Погоня за матерью - Рекс Тодхантер Стаут
– Ты не располагаешь сведениями, имеющими какое-либо отношение к убийству, – вставил Вулф.
От изумления у меня глаза на лоб полезли.
– Вы шутите?
– Ничуть. Давай разберемся. – Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, однако поочередно втягивать и вытягивать губы не начал. К этой процедуре он прибегал лишь в самых сложных случаях. Минуту спустя он открыл глаза и выпрямился. – Все очень просто. Некая женщина пришла к нам с комбинезоном и поручила мне разыскать, откуда взялись эти пуговицы. Тогда я поместил объявление. Первой откликнулась на него Беатрис Эппс, которая и навела тебя на Энн Тензер, а та, в свою очередь, рассказала тебе про свою тетку. Ты отправился в Махопак. Поскольку мисс Эллен Тензер мертва и опровергнуть или подтвердить твои слова не сможет, то далее ты можешь действовать по своему усмотрению. Уличить тебя во лжи невозможно. Можешь сказать, например, что она торопилась на какую-то встречу, а ты попросил разрешения подождать ее возвращения в доме. Она согласилась, добавив, что не знает, когда точно вернется. Оставшись один, ты слегка заскучал, потом вспомнил, что клиентка просила побольше разузнать про эти пуговицы, и немного порылся в ящиках. Это вполне естественно.
– А клиентку не называть?
– Ну разумеется, нет.
– Тогда меня задержат не как важного свидетеля, а за сокрытие улик. Эллен Тензер мастерила пуговицы, которые интересовали нашу клиентку, я приехал к ней и спрашивал про них, а она потом поехала на встречу с кем-то, кому эти пуговицы тоже были небезразличны. Таким образом, и это неизвестное лицо, и наша клиентка тесно связаны с этими пуговицами. А раз так, то полиция захочет ее допросить. Если я и тогда откажусь назвать ее, то мне крышка.
– Нет, выход у тебя есть, – возразил Вулф. – Наша клиентка даже не подозревала о существовании Эллен Тензер. Она заплатила мне лишь за то, чтобы я выяснил происхождение пуговиц. А раз так, то лично мне представляется исключительно маловероятным, чтобы Эллен Тензер была знакома с нашей клиенткой. А мы не обязаны раскрывать личность своего клиента лишь потому, что полиции вздумалось проверить некую весьма сомнительную гипотезу.
Я призадумался почти на минуту, потом признал:
– Что ж, возможно, это сойдет нам с рук. Не знаю, как вы, а я готов рискнуть. Что же касается вашего предложения, то вы кое-что упустили. Я ведь уезжал, чтобы позвонить вам и заодно купить кое-что на перекус. Правда, можно сказать, что это было уже после ее отъезда… Ладно, на этом и остановимся. Хотя у меня есть еще пара вопросов. Даже больше. Какова, по-вашему, вероятность того, что, не возьмись вы за это дело и не помести объявление в газеты, Эллен Тензер была бы еще жива?
– Она весьма велика.
– Тогда, наверное, и полицейским было бы куда проще поймать ее убийцу, если бы они знали про это дело все то, что известно нам с вами?
– Несомненно.
– Хорошо. Вы недавно изрекли, цитирую: «Убийствами должны заниматься они, а не мы». Если вы это от чистого сердца сказали, то меня будет мучить совесть. Возможно, я даже на время сна лишусь. Как-никак я был в ее доме, беседовал с ней, и она даже угостила меня стаканом воды. Я, конечно, сам горой стою за соблюдение интересов наших клиентов и категорически против того, чтобы Люси Вэлдон досаждала полиция, тем более что она угостила меня «Мартини». Но ведь она, в отличие от Эллен Тензер, до сих пор жива!
– Арчи! – Вулф поднял руку ладонью вверх. – Я подрядился установить личность матери ребенка, а заодно определить, какова вероятность того, что его отцом был муж нашей клиентки. Как, по-твоему, смогу я это сделать, не выяснив, кто убил эту женщину?
– Нет.
– Тогда не приставай ко мне. У меня и без того на душе кошки скребут.
И он протянул руку к кнопке на столе. Настало время звонить Фрицу, чтобы принес пива.
Глава 7
Под арестом я находился с 15:42 воскресенья, когда инспектор Кремер лично явился надеть на меня наручники, до 11:58 понедельника, когда Натаниэль Паркер, адвокат, к услугам которого Вулф прибегает лишь в тех случаях, когда без адвоката не обойтись, прибыл в офис окружного прокурора с подписанным судьей бумагой, где значился залог в сумме двадцать тысяч долларов. Учитывая, что средняя сумма залога за важного свидетеля по делу об убийстве составляет в Нью-Йорке около восьми тысяч, я сразу почувствовал себя весьма важной персоной.
Если не считать недосыпания, пропущенных обеда и завтрака в исполнении Фрица, а также нечищенных зубов, то в остальном существенных неудобств от пребывания в тюрьме я не испытывал. Свои показания, следуя разработанному Вулфом плану с некоторыми усовершенствованиями, я сначала дал инспектору Кремеру в его кабинете и в присутствии Вулфа. Затем меня поочередно допрашивали помощник окружного прокурора Мэндел, с которым мне уже доводилось встречаться прежде, следователи из отдела по расследованию убийств, а на одном этапе – даже сам окружной прокурор, но я держался стойко и показаний не менял. Помог мне Вулф, который задал тон нашему общению с Кремером с первых же минут после его приезда к нам, но превзошел самого себя, когда Кремер встал, собираясь уходить.
Вулфу пришлось при этом слегка запрокинуть голову, а это всегда выводит его из себя.
– Я вам ровным счетом ничем не обязан, – заявил он. – И не думайте, что растрогали меня своим благородством, согласившись не заключать меня под арест. Вы прекрасно знаете, что забирать меня вместе с Гудвином бесполезно, поскольку я буду нем как рыба. Более того, очередное мое выгодное предложение будет адресовано уже не вам, а кому-то другому.
– Ничего подобного, – процедил Кремер. – Арестуй я вас, и вы бы еще долго адресовали свои выгодные предложения стенам своей камеры.
– Пф! Если бы вы сами верили в эту чепуху, то уже надели бы на меня наручники. Между тем в кармане у вас лежит собственноручно подписанное мной заявление, где черным по белому значится, что я не располагаю какими-либо сведениями о личности
