Джон Карр - Проклятие бронзовой лампы
– У меня? – переспросил Г. М. с видом Наполеона, у которого спросили, видел ли он когда-нибудь сражение. – Достоинства?
– Ладно, – махнул рукой старший инспектор. – Дело ваше. Но мы собираемся допросить очень важную свидетельницу. Так что потом не пеняйте на меня, если она рассмеется вам в лицо. – Мастерс окинул улицу мрачным взглядом. – И вот еще что мне не нравится. Согласно записке миссис Помфрет, – он вытащил ее из жилетного кармана, – она видела картину в антикварном магазине, когда ходила вчера за покупками. Она что, скупает антиквариат?
– Смотрите! – резко окликнул Кит Фэррелл.
Над широкой витриной виднелись слова: «Дж. Мэнсфилд. Антикварные товары». Волнистые бутылочные стекла в витрине придавали находящимся внутри предметам вид плавающих в воде. Снаружи все сверкало чистотой и белизной. Слева от окна находилась застекленная дверь и полированная кнопка звонка.
Остановившись перед окном и защищая глаза ладонью, Кит начал вглядываться внутрь. Остальные быстро подошли к нему.
– Вот этот портрет, – показал Кит.
На подставке из полированного светлого дуба стоял чайный сервиз из веджвудского фарфора[31] и лежала тяжелая кавалерийская сабля приблизительно 1815 года в черных кожаных ножнах, отделанных медью. У правой боковой стены находились три больших холста без рам.
Лицо Огасты, первой леди Северн, улыбалось сквозь стекло.
– Так! – пробормотал сэр Генри Мерривейл.
Хотя картина потрескалась и потемнела от времени, а к тому же принадлежала кисти плохого художника, поразительное сходство с Хелен Лоринг сразу бросалось в глаза.
Женщине на портрете могло быть лет двадцать пять – возраст самой Хелен. Она была изображена в полный рост, в платье с высокой талией, имитирующем римский стиль, по моде конца восемнадцатого века; золотистые волосы завиты в мелкие локоны.
Однако карие глаза, лоб, короткий нос и довольно широкий рот были точно такими же, как у Хелен. На лице, смотревшем на них сквозь пыль и грязь старого холста, застыло отсутствующее выражение.
– Погодите! – сказал Мастерс, ущипнув себя за нижнюю губу. – Я где-то уже видел это лицо!
– Конечно, видели, – угрюмо согласился Г. М. – На множестве фотографий в газетах. – Он повернулся к Киту: – Вы говорили, что Джулия Мэнсфилд живет позади магазина?
– Да, – ответил Кит, не сводя глаз с картины.
– Проснитесь, сынок! Вы с ней знакомы?
– С кем?
– С этой Мэнсфилд, черт возьми!
– Я видел ее, хотя нас никогда не знакомили. Возможно, она меня не знает. Попробуйте позвонить в дверь.
– Если только она вообще ответит на звонок, – мрачно заметил Г. М. – Черт побери, Мастерс, я бы мог здорово продвинуться, если бы узнал, что эта картина здесь делает и каким образом она покинула дом! Но, по-моему, мы едва ли можем рассчитывать, что нам сейчас повезет.
Тем не менее, он ошибся.
Едва Г. М. прикоснулся к кнопке, отозвавшейся дребезжанием вдалеке, почти тотчас же в задней стене магазина открылась дверь, впустив электрический свет. Кто-то побежал к входной двери. Все это произошло так быстро, что Мастерс, продолжавший изучать картину, вздрогнул от неожиданности.
Ключ повернулся в замке, засов отодвинулся, и дверь отворилась под звяканье находящегося над ней колокольчика.
– Очень сожалею, – послышалось мелодичное контральто, – но я слегла с простудой и…
При виде Г. М. женщина умолкла.
Прошло несколько лет с тех пор, как Кит в последний раз видел мисс Мэнсфилд. Тогда еще лорд Северн запер дом, собираясь провести зиму в Египте, а лето на юге Франции. Но она стала лишь еще более деловитой, более уверенной в себе и в то же время более разочарованной.
Мисс Мэнсфилд было лет под сорок, но выглядела она моложе. У нее была по-своему привлекательная внешность, хотя и не особенно яркая – она обладала голубыми глазами, здоровым цветом лица, строго причесанными русыми волосами, крепкой фигурой, приятной улыбкой, страстью к чистоте и – в данный момент – жестокой простудой.
Последняя являлась причиной хриплого голоса и красного кончика носа, однако нисколько не обескураживала женщину. Помимо плотной коричневой юбки и шерстяного джемпера, на мисс Мэнсфилд были светло-желтый жакет из мягкой кожи и русский шарф, обмотанный вокруг горла. Прижав ладонь к шее (еще одна защита от холода), она разглядывала посетителей.
Женщина закашлялась, и Мастерс заговорил вежливым до елейности тоном:
– Доброе утро, мисс! Простите, что беспокоим вас в воскресенье. Вы мисс Джулия Мэнсфилд?
