Агата Кристи - День поминовения
– Я вижу, версия Бартона об исцелении Айрис тебя не удовлетворила.
– Нет. А тебя?
– Сама по себе она вполне правдоподобна. Но если даже и так, то все равно это не главное.
– А что, по-твоему, главное?
– Не знаю, Стивен. Но я боюсь.
– Джорджа Бартона?
– Да. Мне кажется, он знает.
– Знает – что? – спросил Стивен резко.
Она медленно повернула голову. Глаза их встретились.
– Мы не должны бояться, – сказала она тихо. – Надо собрать все наше мужество. Ведь тебя ждет слава, Стивен. Ты нужен человечеству. И ничто не должно этому помешать. А я твоя жена, и я люблю тебя.
– Как ты думаешь, Сандра, для чего затеяна эта вечеринка?
– Мне кажется, это ловушка.
– И мы позволим, чтобы нас туда заманили?
– Мы ни в коем случае не должны показывать, что подозреваем ловушку.
– Это верно.
Неожиданно Сандра, откинув назад голову, громко расхохоталась.
– Делай свое черное дело, Розмэри! Ты все равно проиграла.
Стивен сжал ей плечо:
– Успокойся, Сандра, Розмэри больше нет.
– Ты в этом уверен? Иногда… иногда мне кажется, что она жива.
Глава 3
Дойдя до середины парка, Айрис остановилась.
– Что, если я сейчас тебя покину, Джордж? Мне хочется прогуляться. Я поднимусь на Фрайерс-Хилл и вернусь лесом. У меня с утра ужасно болит голова.
– Бедная девочка! Конечно, иди. К сожалению, я должен вернуться. Ко мне обещал зайти днем один человек, но не сказал точно когда.
– Ну хорошо. Пока. Увидимся за чаем.
Она круто свернула с тропинки и быстрым шагом направилась к лиственничной роще, опоясывавшей холм.
Добравшись до гребня холма, она перевела дыхание. День был сырой и душный, типичный октябрьский день. Густая влага окутала листву, нависшие сырые облака предвещали дождь. Здесь, наверху, воздуха было не больше, чем в долине. Но все же дышалось немного легче.
Айрис села на ствол поваленного дерева и посмотрела вниз. Перед ней простиралась долина; в лесистой лощине приютился Литл-Прайерс. Еще дальше, слева от него, белел Ферхейвен.
Подперев рукой подбородок, она рассеянным взглядом обводила пейзаж.
Легкий шум за спиной, похожий на шорох падающих листьев, заставил ее резко обернуться. Ветви раздвинулись, и из-за деревьев вышел Энтони Браун.
– Тони! Ну почему вы всегда должны появляться, как дьявол в пантомиме?[44] – воскликнула она с шутливым упреком.
Энтони опустился на землю рядом с ней. Вынув портсигар, он предложил ей сигарету и, когда она отказалась, закурил сам. Сделав первую затяжку, он сказал:
– Потому, что я «таинственный незнакомец», если пользоваться газетным лексиконом. Я люблю возникать из ниоткуда.
– А как вы догадались, где я?
– С помощью полевого бинокля. Я знал, что вы завтракали у Фарадеев, и потом выследил вас с холма.
– Но почему бы вам не прийти в дом, как сделали бы все обыкновенные люди?
– С чего вы взяли, что я обыкновенный человек? – спросил он притворно оскорбленным тоном. – Я человек необыкновенный.
– Уж в этом я не сомневаюсь!
Он быстро взглянул на нее и спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Нет. Все в порядке. По крайней мере…
Она вдруг остановилась.
– По крайней мере… – повторил Энтони.
Она глубоко вздохнула:
– Мне надоело здесь. Я ненавижу это место. Мне хочется скорее вернуться в Лондон.
– Но ведь вы, кажется, скоро переезжаете?
– На следующей неделе.
– Значит, это был торжественный прощальный завтрак?
– Никакого торжества не было. Были только сами Фарадеи и какой-то их родственник.
– Вам нравятся Фарадеи, Айрис?
– Сама не знаю. Скорее нет, хотя мне не следует так говорить – они были очень добры к нам все это время.
– А как вы считаете, вы им нравитесь?
– Не думаю. По-моему, они нас ненавидят.
– Очень любопытно!
– Неужто?
– Вы не поняли. Я не о ненависти, хотя, возможно, вы ошибаетесь и никакой ненависти нет. Меня удивило слово «нас». Мой вопрос относился лично к вам.
– Ах вот что… Я думаю, против меня они как раз ничего не имеют. Просто им не нравится, что по соседству живут какие-то чужие люди. Мы с Джорджем никогда не были с ними в особенно близких отношениях. Они ведь дружили с Розмэри.
