Джо Алекс - Ад во мне

— Да, англичанин…

Робертс умолк и задумался. Когда он снова заговорил, голос его уже утратил дерзость, издевательский тон, так раздражавший Алекса:

— Первый вопрос тоже относится к следствию? Могу вас заверить, что меня осудили не за убийство и даже не за попытку нанесения кому-либо побоев, а, как вы уже знаете, за обыкновенное воровство, а досрочно освободили за хорошее поведение и, вероятней всего, вследствие хлопот моей семьи, которая покрыла все убытки, возникшие по моей вине, и дала суду гарантии, что я никогда больше не стану на путь преступления.

Робертс покачал головой и продолжал:

— Могу вам признаться, что, когда я покидал тюрьму, во мне была жива еще частица детской наивности, будто я смогу сохранить в тайне свою историю и без особых препятствий вернуться к нормальной жизни. И вот теперь, вынужденный уже в первый день после выхода из тюрьмы публично исповедоваться, вижу, что это будет преследовать меня до конца жизни.

Он достал из кармана сигарету и закурил.

— Нет, — Алекс отрицательно покачал головой, — вы ошибаетесь. Мне не успели всего сообщить, только кое-что рассказал Ричард Кнокс за час или два до смерти от руки убийцы. Если мне не изменяет память, слова о вас оказались последними в его жизни. Когда он увидел, как вы входите в салон самолета, то перепугался настолько, что начал просить меня не спускать с вас глаз. Он знал, что я — сотрудник Скотленд-Ярда, и рассчитывал, что я смогу защитить его. Опасался, что вы причините ему зло. А если уж быть искренним до конца, он боялся, что вы можете напасть на него даже на борту самолета.

Робертс не пошевелился. На его лице, к удивлению Алекса, промелькнуло что-то вроде легкой улыбки, но она исчезла так быстро, что трудно было решить, действительно ли слова Алекса рассмешили его. Однако ответ прозвучал с совершенно другой стороны. Фиджер Джек тихо присвистнул, а потом с добродушным удивлением спросил:

— И зачем это тебе было нужно, приятель? Вот уж невезуха: прирезать мужика, когда в соседнем кресле спит сотрудник Скотленд-Ярда.

Робертс посмотрел на него и промолчал, но на этот раз откровенно улыбнулся, хотя улыбка получилась невеселой.

— Фиджер Джек, — сказал Алекс, стараясь говорить спокойно, — я убежден, что вы прекрасно справляетесь с ролью боксера и достигнете в этом деле больших и заслуженных успехов. Но разрешите, однако, следствие, если так можно назвать наш разговор, вести мне и без помех со стороны пассажиров.

Боксер посмотрел на него и пожал широкими плечами:

— А кто вам мешает? Ведите свое следствие, и пусть оно быстрее закончится. Даже завтрак не принесли, хотя стюардесса обещала мне еще вчера именно такой, какой прописал мне доктор.

— Через несколько минут мы приземлимся в Найроби, так ведь, капитан? И там у вас будет достаточно времени, чтобы перекусить.

Грант бросил взгляд на часы:

— Буря заставила нас изменить курс, но через двадцать или тридцать минут будем на месте.

— Прекрасно, — сказал Джо. — Вернемся к нашему делу. Почему Кнокс боялся вас, Робертс? Если он считал, что вы можете напасть на него даже в самолете, должна же, наверное, существовать какая-то серьезная причина, которая могла бы толкнуть вас на это?

Робертс глубоко затянулся и погасил сигарету в пепельнице, вмонтированной в подлокотник кресла. Гасил долго и очень тщательно, явно не торопясь с ответом. Когда выпрямился, то выглядел совершенно спокойным. Однако его слова заставили всех остолбенеть:

— Думаю, Кнокс знал, что говорил, утверждая, будто боится меня. На его месте я тоже страшился бы за свою жизнь. Он слишком хорошо понимал, что я могу убить его голыми руками, если вдруг увижу неожиданно и не смогу совладать с собой…

Он умолк и задумался. Алекс ждал, не прерывая. Постепенно все начинало складываться в одно логическое целое. Предстояло только выяснить пару деталей, пока еще непонятных.

