Рекс Стаут - Золотые пауки

— Нет.

— Может быть, полиция?

— Нет, я пришел по собственной инициативе. Мне не повезло, мне нужны деньги, и я могу продать кое-что. Я понимаю, что вы очень заняты сегодня, так как во второй половине дня похороны миссис Фромм, но я не намерен долго задерживать вас, тем более что пять тысяч долларов нужны мне очень срочно.

— Если это обычный шантаж, боюсь, что такой суммы у меня при себе нет, — криво улыбнувшись, ответила мисс Райт. — По-моему, я что-то слышала о вас, как о частном детективе с хорошей репутацией?

— Я пытаюсь быть им, но, как уже сказал, недавно мне немного не повезло. Сейчас я лишь предлагаю вам купить кое-что, а вы вольны принять мое предложение или отклонить. Все зависит от того, хочется ли вам знать, что миссис Фромм рассказала мистеру Вулфу. Возможно, что эта сделка за пять тысяч долларов может оказаться выгодной для вас, а может быть, нет. Вы лучше сможете судить об этом, но, разумеется, только после того, как выслушаете меня.

— Так вот где собака зарыта! — воскликнула мисс Райт, пристально всматриваясь в меня.

— Именно, — согласился я.

Выдержать взгляд пронизывающих карих глаз мисс Райт мне оказалось куда труднее, чем взгляды Джин Эстей или Клэр Горан. По пристальному взгляду мисс Райт я понял, что мне не очень удается выглядеть человеком не только вполне способным на подлость, но и выполняющим свои обещания. Поэтому я поспешно добавил:

— Вы понимаете, мисс Райт, что я делаю вам совершенно честное предложение. Я могу сообщить абсолютно все, о чем они разговаривали.

— Да, но вы же хотите вначале получить деньги.

— Верно, иного выхода у меня нет. Если вам не нравится — можете послать меня ко всем чертям.

— Конечно, могу… Но, может быть, мы примем компромиссное решение? — Мисс Райт достала из ящика стола блокнот и пододвинула ко мне. — Возьмите стул, присядьте вон за тот стол и кратко изложите ваше предложение. Можно, например, написать так: «После уплаты мне Анджелой Райт пяти тысяч долларов наличными я обязуюсь немедленно и полностью передать ей содержание разговора между Лаурой Фромм и Ниро Вулфом, состоявшегося в пятницу, во второй половине дня». Подпишите и поставьте дату, только и всего.

— И я должен буду отдать это вам?

— Да, но я верну вам бумагу, как только вы выполните свое обещание. Справедливо?

Я улыбнулся.

— Знаете, мисс Райт, сколько бы я продержался на работе у Ниро Вулфа, если бы оказался таким простофилей?

— Вы спрашиваете мое мнение? — тоже улыбаясь, спросила мисс Райт.

— Конечно!

— Я думаю, что если бы вы были способны торговать секретами мистера Вулфа, он давно бы выгнал вас.

— Но я же объяснил, что мне немного не повезло.

— Не думаю, чтобы это было так уж серьезно. Я тоже не простофиля. Разумеется, что вы… то есть мистер Вулф, правы в одном: мне действительно очень хотелось бы узнать, о чем миссис Фромм советовалась с ним. Да это и естественно. Интересно, что бы все же произошло, если бы я собрала деньги и вручила вам?

— Это легко узнать.

— Вероятно, есть и более простой способ. Я могу поехать к мистеру Вулфу и спросить у него.

— А я скажу, что вы лжете.

— Вполне возможно… Тем более что Вулф не признает, что сам послал вас ко мне с подобным предложением.

— Особенно когда он не делал этого.

Карие глаза на миг сверкнули, но затем в них снова появилось сурово-спокойное выражение.

— Знаете, мистер Гудвин, что мне больше всего не нравится? Больше всего мне не нравится, когда меня принимают за полнейшую идиотку. Так и передайте мистеру Вулфу. Скажите ему, что я не возражаю против его попытки проделать со мной этот маленький трюк, но я категорически возражаю против такой недооценки меня.

— Но сама затея вам понравилась, правда? — ухмыляясь, спросил я.

— Да, очень.

— Ну, что ж, наслаждайтесь этим и совсем бесплатно.

Я повернулся и вышел. В приемной на диване все еще сидел Сол. У меня мелькнула мысль о необходимости предупредить его, что ему придется встретиться с особой, читающей чужие мысли, но обстановка для разговора, конечно, была неподходящей, и я тут же отказался от этой затеи.

Я позвонил Вулфу, отчитался, а потом зашел освежиться стаканом кока-колы. Мне и в самом деле хотелось пить, но еще более хотелось спокойно проанализировать свои действия. Допустил ли я грубую ошибку, или мисс Райт оказалась слишком умна? Допивая кока-колу, я решил, что лучше вообще держаться от женщин подальше, что, к сожалению, было неосуществимо.