– Вы правы, – сказал Энтони, – они дружили с Розмэри… Хотя я не очень верю в близкую дружбу Розмэри и Сандры.
– Нет, конечно, – сказала Айрис, слегка насторожившись.
Но Энтони продолжал спокойно курить.
– Знаете, что кажется мне самым удивительным в Фарадеях? – спросил он.
– Что именно?
– То, что их так и хочется назвать – Фарадеи. Не отдельно Сандра и Стивен, два человека, соединенные законом и церковью, а некое двуединство – Фарадеи. Это явление гораздо менее распространенное, чем можно было бы предположить. У этих двух людей общая цель, общий образ жизни, одни и те же надежды, убеждения и опасения. И самое странное во всем этом, что они очень не похожи по характеру. Стивен Фарадей, на мой взгляд, человек недюжинного интеллекта, но при этом он необычайно чувствителен к чужому мнению и страшно в себе неуверен. Ему явно недостает нравственного мужества. У Сандры, в отличие от него, ум устроен на средневековый лад: она способна к фанатичной преданности и смела до безрассудства.
– Он всегда казался мне напыщенным и глупым, – сказала Айрис.
– Он совсем не глуп. Он просто один из тех, кому успех не приносит счастья.
– Не приносит счастья?
– Успех вообще мало кому приносит счастье. Люди потому и гонятся за ним, что должны все время самоутверждаться – любым способом, лишь бы мир их заметил.
– Какие у вас странные взгляды!
– Вы согласитесь со мной, если хорошенько подумаете. Счастливые люди редко стремятся достигнуть жизненных высот, потому что они довольны собой и на остальное им наплевать. Возьмите меня, к примеру. К тому же с ними легко ладить – пример тот же.
– Какого вы о себе высокого мнения.
– Я пытаюсь привлечь внимание к моим положительным качествам. Вдруг вы их не заметите!
Айрис рассмеялась. Настроение у нее исправилось. Страх и смутная подавленность прошли. Она взглянула на часы:
– Пойдемте к нам пить чай. Пусть и другие насладятся вашим драгоценным обществом.
Энтони покачал головой:
– Только не сегодня. Я должен вернуться в город.
– Почему вы никогда к нам не приходите? У вас есть какая-нибудь особая причина? – чуть обиженно спросила Айрис.
Энтони пожал плечами.
– Считайте, что у меня свое понятие о гостеприимстве. Ваш шурин меня не любит. Он этого и не скрывает.
– Не обращайте внимания на Джорджа. Достаточно, если мы с тетей Люсиллой вас приглашаем. Она душечка и вам бы понравилась.
– Не сомневаюсь, но тем не менее я стою на своем.
– Но ведь вы приходили, когда была жива Розмэри?
– Это совсем другое.
К сердцу Айрис словно кто-то прикоснулся холодной рукой. Она спросила:
– А что сегодня привело вас сюда? У вас какое-нибудь дело в наших краях?
– Дело, и очень важное. Касается вас. Я специально приехал, чтобы задать вам один вопрос.
Холодная рука исчезла, уступив место легкому волнению, трепетному ожиданию, знакомому женщинам с незапамятных времен. На лице Айрис появилось удивленное, вопросительное выражение, которое, наверное, было на лице ее прабабки перед тем, как она произнесла: «О, мистер Икс, это так неожиданно».
– О чем же вы хотели спросить?
Глаза, смотревшие на него, обезоруживали своей наивностью.
Лицо Энтони стало серьезным, почти суровым.
– Скажите честно, Айрис: вы мне доверяете?
Айрис растерялась. Такого вопроса она не ждала. Ее замешательство не ускользнуло от Энтони.
– Вы ожидали чего-то другого? Но это очень важный вопрос. Для меня он важнее всего. Поэтому я задам его еще раз. Вы мне доверяете?
Мгновение она колебалась, затем, потупившись, ответила:
– Да.
– Тогда я рискну задать вам вопрос номер два. Согласны ли вы поехать в Лондон и тайно со мной обвенчаться?
Айрис онемела от изумления.
– Что вы? Я не могу.
– Не можете выйти за меня замуж?
– Тайно – не могу.
– Но ведь вы меня любите? Любите?
Она сама удивилась, услышав свой ответ:
– Да, я люблю вас.
– И тем не менее не хотите поехать в Лондон и обвенчаться со мной в церкви Святой Эльфриды в Блумсбери?[45] Я специально прожил несколько недель в этом приходе и теперь имею право венчаться там в любое время.
– Но как я могу это сделать? Джордж будет смертельно оскорблен, а тетя Люсилла никогда не простит меня. И кроме того, я ведь несовершеннолетняя. Мне только исполнилось восемнадцать[46].
