Филис Джеймс - Неженское дело
– Но ведь на поступки нас толкают чувства, – сказала Корделия.
– О, умоляю вас, хотя бы вы не затевайте этих метафизических дискуссий! Мне столько раз приходилось пережевывать эту бессмысленную жвачку. Готова без спора согласиться с вами, если это необходимо.
Они немного помолчали. Затем Корделия, которой уже самой не хотелось губить хрупкие ростки возникшего между ними доверия, заставила себя все же спросить:
– Почему же Марк покончил с собой? Если, конечно, это было самоубийство…
Ответ Софи прозвучал, как стук закрывающейся двери:
– Он оставил записку.
– Верно, но, как заметил его отец, записка ничего не объясняет. Это отличный образчик высокой литературы, по крайней мере я так думаю, но как оправдание мотивов самоубийства он совершенно не убедителен.
– Следствию записка показалась убедительной.
– Следствию, но не мне. Подумайте сами, Софи! Если человек убивает самого себя, причин может быть только две. Он либо убегает от чего-то, либо стремится к чему-то. В первом есть рациональное зерно. Страдая от непереносимой боли, отчаяния, неизлечимого душевного или физического недуга, человек вправе задуматься: а не лучше ли небытие? Но совершенно не имеет смысла убивать себя в надежде на лучшее существование там, по ту сторону, или чтобы постичь, что такое смерть. Смерть нельзя испытать, я в этом уверена. Можно познать только опыт приготовлений к добровольной смерти, но и это бессмысленно, потому что не будет шансов воспользоваться приобретенным опытом. Если существует что-то вроде загробной жизни, каждый из нас рано или поздно узнает об этом. Если же там ничего нет, жаловаться на обман будет некому. Видите, оказывается, люди, верящие в потустороннее существование, ничем не рискуют. Они одни полностью застрахованы от разочарования.
– Вы ведь успели все это хорошо продумать, не так ли? У тех, кто собирается наложить на себя руки, вряд ли есть время для долгих размышлений. Они действуют скорее всего импульсивно, не сообразуясь со здравым смыслом, не слушая голоса рассудка.
– Марк был импульсивен и безрассуден?
– Я совсем не знала Марка.
– И это после того, как вы были любовниками? Софи посмотрела на нее и воскликнула с болью в голосе:
– Я совсем не знала его! Я только думала, что знаю, но на самом деле он оставался для меня полнейшей загадкой.
Несколько минут прошло в молчании. Прервала его Корделия:
– Вам ведь случалось обедать в Гарфорт-хаусе? Остались какие-нибудь впечатления?
– Еда и вино там просто на удивление, но вас интересует не это, верно? Впрочем, вспоминать особенно не о чем. Сэр Роналд был со мной любезен, то есть в тех случаях, когда вообще замечал мое присутствие. Внимание мисс Лиминг было целиком поглощено царственным гением хозяина, но и она иногда бросала на меня взгляды потенциальной свекрови. Марк весь вечер просидел молча. Думаю, он взял меня туда, чтобы что-то доказать мне или себе самому – трудно сказать. Он сам ни разу потом не вспомнил о том вечере и меня ни о чем не спрашивал. Месяц спустя нас уже пригласили вместе с Хьюго. Тогда-то я и познакомилась с Дейви. Он гостил у сэра Роналда и занимался у него какими-то биологическими исследованиями, будучи еще студентом последнего курса. Так что, если хотите знать, чем дышит Гарфорт-хаус, обращайтесь к нему.
Через пять минут прибыли Хьюго, Изабел и Дейви. Корделия поднялась наверх в ванную и слышала оттуда сначала звук подъехавшей машины, потом – их приглушенные голоса прямо под собой. Корделия включила горячую воду, и газовый нагреватель тут же ожил, загудел. Оставив кран открытым, Корделия выскользнула из ванной и на цыпочках подкралась к лестнице. Ей было стыдно так разбазаривать горячую воду в доме Софи, еще хуже было чувствовать себя предательницей и шпионкой, но она тем не менее спустилась на три ступеньки вниз и прислушалась. Дверь в гостиную задней части дома была открыта. Оттуда доносился высокий, но невыразительный голос Изабел:
– Но если этот человек… этот сэр Роналд платит ей, чтобы она разузнала все про Марка, почему я не могу заплатить ей, чтобы она перестала?
Ей ответил Хьюго, в голосе которого можно было уловить нотки презрения:
– Изабел, душечка, пойми наконец, что не все в этом мире можно купить!
Затем обменялись репликами сестра и брат:
– И вообще, не надо этого делать. Мне она понравилась, – сказала Софи.
– Нам всем она понравилась. Проблема в том, как нам от нее отделаться.
