П. Никитин - Шерлок Холмс в Сибири
Такое положение дел вытекает, по всей вероятности, из того, что низшим чинам, а зачастую и средним русской полиции, получающим мизерное жалованье, выгодно не доносить о нарушении закона, с целью пополнения своего скромного бюджета.
Правда, иногда читаешь в газетах о задержании того или другого лица за недозволенную торговлю водкой, но, принимая во внимание повседневную, почти откровенную торговлю вином во всех «чайных», приходишь к заключению, что к ответу привлекаются лишь те, которые почему–либо не сошлись с теми, кто призван стоять на страже государственных интересов.
В трактире «без крепких напитков», в который я вошел, половина посетителей пила водку, остальная или пила чай или закусывала.
Столиков свободных не оказалось, и мне пришлось занять место у стола, за которым сидел крепкий, рослый мужик лет сорока.
По его костюму и манере себя держать я сразу узнал в нем приискателя.
Помните, Ватсон, когда мы два года тому назад охотились на семерых братьев–разбойников, мы надевали точно такие же костюмы.
Он пил чай, и я заказал себе тоже чаю.
У моего соседа по столу было очень симпатичное лицо: открытое, честное, невольно напрашивающееся на доверие.
И не удивительно, что мы разговорились.
Как я и предполагал, он оказался приискателем.
Человек он был бывалый, несколько раз ходил в разведки, одна из которых тянулась два года, работал много на разных приисках, но не пропивал, как большинство приискателей, своей добычи, а вкладывал ее ежегодно в хозяйство и теперь имеет в Благовещенске, на одной из крайних улиц, собственный домишко, пару лошадей, корову и считается человеком с достатком.
— Вырос я и родился здесь, — говорил он мне, попивая чаек. — Отец мой был тоже приискатель, ну, и меня сызмальства приучал к этому делу. Тайгу, значит, понял я еще будучи ребенком, а когда вырос, так знал ее так, что, кажись, и лесовик не прошел бы по ней так, как я.
Много рассказывал он мне интересного . Пришлось–таки испытать ему на своем веку немало.
Про его экономность знали.
Благодаря этому его не один раз подстерегали в тайге, и если он до сих пор был еще жив, так только благодаря тому, что знал тайгу и никогда не возвращался с приисков тропами, а ходил напрямик, одному ему известной дорогой.
Звали его — Максим Веретенюк.
Как большинство приискателей, он был суеверен.
Он был убежден, что большое золото охраняется нечистой силой, и поэтому недоступно людям.
— Человеку достанется лишь малость, — говорил он мне. — А нешто в тайге только и есть что песок, рассыпанный в земле так, что в богатейшем месте со ста пудов земли набирается три, три с половиной золотника золота? Со старых времен известно, что в тайге есть целые скалы из золота, да только человеку достать их нельзя.
Потому либо нечистый их оберегает для себя, либо мертвецы не дают…
— Мертвецы? — спросил я.
— Да.
— Как же так?
— А очень просто. Старики говорят, что коли злодей, который злодействовал над нашим братом золотопромышленником, умрет, — так душа его не может успокоиться. Она от жадности мучается и все мытарится по тайге, пока не найдет груды золота. Ну, а значит, как найдет, так и останется при ней на веки веков. Боится, что найдут другие это золото и отберут его. Вот душа злодея и мучается, и бродит по ночам вокруг этого места, все сторожит и плачет, и рычит, и аукает!
— Что за вздор! — воскликнул я.
— Не говори! — ответил мне Максим. — Эти бродячие души многие видели. Да не далече ходить! Хошь, покажу тебе Ваську Кривопалова? Он намедни пришел из тайги ни жив ни мертв. Душу–то, значит, видел. Да и я сам в прошлом году еле ноги унес. Думал, бают сказку, не послушал, ну, чуть было и не пропал. Признаться, думал, что ежели с крестом да верою, так можно нечистую душу побороть и золото найтить, ан вышло–то оно не так легко.
Я заинтересовался этим рассказом.
И на мою просьбу рассказать все по порядку, он рассказал мне одну из последних сибирских легенд, в которой участвуют все наши знакомые.
— Вот как? — удивился я. — Это становится занятным.
— Да, дорогой Ватсон! Это не только занятно, но и в высшей степени интересно для нас, — произнес многозначительно Шерлок Холмс. — Да вот сами увидите! Дайте мне, если вам не лень встать, вон с той полки бутылку хересу и достаньте парочку стаканчиков. За рюмкой вина рассказывать будет легче.
Я исполнил просьбу Холмса.
