Эрл Гарднер - Дело о счастливых ножках
– Десятый этаж, – бросил он служащему.
Закрывая за собой дверь лифта, Перри Мейсон спросил, как пройти к комнате 927. Служащий махнул рукой вдоль коридора. Адвокат нашел номер 927, прямо напротив него был 925-й. Он постучал туда. Дверь комнаты была из тонких деревянных пластин, поэтому Мейсон явственно расслышал скрип кровати. Он снова постучал. На этот раз кто-то зашлепал босыми ногами к двери, и сонный голос спросил:
– Кто там?
– Откройте, – грубо сказал Перри Мейсон.
– Что вам нужно?
– Мне необходимо с вами поговорить.
– О чем?
– Откройте, говорю.
В щели под дверью появилась светлая полоска: в комнате зажегся свет. Дверь открыл мужчина в пижаме, он с испугом всматривался в ночного посетителя шальными заспанными глазами.
Перри Мейсон подошел к окну, в котором на ветру колыхались занавески, закрыл его, оглядел комнату и указал на кровать:
– Ложитесь. Вы можете говорить и оттуда.
– Кто вы? – спросил мужчина.
– Я – Перри Мейсон, адвокат. Это вам что-то говорит?
– Да, я читал о вас.
– Вы ожидали моего прихода?
– Нет, зачем?
– Меня интересует, где вы были сегодня с семи часов вечера?
– Это касается вашей работы?
– Да.
– А почему вы интересуетесь этим?
– Думаю, вы знаете, – сказал Мейсон, внимательно в него всматриваясь, – что Тэльму Бэлл арестовали и обвинили в убийстве?
– Арестовали?!
– Да.
– Когда?
– Не так давно.
– Нет, я этого не знаю…
– Ваше имя – Джордж Санборн?
– Да.
– Этим вечером вы были с Тэльмой Бэлл?
– Да.
– Когда?
– Ну, где-то от семи пятнадцати – семи тридцати до девяти часов вечера.
– Где вы с ней расстались?
– У ее дома, на Ист-Фолкнер-стрит, «Сэнти-Джеймс», 962.
– Почему вы с ней расстались в такое детское, с точки зрения взрослых людей, время?
– Мы поссорились…
– Из-за чего?
– Не из-за чего, а из-за кого. Из-за человека по имени Фрэнк Пэттон.
– В убийстве которого она и обвиняется, – добавил Мейсон.
– Когда было совершено убийство? – спросил Санборн.
– Около восьми сорока.
– Она не могла это сделать!
– Вы уверены?
– Да.
– Вы можете доказать, что она была с вами?
– Думаю, да…
– Куда вы ходили? Что делали?
– Где-то в семь двадцать мы решили пойти в кино. Потом пошли в бар, посидели, поговорили, ну и тут началось… Мы немного выпили, и, к сожалению, я потерял всякое терпение… Я был так обозлен на Пэттона! Он ни о чем другом не думал, кроме как о ее теле! Она выиграла этот дурацкий конкурс, и Пэттон без конца твердил об этой куриной победе. Если его послушать, можно было ошалеть, словно ее ноги – единственная ценная деталь ее существа. Работая в кордебалете, позируя фотографам, без конца выставляя свои ножки для рекламы, она крутилась как заведенная, совсем не встречалась со мной…
– Из-за этого и была ссора?
– Да.
– И потом вы вернулись домой?
– Да.
– Вы знаете кого-нибудь в баре?
– Нет.
– Где находится бар?
– Я бы не хотел на это заведение накликать беду…
Перри Мейсон невесело засмеялся.
– Вот уж об этом вы зря беспокоитесь, – сказал он. – Они всего лишь заурядные свидетели… А здесь серьезнейший случай, связанный с убийством. Где бар?
– На Сорок седьмой улице, прямо за углом Элл-стрит.
– Вы знаете швейцара?
– Да.
– Он может вспомнить вас?
– Думаю, да.
– Вы знаете официанта?
– Я не очень помню официанта…
– Вы выпили до того, как пришли туда?
– Нет.
– Что вы заказали?
– Коктейль.
– Какой?
– Не знаю. Просто коктейль.
– Какой коктейль? «Мартини», «Манхэттен», «Хавайян»?..
– «Мартини».
– Оба пили «Мартини»?
– Да.
– Что потом?
– Потом взяли еще.
– Потом?
– Мы заказали сандвичи.
– Какие?
– С ветчиной.
– Вы оба ели их?
– Да.
– Потом?
– По-моему, взяли виски со льдом.
– Знаете какое?
– Знаю.
– Хлебное, шотландское, бурбон?
– Хлебное.
– Оба это пили?
– Да.
– Имбирное пиво?
– Да.
– Оба пили?
– Да.
Перри Мейсон с чувством глубокого отвращения вздохнул. Он поднялся с кислой физиономией и покачался на носках.
– А у меня о вашем времяпрепровождении иная информация.
– Что вы имеете в виду? – оторопело воззрился Санборн.
– Очевидно, Тэльма Бэлл подготовила вас к расспросам перед тем, как я позвонил. Когда я представился доброхотом из «Эмердженси хоспитал», вы отвечали хорошо. Но сейчас, честное слово, лжете, как школьник.
– Что вы хотите сказать?