Потом голоса стали неразборчивы. Корделия сумела понять только слова Изабел:
– По-моему, такая работа для женщины совсем не подходит…
Ножка стула проскрежетала по полу. Корделия стрелой метнулась наверх и закрыла кран. Чтобы облегчить свою совесть, она постаралась припомнить, что говорил ей Берни по поводу расследования одного случая супружеской неверности: «Нельзя заниматься этой работой и оставаться джентльменом».
Она еще немного подождала и, когда Хьюго с Изабел удалились, спустилась в гостиную. Софи и Дейви распаковывали сумку с продуктами. Софи улыбнулась ей и сказала:
– Изабел устраивает сегодня вечеринку. У нее дом здесь поблизости, на Пэнтон-стрит. Там, видимо, появится куратор Марка Эдвард Хорсфолл, и мы подумали, что вам будет интересно потолковать с ним. Гости соберутся к восьми, но вы можете сначала прийти сюда. А сейчас мы отправляемся на прогулку. Возьмем напрокат плоскодонку на час-другой. Пойдемте с нами. Вы увидите, что это и в самом деле наиболее приятный способ посмотреть Кембридж.
* * *Прогулка по реке вспоминалась потом Корделии как серия кратких, но пронзительно отчетливых эпизодов, когда зрение сливалось со всеми другими чувствами, а время па мгновение останавливалось, пока залитый солнцем пейзаж не запечатлевался в ее памяти. Солнце поблескивало в воде, золотило волосы на груди и руках Дейви. Софи, стоя на корме, правила лодкой и время от времени поднимала руку, чтобы смахнуть со лба бисеринки пота.
Когда они проплывали под мостом Силвер-стрит, в борт плоскодонки вцепились чьи-то руки, затем из воды показалась мокрая голова. Оказалось, что это знакомому Софи захотелось искупаться. Под ее протестующие крики он схватил корзинку с провизией и один за другим уплел три бутерброда…
Воздух вибрировал от смеха и оживленных голосов, а покрытые зеленью берега были устланы телами загорающих студентов, подставивших под лучи солнца свои бледные физиономии.
Когда течение усилилось, за шест взялся Дейви, а Корделия и Софи растянулись на подстилках напротив друг друга. Оказавшись на некотором удалении, вести беседу между собой они не могли. Корделия догадалась, что Софи только этого и надо. Время от времени она давала Корделии пояснения, словно хотела подчеркнуть чисто познавательный характер прогулки.
– Здание, напоминающее праздничный торт, которое вы видите вдалеке, это колледж Святого Джона, а это Клэрбридж – один из самых красивых мостов Кембриджа. Его построил Томас Грумбалд в 1639 году. Говорят, за проект он получил всего три шиллинга, представляете?
У Корделии никогда не хватило бы духу перебить эту милую болтовню чем-то вроде: «Признавайтесь, это вы с братом убили вашего любовника?!»
В лодке, скользившей по залитой солнцем реке, такой вопрос казался бы совершенно абсурдным и неуместным. Незаметно для себя она подошла к той черте, когда была готова спокойно признать себя побежденной и отнести все свои подозрения за счет расшатавшихся нервов и желания оправдать деньги, которые собирался заплатить ей сэр Роналд. Она поверила, что Марка Кэллендера убили, потому что хотела поверить. Все, что узнала она об этом ушедшем из жизни человеке, не могло не внушать симпатии и сочувствия: его одиночество, трудолюбие, отчуждение от отца, заброшенность в детстве… Но самое опасное, что она, кажется, начала чувствовать себя призванной отомстить за него.
Поэтому, когда Софи вновь взяла в руки шест, а Дейви осторожно, чтобы не раскачивать лодку, перебрался на нос и растянулся рядом с Корделией, она уже была уверена, что не сможет даже вымолвить имени Марка. И все же неожиданно даже для самой себя, движимая уже не профессиональным, а чисто человеческим любопытством, она вдруг спросила:
– Сэр Роналд хороший ученый?
Дейви взял укороченное весло и стал лениво поводить им по самой поверхности воды.
– Скажем так: он весьма и весьма уважаем в научном мире, – сказал он наконец. – И даже более чем уважаем. Сейчас его лаборатория разрабатывает новые методы использования биологических агентов для оценки степени загрязнения морей и устьев рек. На практике это требует нудной и рутинной работы с растительными и животными микроорганизмами. А в прошлом году они добились хороших результатов, исследуя причины разрушаемости пластмасс. Сам Р. К. ничем особенным не блещет. Впрочем, трудно ожидать блестящих научных идей от человека, которому перевалило за пятьдесят. Его огромное достоинство в умении находить таланты и организовать работу группы в духе этакого научного братства. Один за всех… ну и все такое. Мне этот стиль не по душе. Вообразите, публикуя свои труды, они подписываются не своими именами, а как Исследовательская лаборатория Кэллендера. Я бы никогда не согласился. Свои работы я публикую исключительно для увековечения славного имени Дейвида Форбса Стивенса. Да и чтобы подняться в глазах Софи, конечно же. Тиллингов тянет к удачливым…
