есть маленький шанс, что я не спятил, сдержите ваше обещание, и посмотрим, появится ли призрак снова.
— Какой призрак? — осведомился конгрессмен Харви.
— Не знаю, папа, — сказала Вирджиния. — Говорят, что в Телфорде водятся привидения, но никто не видел призрак сэра Бинга Родона, начиная с XVIII века. Не понимаю, почему вы вообще заговорили о призраках.
— Вот именно, мисс. Как я сказал, — Мастерс коснулся плеча мистера Харви, — я не верю, что лорд Брейс свихнулся, — просто он немного со странностями, как моя тетя. Вам незачем из-за этого беспокоиться, сенатор Харви.
— Да-да! — подбодрил синьор Равиоли. — Он будет в порядке, когда встретить эта дама Илейн Чизмен.
— Чизмен? — переспросил мистер Харви, и некоторые вздрогнули. — Так вот что означает таинственное «Ч»? Илейн — красивое имя, оно всегда мне нравилось. Но Чизмен! — Он усмехнулся. — Что за нелепая английская фамилия!
Теперь вспылил Г. М., ткнув в гостя незажженной сигарой.
— Что касается этой женщины, можешь называть ее как угодно. Но не советую, сынок, смеяться над фамилией. Чизмен — доброе старое суссекское имя. — Г. М. задумчиво прищурился. — Кстати, как и Харви.
Атмосфера вновь изменилась. Уильям Т. Харви напрягся, приподняв верхнюю губу над превосходными зубами.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего, сынок. Я просто сказал, что Харви — доброе старое суссекское имя.
— Это гнусная республиканская пропаганда! — взбеленился конгрессмен Харви. — Все мои предки были шотландцами и ирландцами! В моих венах нет ни капли английской крови!
— Ладно, сынок, — успокаивающе произнес Г. М. — Не веди себя как автомобилист, уверяющий, что в его теле нет ни капли алкоголя. Я ничего не имею против твоих предков.
— Предков? Я скажу тебе еще кое-что, Генри. Ни один американский гражданин, если он истинный патриот, не имеет родственников, прибывших в нашу великую страну до 1900 года. Если имеет, то он не настоящий американец и лучше ему об этом помалкивать!
Хотя Вирджиния воздержалась от комментариев, отец обратил внимание на выражение ее лица.
— А если ты думаешь о полковнике Харви из Вирджинии, который участвовал в Войне за независимость, то это выдумка твоей бабушки!