— Отец послал меня в Южно-Африканскую Республику на практику два года назад, — начал Робертс. — Я, как уже говорил, англичанин и родился в Лондоне, где и жил. Отец мой, а перед этим дед обрабатывали драгоценные камни. Именно поэтому отец пожелал, чтобы я провел год на сортировке алмазов на одной из южноафриканский копей. «Флора» — рудник, с которым мы поддерживали тесные контакты уже много лет. Еще во времена, когда мой дед основал гранильную мастерскую, «Флора» была нашим главным поставщиком. Поэтому я начал работать именно там, естественно, когда получил их согласие. Несколько месяцев все шло, как обычно. Но в один прекрасный день охранники рудника задержали меня на проходной после работы. Провели досмотр и нашли несколько довольно дорогих камней в кармане моего плаща, который я перебросил через плечо, потому что день выдался теплый, хотя с утра шел дождь. На суде я виновным себя не признал и отрицал, что спрятал камни. Однако меня признали виновным. Получил я относительно легкое наказание — три года тюрьмы. Думаю, это заслуга отца, долгие годы поддерживавшего с рудником хорошие отношения. Вот и все, если речь идет о тюрьме. Ведь вы об этом меня спрашивали?

— Да… — Джо машинально достал из кармана пачку билетов и начал легко похлопывать ею по ладони. — Мы уже знаем, за что вы наказаны. Но все-таки непонятно, какая здесь связь с Кноксом, его испугом и вашим заявлением, что могли бы убить его голыми руками. А ведь именно это в данный момент для нас самое главное.

— Кнокс, — ответил Робертс без всякого волнения, — лучше всех знал о моей невиновности. А знал потому, что не я украл эти камни, а он.

После такого поразительного сообщения наступила мертвая тишина. Алекс всматривался в далекий мир за иллюминатором. Видимо, курс значительно изменился во время бури, потому что сейчас самолет летел на восток. Внизу виднелось огромное, сверкавшее на солнце озеро с прихотливо извивающейся береговой линией. Справа перед самолетом на границе горизонта высился гигантский одинокий горный пик.

— Килиманджаро… — тихо сказал Грант. — Мы находимся несколько дальше от Найроби, чем я думал, но будем там через полчаса.

Джо посмотрел на часы и поднял голову.

— Я думаю, что если бы вы могли доказать свое обвинение, то сделали бы это перед судьями, чтобы снять с себя вину за преступление, содеянное не вами. Но можно ли вам верить сейчас, ведь вы пытаетесь обвинить мертвого Кнокса, не имеющего возможности сказать ни слова в свою защиту?

— Вы правы. — Робертс слегка пожал плечами. — Если бы я мог доказать, кто положил камни в карман плаща, я не сидел бы в тюрьме. Логично, верно? Но вы не требовали доказательств, а лишь спрашивали, почему Кнокс мог меня опасаться. Я сказал вам правду. Это все.

— Не совсем… — Алекс развел руками, как бы извиняясь. — Ваш рассказ не продвинул пока наше расследование ни на миллиметр. Было бы хорошо, если бы вы смогли нам рассказать, откуда вам известно, что именно Кнокс подбросил вам камни и почему он так сделал?