Мой следующий адрес находился совсем недалеко, в старом и непрезентабельном здании на Сорок третьей улице, рядом с Пятой авеню. На лифте я поднялся на четвертый этаж, вошел в дверь, на которой висела табличка со словами «Современная мысль», где меня ожидал весьма приятный сюрприз. Сидевшая у коммутатора хорошенькая маленькая цыпочка с чудесной фигуркой и живыми глазенками приветствовала меня такой кокетливой улыбкой, словно хотела сказать, что поступила сюда на работу лишь в надежде когда-нибудь встретиться тут со мной.

Разумеется, я с удовольствием пошел бы ей навстречу, начав, например, с вопроса, какие орхидеи она любит, но времени до полудня оставалось мало, и я лишь улыбнулся, сказав, что хочу повидать мистера Липскомба, и вручил ей свою визитку.

— Ого, визитная карточка, — с уважением заметила девушка. — Классно! — Однако, прочитав все написанное на карточке, снова взглянула на меня, уже чуть менее приветливо, а затем ловко воткнула штекер, соединилась с кем-то, обменялась несколькими фразами, вернула карточку и сказала:

— Через приемную в третью дверь налево.

Считать до трех мне не пришлось. Не успел я пройти и пары шагов по темному узкому коридору, как одна из дверей распахнулась и возникший в проеме субъект крикнул мне так громко, словно он стоял на противоположном берегу широкой реки: «Сюда!», а затем снова скрылся. Когда я вошел, он стоял спиной к окну, глубоко засунув руки в карманы брюк. Комната была маленькой, а письменный стол в ней и два стула выглядели так, словно их привезли со свалки.

— Мистер Липскомб?

— Да.

— Вы знаете, кто я?

— Да

— У меня есть к вам конфиденциальное дело сугубо личного характера.

— Да?

— Только совершенно между нами. Я хочу сделать вам одно предложение, исходящее лично от меня.

— Какое?

— Обменять информацию на наличные деньги. Как издателю журнала это для вас не цена. За пять тысяч долларов я полно и точно изложу вам беседу миссис Фромм с мистером Вулфом в прошлую пятницу.

Липскомб вынул руку из кармана, почесал щеку, а затем снова сунул руку в карман.

— Мой дорогой, — на этот раз уже не повышая голоса, заговорил он, — я не миллионер, а журналы вообще не покупают так информацию. Обычно это делается вот как: под мое честное слово вы расскажете, чем располагаете, и, если ваша информация окажется заслуживающей опубликования, мы поговорим о цене. Если мы не договоримся, никто ничего не потеряет. — Он повел плечами. — Разумеется, я мог бы напечатать хорошо продуманную и интригующую статью о Лауре Фромм, которая была очень умной женщиной и крупным деятелем, однако пока я не могу даже представить себе, какой информацией вы можете располагать. О чем она?

— Я не имел в виду статью для вашего журнала, мистер Липскомб. Я имел в виду информацию лично для вас.

Липскомб нахмурился, и, если он притворялся, у него это получилось хорошо.

— Боюсь, что не понимаю вас.

— А все так просто! Я слыхал весь их разговор. В тот же вечер миссис Фромм была убита, вы причастны к этому, а я располагаю…

— Чушь! Я не причастен к убийству. Я — литератор, мистер Гудвин, и привык работать со словами, но беда-то в том, что многие употребляют их, часто не отдавая себе отчета в их подлинном значении. Я готов согласиться, что вы употребили слово «причастен» ошибочно, так как в противном случае оно означает, что вы клеветник. Я не причастен.

— Ну хорошо, хорошо. Вы обеспокоены?

— Конечно. Я не был близок к миссис Фромм, но относился к ней с большим уважением и гордился тем, что знаю ее.

— Вы тоже были в гостях у Горанов в пятницу вечером и оказались одним из тех, кто последним видел ее. Полицейские по-своему тоже специализируются в употреблении слов, а они уже задавали вам много вопросов и будут задавать еще. Вы говорите, что обеспокоены… Я подумал, что вы согласитесь заплатить пять тысяч долларов с тем, чтобы больше не беспокоиться.

— Это начинает походить на шантаж, не так ли?

— Убейте, не знаю. Вы специалист по употреблению слов, а я ведь невежда.

Липскомб выхватил руки из карманов, и у меня даже мелькнула мысль, что я почувствую их на себе, но он только потер ладони.

— Если это шантаж, — заметил он, — следовательно, вы намерены угрожать мне чем-то. Предположим, я заплачу вам. Что же дальше?

— Я вам не угрожаю. Вы получите информацию, вот и все.

— Ну а если я вам не уплачу?