– О-о, оба пили «Мартини», оба ели сандвичи, оба пили виски с имбирным пивом! Какое приятное у вас алиби на случай убийства!..
– Но я говорю правду…
– Вы знаете, что Тэльма Бэлл сказала полицейским?
Санборн покачал головой.
– Они спрашивали о напитках. Она сказала, что вы пошли в бар; вы заказали «Манхэттен», а она – какой-то старомодный коктейль; вы оба поели до того, как пришли в бар, и там ничего из еды не брали, взяли бутылку вина, выпили не все, а два стакана; потом вы поругались и ушли домой…
Санборн провел рукой по своим спутанным волосам.
– Я не знал, что они собираются допрашивать ее об этом…
Перри Мейсон подошел к двери.
– Не пользуйтесь телефоном до утра, понятно? – сказал Санборну Перри Мейсон.
– Да, понятно, но можно мне позвонить…
– Вы слышите, что я говорю? До утра не пользуйтесь телефоном!
Мейсон вышел, закрыл за собой дверь и по узкому коридору направился к лифту. Выглядел он довольно утомленным.
Лифт остановился, и Мейсон вошел в кабину.
– Нашли, что хотели? – спросил лифтер.
– Да.
– Если вы что-то хотите, я могу…
– Нет, не можете, – почти свирепо ответил Перри Мейсон и добавил с мрачным юмором: – Я желаю на тот свет…
Когда адвокат проходил вестибюлем, лифтер проводил его любопытным взором, философски покачав головой.
– «Сэнти-Джеймс Апартментс», Ист-Фолкнер-стрит, 962, – усталым голосом сказал Перри Мейсон таксисту.
Глава 11
Перри Мейсон вошел в вестибюль «Сэнти-Джеймс Апартментс». Чернокожий малый сидел за столом портье, переплетя ноги и похрапывая с открытым ртом. Адвокат неслышно прошел мимо стола и не торопясь поднялся по лестнице. Он постучал в дверь комнаты Тэльмы Бэлл. Только на третьем стуке он услышал, как кто-то встал с кровати.
– Откройте мне, Тэльма…
Щелкнул замок, и она застыла на пороге, уставившись на него огромными ореховыми глазами.
– Что такое? – пробормотала девушка. – Что-то случилось?
– Ничего, я просто проверяю. Что с полицейскими?
– Они вообще не заметили ни пальто, ни шляпу. Они приходили сюда, чтобы расспросить меня о встрече с Фрэнком Пэттоном. Я сделала вид, что не знаю об убийстве. Я сказала, что встречалась с ним в девять часов утра и моя подруга, Маджери Клун, была со мной в то же время; что я долго не видела Маджери; что не знаю, где она остановилась и как с ней связаться…
– Ну и?..
– Я надела белое пальто и шляпку, покрутилась здесь недалеко, чтобы они могли меня заметить, но никто, по-моему, даже внимания не обратил.
Перри Мейсон, прищурив глаза, призадумался.
– Я скажу вам, что произошло, – сказал он. – Они пришли сюда, потому что увидели записку на столе в комнате Пэттона и захотели проверить. Они еще не говорили с тем полицейским, который видел Маджери на улице, но они это сделают позже, и потом кто-то вспомнит о белом пальто и белой шляпке, и они вернутся.
– Вы думаете? – спросила она.
Он понуро кивнул.
– Вы не беспокоитесь о своем алиби?
– О нет, ведь все в порядке! Говорю, меня там не было. Я бы не солгала вам!
– А хорошо ли вы знаете Маджи?
– Не особенно, честно говоря. Я знаю ее всего недели две. Она мне очень понравилась, и я попыталась сделать для нее все, что могла…
– Вы бы не стали спасать ее от обвинения в убийстве, обрекая себя на опасность?
Тэльма Бэлл отрицательно покачала головой.
– У Пэттона была записка, где просили позвонить Маджи: Харкорт 6-3891, – сказал Мейсон. – Это ваш здешний телефон. Меня интересует, как детективы…
– О, я все объяснила. Я им сказала, что около шести часов меня не было; Маджери, очевидно, заходила ко мне, и под дверью я нашла записку от нее.
– Они хотели видеть записку?
– Да.
– А что вы придумали?
– Что сунула ее в кошелек; что вовсе не собиралась ее хранить, разорвала и не могу вспомнить, где я была, когда ее выбросила; что была, скорее всего, с приятелем в баре…
– Они поверили?
– Да, похоже, я их совсем не интересовала. Их интересовала Маджи, и они все выясняли о ее ножках. Они хотели знать, слышала ли я когда-нибудь, что ее называли «девушкой со счастливыми ножками».
– И что вы им ответили?
– Да, конечно.
– Они не знали, что вы победили на конкурсе в Паркер-Сити?
– Нет, они обо мне фактически ничего не знают. Они спросили, насколько близко я знакома с Фрэнком Пэттоном. Я ответила, что не так чтобы очень; познакомилась с ним через Маджи, и мне нужно было идти к нему на встречу с Маджи: у Пэттона была для нас работа, а я, мол, не пойду туда просто так, без повода… Они сказали, что я и в самом деле не пойду туда, поскольку Пэттон мертв. И во все глаза смотрели на меня: как я среагирую.
