Рекс Стаут - Окончательное решение

— Мистер Теддер, не гадайте на кофейной гуще. Сейчас дело не в этом. Я предполагаю, что оба убийства непосредственно связаны с похищением. Похитителям нужны были только деньги, и поэтому они не намеревались причинить какой-либо вред мистеру Вэйлу. Логически рассуждая, это исключает из списка подозреваемых миссис Вэйл, но не исключает вас. Можно назвать несколько возможных причин убийств. Мисс Атли могли убить за то, что она потребовала себе слишком большую долю выкупа. Мистер Вэйл был убит, поскольку в среду вечером узнал своего похитителя в одном из участников беседы дома, а тот, конечно, оставить этого так не мог. Волей-неволей мы пока оставляем вопрос о Нэппе в стороне, потому что не знаем, ни кто он, ни где он. Не исключено, что это лишь сообщник, единственная задача которого состояла в том, чтобы разговаривать по телефону с миссис Вэйл, хотя возможно, что именно он получил деньги от нее и скрылся с ними. Если так — никаких шансов на успех у нас нет. Убийцу мы можем разоблачить, но денег не вернем. Как вы слыхали, я сказал «мы». Это действительно «мы»? Так что, начинаем?

— Как?

— Прежде всего мне нужно будет подробно переговорить в отдельности с каждым из принимавших участие в беседе в среду вечером, начиная с вас. Вам придется провести или прислать остальных сюда под каким-нибудь благовидным предлогом или, пообещав что-нибудь, ну, например, часть денег из выкупа…

— Да? Великолепно! Я попрошу сестру приехать в дом, чтобы вы установили, не похитила ли она и не убила ли Джимми!.. В какое положение вы ставите меня?

— Вы можете сделать вашу просьбу более тактичной.

— Возможно, возможно. — Теддер наклонился к Вулфу. — Послушайте, мистер Вулф. Возможно, что ваши выводы и предположения соответствуют действительности, но возможно, что и нет. Если вы окажетесь правы и найдете деньги, я получу свою часть, а вы — свою. Я ничем не обязан дяде, а тем более адвокату Хладу. Он уговорил маму не давать мне… Да ну его к дьяволу! Сестра в моей опеке не нуждается, сама позаботится о себе. Попытайтесь беседовать с ней тактично, и вы увидите, что…

Раздался звонок, я снял трубку.

— Говорит Маргот Теддер. Мне хотелось бы переговорить с мистером Вулфом.

Я попросил ее подождать и тут же доложил Вулфу:

— Маргот Теддер желает поговорить с вами.

Ноэль Теддер пробормотал что-то, а Вулф, хмуро взглянув на телефон, словно напоминая, как он не любит, когда кто бы то ни было вызывает его, все же взял трубку.

— Мисс Теддер?

— Ниро Вулф?

— Да.

— Вы никуда не выходите из дома, правда?

— Да.

— В таком случае я сейчас приеду к вам.

— Я не приму вас, так как буду ужинать. Зачем вы хотите приехать?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне кое в чем.

— В чем именно?

— Я предпочла бы… А впрочем, неважно. Речь идет о деньгах, которые мама уплатила похитителям отчима. Да вам же известно об этом.

— Да. Ну и что же?

— Она сказала, что все эти деньги будут мои, если я найду их, и теперь я хочу, чтобы вы помогли мне в этом. Ваш ужин можно отложить.

— Что? Это исключается. Можете приехать к девяти часам, но не раньше. А сейчас, извините, я занят. — Вулф положил трубка и обратился к Теддеру. — По словам вашей сестры миссис Вэйл сказала, что отдает ей деньги, уплаченные в качестве выкупа, если она найдет их. Ваша сестра приедет ко мне в девять часов, чтобы заручиться моей помощью. Я скажу ей, что вы уже договорились со мной о том же самом. До ужина остается двадцать минут. Где вы были с восьми часов вечера воскресенья до восьми часов утра среды?

Глава 8

Слова человека о том, где и когда он был, могут ничего не доказывать. Большинство людей никогда не может точно сказать, где они были и что делали между восемью часами вечера во вторник и восемью часами утра в среду, даже если он ничего не украли, никого не убивали и им нечего скрывать. Зная, как легко можно заручиться алиби, Вулф никогда не делал попыток их опровергнуть. За все годы, проведенные с ним, я, пожалуй, не вспомню больше трех или четырех случаев, когда бы он получал Солу Пензеру, Фреду Даркину или Орри Кэтеру проверить представленное алиби. Я записал в блокнот все, что рассказал Ноэль Теддер, понимая, что слова Ноэля не будут проверяться, если, конечно, дальнейшее развитие событий не бросит на него тень подозрения. Кроме того, для дела было существенно одно место в одно определенное время. Вовсе не обязательно, чтобы Ноэль выкрал Джимми Вэйла в воскресенье вечером, или вкладывал записки в телефонные книги во вторник вечером, или ночью того же дня находился на Старой Рудничной дороге. Другое дело — библиотека Гарольда Ф. Теддера в среду вечером. Мы знали, что Ноэль был там. Все они были там. Тем не менее спросить об этом мы были обязаны; даже если бы Ноэль поднялся в воскресенье утром на воздушном шаре и не спускался на землю до полудня в среду, все равно трудно было верить, что он не знает, где находятся деньги… Но я не буду отнимать у вас время, рассказывая о том, где он провел эти шестьдесят часов.