— Здесь нет никакой тайны. Кнокс был заграничным представителем фирмы и, как все представители, имел доступ к сортировке, чтобы легко ориентироваться в качестве продукции и в общих чертах знать, как выглядит товар, который он будет предлагать покупателям. В копях представители принадлежат к наиболее доверенным лицам. Через несколько месяцев после начала моей работы на «Флоре», а точнее говоря, на сортировке, произошли две кражи. Сортировка так хорошо обеспечена охраной и системой сигнализации, что не могло быть и речи о проникновении похитителей снаружи и незаметном их исчезновении. Значит, теоретически преступника следовало искать либо среди сортировщиков, либо среди представителей, либо среди директоров копей. Последнее можно было отбросить сразу как совершенно неправдоподобное. Началось тщательное расследование, очень неприятное для всех, но оно зашло в тупик из-за абсолютного отсутствия следов, ведущих в каком-нибудь направлении. И на этом все, вероятнее всего, и закончилось бы, да только мне, очень молодому и еще глупому, захотелось самому найти виновного. Поскольку преступник не я, а еще два сортировщика, дежуривших по очереди, не присутствовали при обеих кражах, следовательно, никто из них не был виновен в похищении камней. Трудно предположить, что на сортировке действовало два не знавших друг о друге преступника, поэтому я обратил внимание на заграничных представителей копей. Методом исключения пришел к выводу, что только Кнокс находился на территории копей в те дни, когда случились кражи. Он тогда посещал сортировку. Кражи отделяло друг от друга более месяца, поэтому расследование заняло у меня много времени. К несчастью, я не сообщил дирекции о своих выводах, потому что… — он прервал рассказ и усмехнулся иронически сам над собой, — потому что хотел показать всем, какой я интеллигентный, наблюдательный и достойный доверия молодой человек. Я приехал сюда с большими амбициями, чтобы совершенствоваться в классификации сотен и тысяч алмазов. Многому, конечно, научился. Очень важно знать, что останется после шлифовки большого алмаза. Естественно, никогда нет полной уверенности, но хороший специалист может многое предвидеть. Прошу прощения, я не о том должен говорить, но хочу объяснить причины, по которым все случилось так, как случилось. Придя к выводу, что, вероятнее всего, мне удалось раскрыть преступника, хоть и не пойманного за руку и без всяких явных доказательств против него, я обрадовался. Подумал об отце и о том, как он будет рад за меня. Мы очень дорожили своим именем, наше предприятие по обработке драгоценных камней не уступает, если говорить о качестве работ, знаменитым фирмам из Амстердама. Мы всегда считались надежными контрагентами. Хотелось, чтобы у руководителей рудника «Флора», тесно связанных с нами, осталось мнение обо мне как о смышленом парне, на которого можно положиться. Надеялся, что это принесет плоды в будущем… Боже мой! — махнул он рукой. — В тот момент, когда я сидел один в сортировке и думал обо всем этом, дверь открылась и вошел Ричард Кнокс, вернувшийся из своего обычного заграничного вояжа. Он повесил плащ на вешалку рядом с моим, а затем обошел вместе со мной все сортировочные столы, рассматривая камни. Я брал их в руки, сам показывая ему некоторые достойные внимания. И делал вид, естественно, что не интересуюсь его поведением, но не спускал глаз с его рук. Самое потрясающее: даже сейчас я готов присягнуть, что ему не удалось спрятать ни одного, самого маленького камушка. Наконец он удалился к вешалке, а когда надевал плащ, я еще с минуту оставался у столов, приводя в порядок пересортированные камни. Это единственный момент, когда он мог мне положить — и наверняка положил — в карман алмазы, найденные там позже… Вот он, тот самый плащ. Мы вышли вместе. Я закрыл дверь, включил охранную сигнализацию. Держа ключ в руке, а плащ перебросив через плечо, пошел вместе с Кноксом по коридору в комнату охраны и там положил ключ в сейф, откуда его брали каждое утро. Я хотел поехать на ленч в центр города, но Кнокс пригласил меня в маленький ресторанчик здесь же, за воротами рудника. Естественно, я согласился. В моих интересах было более близкое знакомство с ним. Он добродушно улыбался и шутил все время, пока мы шли к выходу через ворота для автомобилей. Когда подошли к выходу, охранники попросили меня в комнату внутри дома охраны. Периодические досмотры проводились на копях довольно часто, и никто не считал, что ему не доверяют. В конце концов «Флора» это не рядовой рудник, и здесь с момента основания руководствовались собственными законами. Поэтому вначале у меня не возникло никаких подозрений. Один из охранников взял мой плащ, сунул в карман руку и достал из него горсть нешлифованных алмазов!.. Позже, уже во время процесса, я услышал, как Кнокс подозревал меня с первой минуты и сообщил о подозрениях дирекции, а кроме того, следил за мной по собственному почину. И это самое ужасное. Он представил все дело именно так, как мог, как хотел представить я сам — только поменяв нас ролями, и алмазы были найдены у меня, а не у него! В моем присутствии он заявил, глядя в глаза поверивших ему людей, что дал себе слово чести найти виновника обеих краж, бросивших тень на его репутацию и репутацию всех честных работников копей. До этого момента я еще ничего не понимал. Мне казалось, что мне это снится, а Кнокс — жертва какой-то чудовищной ошибки, заставившей его сделать ложные выводы и обвинить меня. Но когда он сказал в заключение, что заметил, как я украдкой прятал алмазы, а он позже условным знаком сообщил страже, я понял все. Этот человек был в своем роде гений: воровал и одновременно создавал преступника, который должен был понести наказание за его, Кнокса, вину и обеспечить ему полную безнаказанность. Выбор пал на меня, молодого, глупого иностранца, идеальную жертву. На процессе я не сказал ни слова о том, что думаю на самом деле. Никто бы мне, конечно, не поверил, а моя защита выглядела бы наивной и гнусной попыткой переложить вину на плечи уважаемого работника копей, который раскрыл мою подлость… — Он тихо рассмеялся. — Как могли мне поверить? Это только ухудшило бы мою ситуацию в глазах судей. Ведь я не сообщил раньше никому о своих подозрениях, а именно так и должен был поступить в первую очередь. После ареста было слишком поздно что-либо предпринимать. К счастью, поверил мне отец, когда приезжал сюда и получил свидание со мной. Я рассказал ему обо всем. Он обещал, что свернет горы, но вернет мне честное имя. Но, как мне кажется, двоедушный Кнокс оказался значительно сметливей, нежели мы оба… по крайней мере до поры до времени, ибо или попал в руки одной из своих жертв, или нашелся кто-то еще более дрянной, чем он сам.