– Да.
– Я полицейский офицер, мисс. Не будете ли вы столь любезны ответить на пару вопросов?
Последовала краткая пауза.
Мисс Мэнсфилд скорее удивленно, чем встревоженно приподняла брови. Потом она рассмеялась, и чуть заметные морщинки в уголках ее рта тотчас же исчезли.
– Полицейский офицер! Интересно, что я натворила?
Мастерс тоже засмеялся.
– Ничего, мисс! – заверил он. – По крайней мере, ничего, что могло бы вас обеспокоить. Не возражаете, если мы войдем?
– Прошу вас.
Повернувшись, она быстрыми шагами направилась к задней стене магазина.
Большинство из нас представляет себе антикварную лавку мрачной и тусклой, пропахшей старой одеждой и забитой товарами, проржавевшими от времени. Но здесь не было ничего подобного. Хотя дневной свет едва проникал в помещение, и можно было разглядеть только несколько вещей, слова «хороший вкус» тут же пришли на ум Киту Фэрреллу.
Мисс Мэнсфилд заняла место за единственным предметом в комнате, имеющим отношение к коммерции, – маленьким застекленным прилавком, освещенным лампочками изнутри. Включив эти лампочки, она обеспечила хотя бы слабенькую иллюминацию для предстоящей беседы.
– Что вы хотели узнать? – спросила женщина, снова выпрямившись.
– Практически, мисс, наиболее заинтересованное лицо не столько я, сколько мой друг – сэр Генри Мерривейл.
– О! – воскликнула мисс Мэнсфилд, встрепенувшись при упоминании титула «сэр» и ослепительно улыбаясь из-за прилавка.
– Его интересует, – продолжал Мастерс, – картина, выставленная в вашей витрине.
– Картина?
Мастерс подошел к витрине, поднял картину над дубовыми перилами и вернулся вместе с ней.
– Вот эта, мисс.
– Боже мой! – воскликнула мисс Мэнсфилд. – Как глупо с моей стороны! – Она слегка наморщила лоб, криво улыбнулась и, снова закашлявшись, прижала шарф к горлу. – Как глупо было ставить туда картину! Но у меня из-за простуды так разболелась голова, что я просто… – Женщина оборвала фразу. – Эта картина не продается.
– Мы так и поняли, мисс. Но нам бы хотелось знать, как она здесь оказалась.
– Ее принесли на реставрацию. Я часто выполняю подобную работу для лорда Северна.
– Вы помните, мисс, когда вам принесли эту картину?
– Разумеется, помню. В четверг вечером.
Сэр Генри издал громкий возглас. Правда, он издал его про себя, однако эмоциональная температура комнаты сразу же подскочила на несколько градусов. Мисс Мэнсфилд почувствовала это, но, очевидно, не поняла причины. Ее голубые глаза – не слишком смышленые, хотя она считала себя умной и страстно желала, чтобы другие разделяли ее мнение, – озадаченно смотрели на Мастерса.
– В четверг вечером, мисс? Вы в этом уверены?
– Конечно, уверена. Вечер был с дождем и грозой.
– Верно. В котором часу это произошло?
– Незадолго до шести, – сразу ответила мисс Мэнсфилд. – В шесть я закрываю магазин. Я ждала этого момента, так как уже была простужена и…
– Понятно. А кто принес картину, мисс?
– На это легко ответить. – Джулия Мэнсфилд поправила шарф на горле. – Ее принесла леди Хелен Лоринг.
Последовало такое глубокое и зловещее молчание, что стало слышно, как тикают часы в жилом помещении за полуоткрытой дверью. Мисс Мэнсфилд смотрела на троих мужчин так, будто они повредились в уме. Ее можно было понять.
– Она жива! – нарушил тишину Кит Фэррелл. – Господи, она жива!
Это было не просто заявление, а вопль, вызвавший вибрацию в стеклянном прилавке. Кит сделал шаг вперед, а мисс Мэнсфилд – шаг назад. Рука сэра Генри легла на плечо Кита.
– Спокойно, сынок! – предупредил он.
Цвет лица Джулии Мэнсфилд сравнялся с цветом кончика ее носа.
– Этот молодой человек пьян? – осведомилась она и, нахмурившись, посмотрела на Кита. – По-моему, я вас видела раньше.
Старший инспектор осторожно прислонил картину к прилавку.
– Послушайте, мисс! – заговорил он сдавленным голосом. – Вы понимаете, что говорите?
От гнева мисс Мэнсфилд снова закашлялась.
– Естественно, понимаю!
– Тогда скажите, мисс, где вы были последние два дня? Неужели вы ни с кем не разговаривали и даже не читали газет?
– Последние два дня я лежала в постели с гриппом, – сердито ответила женщина. – У меня не было сил даже выйти из спальни. Друзья меня не навещали, – она скривила рот от жалости к самой себе, – а в газеты я не заглядывала. Объясните, что все это значит?