Более интересной была его реакция на известие о том, что к Вулфу должна приехать Маргот. Это взволновал его больше, чем все остальное. Когда Теддер выразил недоверие в том, что его мать сказала, будто отдаст деньги ей, он едва цедил слова сквозь зубы. Очевидно, у него было свое отношение к сестре, которое никак не назовешь братской любовью. Вулф пытался разузнать у него о Дине Атли и ее отношениях с Парселлом, Хладом и Маргот, но ничего полезного не услышал. Ноэль больше всего боялся, что Вулф переметнется на сторону Маргот. Он даже предложил привести сегодня же вечером своего дядю Ральфа, а утром Эндрю Хлада. Когда Фриц объявил, что ужин готов, Ноэль не отставал от Вулфа до самой двери столовой, мне пришлось взять его за локоть и вывести в прихожую.

Когда я вошел в столовую, Вулф уже выдвинул свое кресло, но еще не сел.

— Абсурдное дело, — буркнул он. — Будет ли она пунктуальной?

— Боюсь, что нет. Она не из пунктуальных людей.

— Но могла бы быть. Свяжись по телефону с Солом, Фредом и Орри. Пусть явятся ко мне в комнату в восемь утра.

Вошел Фриц с блюдом моллюсков, тушенных с овощами. Вулф сел и вооружился вилкой и ложкой. Он не мог сесть до того, как отдаст мне распоряжения, ибо это явилось бы деловым разговором за обеденным столом, а правило, черт побери, есть правило, и точка! Занявшись едой, я задерживал дыхание, потому что, если начнешь вдыхать аромат моллюсков, тушенных в белом сухом вине с луком-шалотом, скородой, кервелем, то может получиться так, что уже не останется места для утят, зажаренных в яблочном соке с испанской подливкой по рецепту Вулфа и Фрица, не говоря уже о моркови и петрушке с анчоусами. Управляясь с моллюсками, я подумал, что нам позарез нужно отыскать хотя бы часть этого полумиллиона, так как только Сол, Фред и Орри обойдутся нам по двадцать пять долларов за час плюс расходы.

Не знаю, откуда у Вулфа появилась уверенность, что мне достаточно взглянуть на женщину, особенно моложе тридцати, и перекинуться с ней несколькими словами, чтобы ответить на все вопросы, касающиеся этой особы, но знаю, что он убежден в этом. Может быть, на основании мимолетных замечаний, подобных тому, что Маргот Теддер не будет пунктуальна? Приди она вовремя, я, конечно, объяснил бы это лишь тем, что она срочно нуждается в деньгах. Если уж завоюешь какую-нибудь репутацию, то навечно оказываешься прикованным к ней.

Я уже говорил, что, судя по слухам, она задирала нос, и ее манеры, когда она вошла в наш старый каменный особняк, не опровергли этих слухов. В прихожей она едва кивнула мне, словно дворецкому, хотя в доме э 994 по Пятой авеню я никакого дворецкого не заметил. Я провел ее в контору, она остановилась перед ковром, оглядела его вдоль и поперек и обратилась к Вулфу с вопросом:

— Казахский?

— Нет, — ответил он. — Ширванский.

— Вряд ли вы разбираетесь в этом. Он ваш?

— Это спорно. Мне подарил его в 1932 году в Каире человек, которому я оказал услугу, и подозреваю, что ковер был украден в Кандагаре. Так что если ковер был приобретен этим человеком незаконно, то он не может являться и моей собственностью. Но законность владения — проблема весьма сложная. Если мое обладание ковром было бы испорчено каким-нибудь наследником кандагарского князя, который некогда владел им, или одной из его жен или наложниц, я бы обратился в суд. После длительного владения чем-либо право собственности становится бесспорным. Ваш дед был бандитом; некоторые из его деяний почти наверняка разбирались в суде, но если бы какая-нибудь наследница одной из его жертв заявила претензию на мех, который сейчас на вас, ее бы осмеяли. Я польщен, что вы оценили достоинства ковра, хотя только невежда мог признать его за казахский. У казахских ковров длинный ворс. Вы Маргот Теддер? Я Ниро Вулф. — И он указал ей на красное кожаное кресло. — Садитесь и расскажите, что вам от меня угодно.