Мы чокнулись и выпили.
После этого Холмс снова закурил свою сигару и начал передавать своими словами слышанную легенду.
III
«Это было несколько лет тому назад, — так начал свой рассказ Максим Веретенюк. — И теперь, когда едешь по Амуру вверх, то видны почтовые станции, стоящие вдоль вьючной дороги. Так вот семь из этих станций так и называются до сих пор «Семь смертных грехов».
Стоят они рядом, отстоя одна от другой верст на десять–пятнадцать, смотря по трудности дороги.
В былое время эти станции содержались семью братьями–разбойниками.
И немало душ загубили они, убивая шедших с приисков золотопромышленников, и отбирали от них золото.
Да только бог смилостивился над нашим братом.
Приехал сюда откеля–то какой–то не то англичанин, не то хранцуз.
Был он из сыщиков и, сказывают, праведной жизни. Только одних душегубов и ловил.
Вроде как обет какой дал…
И вот приснилося, сказывают, этому англичанину в английской еще земле, что бог ему на Сибирь велит ехать и великих злодеев поймать.
До той поры наша полиция их никак истребить не могла, потому ей бог счастья не дает, а этот как приехал, так, сказывают, всех их одним махом и уложил.
А сам скрылся, будто его и не бывало.
Уж это верно, что души братьев нечистому принадлежали и с ним заодно были! Потому, как только убил их англичанин, так в ту же секунду все станки небесным огнем спалило, чтобы, значит, нечистое место чистым стало.
Прилетели души разбойников на свои старые места, глядят, а все их имущество и клады нечистые — бог спалил.
Завыли они на всю тайгу.
От воя их такая буря поднялась, какой давно матушка–Сибирь не видала!
Сам я помню ее хорошо!
Не то что деревья вырывало с корнем, даже хаты кое–где поопрокидывало!
А кто приходил потом из тайги, те говорили, что в этот день нечистая сила так стонала в лесу, что умереть бы и то впору.
Долго плакали они по отнятому у них богатству, но вдруг затихли.
И разлетелись они в разные стороны искать себе золота.
По мере того, как кто–нибудь находил себе золотую скалу, он оставался при ней и, взяв себе в помощники диких зверей, навеки оставался сторожить ее и мучиться страхом, чтобы ее не нашли люди.
Таким образом нечистые души завладели в темной тайге семью золотыми скалами, и каждую из них стережет душа и зверь.
Когда мне рассказали эту легенду, я решил отобрать хоть одну скалу у нечистых душ.
Я долго постился, говел и, захватив с собою Евангелие и святой воды, отправился в тайгу.
Мне говорили, что клады эти рассыпаны к северу от станции «Смертных грехов».
И я направился туда.
Долго, долго я бродил по тайге, ночуя под ее мрачными вершинами, как вдруг увидел то, чего ожидал.
Это было ночью.
Костер, на котором я жарил пару застреленных куропаток, потух.
Я уже расположился было спать, как вдруг отдаленный треск сучьев и валежника привлек мое внимание.
Слух у меня чуткий.
Я быстро вскочил на ноги и стал вглядываться во тьму.
И то, что я увидел, заставило меня послать к черту все свои надежды и потерять остаток храбрости.
Будь проклята эта минута.
Шагах в трехстах от меня что–то светилось.
Я подполз ближе и с ужасом увидел страшный скелет, висевший, словно повешенный, на суке дерева.
Весь он светился и дымился в темноте.
А под ним то приподымаясь, то опускаясь, с глухим урчанием металось какое–то огромное чудовище, и слышны были звуки вроде бряцания цепей.
На страшном чудовище светилась пятнами шерсть, а морда так и горела.
Я чуть не потерял сознание.
Схватив Евангелие, я стал громко читать его, кропя в проклятую сторону святой водой.
Но видение не исчезало.
Вдруг страшный рев потряс воздух!
И тогда, обезумев от страха, я бросился бежать назад.
Утром я собрал в первом попавшемся селении народ и мы обшарили всю тайгу, но… ни чудовища, ни скелета не нашли.
А вечером никто не захотел идти туда, да и я сам, признаться, не желал испытывать снова вчерашнего страха.
С тех пор я отказался от нечистого клада».
IV
— Вот видите ли, дорогой Ватсон, какая интересная легенда! — проговорил Холмс, окончив пересказ. — Конечно, мой приятель Максим рассказывал ее сбивчиво и не так красиво! Но… я, будто от его имени, облек для вас эту легенду в более литературную форму и надеюсь, что вы не в претензии на меня за это?!
