Джон Харви - Малолетки
Резник снова сел. В одном он был совершенно уверен — убийца Глории ходил где-то по городу и вел, судя по всему, вполне нормальную жизнь. Он боялся лишь, что, прежде чем они найдут его, он может нанести новый удар.
Первым порывом Рея было пойти к ней и рассказать о своих чувствах. Выложить ей все и расцеловать прямо среди ореховых пирожных с кремовой начинкой и мятных конфет. Но он знал, что это был бы неверный шаг, сделанный под настроение. Он должен научиться контролировать свой темперамент. Не один раз дядя отзывал его в сторонку и объяснял его промахи. «Рей-о, ты не можешь поступать, действуя по первому побуждению. Так ведут себя дети, а ты уже не ребенок. Если ты будешь жить так и дальше, то люди начнут думать, что с тобой не все в порядке». «Нет, со мной все нормально. Все это пустяки». Он заверил себя, что беспокоиться не о чем.
Вода стала холодной, Рей вышел из-под душа и стал растираться полотенцем. Вначале волосы, как следует, досуха, затем спину, плечи, ноги, руки. Ему всегда было неприятно надевать что-либо, пока тело не высохнет полностью. Эта осторожность была вызвана боязнью простудиться. Еще больше его пугала мысль об опрелостях между пальцами на ногах. К тому же стоит только начать ходить или сидеть в мокрой одежде, обязательно заработаешь геморрой.
Рей попрыскал дезодорантом на волосы под мышками и внизу живота. Насыпав немного ароматизированного талька на руку, он протер между ног, вокруг мошонки.
Стук ногой в дверь ванной: «Выходи, Рей, дай и другим помыться. Ты там сидишь уже больше получаса».
Он собирался погладить свою голубую рубашку, но потом решил натянуть джемпер с круглым вырезом, так что видны оставались только воротник и один-два дюйма манжет. Джемпер прохудился на одном локте, но под курткой этого видно не будет. Его несколько беспокоило, как оденется Сара. Он надеялся, что это будет что-нибудь простое, а не тот костюм, в котором она приходила в полицейский участок. Словно это церковь или что-то подобное.
Он занял позицию возле одного из львов, прислонившись к нему спиной, чтобы видеть фонтан, а за ним остановку автобуса, на котором, по его мнению, должна была приехать Сара. На ступеньках сидели панки, задиравшие прохожих. Никто из них уже не отмачивал таких странных и негигиеничных штучек, как прокалывание носа булавкой или нюханье всякой дряни вроде клея.
Увидев Сару, остановившуюся на краю тротуара и осматривающуюся, чтобы найти его, Рей вышел вперед. Она выглядела чудесно: свободные черные брюки, черный жакет поверх красной блузки. Он решил не говорить ей ничего о ноже, чтобы не рисковать испортить вечер.
— Зачем нам надо было идти и смотреть все это?
— Тсс. Смотри. Вот здорово! Гляди.
— Куда?
— Там, сейчас войдет через дверь. Смотри!
— О Боже!
Сара отвернулась и прикрыла лицо рукой. В это время полуголый киногерой на экране, словно по волшебству, успел овладеть мечом и перерезать горло одному из нападавших, нанести сокрушительный удар в челюсть другому и распороть живот третьему с искусством ветерана вьетнамской войны или опытного мясника. Внутренности умирающего как бы вываливались прямо с экрана — серебристо-серые и красные от крови.
— Потрясающе! — выдохнул Рей в восторге.
— Мне просто не понравился этот фильм! — Сара была возмущена. — Все эти драни и кровь…
— Да ничего особенного, — оправдывался Рей. — Есть картины и пострашней… похуже. — Он имел в виду получше, но не стал говорить этого. Если слишком разозлить Сару, то он не сможет даже пощупать ее по дороге домой.
Они сидели в «Пицца Хат», в том, который поменьше, около Бридлсмит Гейт. Другой, за Дебенхемом, был лучше, но у Рея остались не очень хорошие воспоминания о его посещении в такое время.
— Я не хочу выглядеть чопорной, Реймонд, но этот фильм просто не в моем вкусе, вот и все.
— А какой в твоем?
— Ну, я не знаю…
— Думаю, сплошная мелодрама?
— Не обязательно. — Сара жевала чесночный сэндвич с «моцареллой» и думала над его вопросом. — Я и сама толком объяснить не могу.
— Ты имеешь в виду — что-то серьезное?
— Хорошо, если хочешь, да, что-то серьезное.
— Ну, возьми фильм, который мы только что посмотрели. Вся эта история о том, как они держали его неделями под землей в полной темноте и у него не было никакой пищи, кроме крыс, которых он сам должен был поймать и убить.
— Ну и что из этого?
Рей просто не мог поверить: «Глупая она, что ли?»
— Это показывает нам, объясняет, почему все произошло.
— Что?
— Почему он стал таким. Посвятил себя мести. Отбросил все чувства. Им двигала только месть. — Он направил на нее вилку. — Психология и прочее. Ты не можешь сказать, что это несерьезно.
— Одна средняя на глубокой сковороде с дополнительной мясной начинкой, — произнесла официантка, поставив между ними поднос, — и одна тонная, хрустящая, вегетарианская.
Рей был уверен, что Сара заказала это назло ему.
— Столик на двоих?
— Пожалуйста, — ответил Патель.
— Вы курите?
Патель повернулся к Алисон, та мотнула головой: «Нет».
— Вы не будете возражать, если я подсажу вас к кому-нибудь?
— Нет. — Патель оглядел зал.
— Как долго нам придется ждать, чтобы получить отдельный столик? — остановила официанта Алисон.
Рей уже покончил со своей пиццой, не оставив ни ломтика, доел чесночный сэндвич и почти весь салат. Теперь он сидел и отщипывал кусочки безвкусной вегетарианской пиццы Сары. С того момента, как они поспорили о фильме, она едва произнесла пару слов, если не считать недовольства, когда Рей полил соусом их салат. Она заявила, что предпочитает соус «Тысяча островов». «В следующий раз делай это сама, — подумал Рей, не ответив ни слова, — что за идиотское название — „Тысяча островов“ — для салатного соуса».
— Послушай… — Он наклонился к ней.
— Да.
— Мой нож. Какого черта тебе понадобилось говорить о нем в полиции?
Алисон неожиданно умолкла в середине объяснения относительно преимуществ закладной с твердо установленным процентом.
— Вы ведь не слушаете?
— Нет, я слушаю. — Патель почувствовал, что начинает краснеть.
Алисон покачала головой.
— Вы просто уставились на меня.
— Извините.
— Все в порядке. — Она улыбнулась и протянула к нему руки. — А теперь, перестаньте играть ножом и вилкой.
— Я…
— Знаю, вы извиняетесь. Вы всегда так со всеми соглашаетесь или делаете это из-за меня?
— Простите меня. Я постараюсь быть более внимательным.
— Хорошо. — В глазах Алисон стояли смешинки. — Будьте, пожалуйста.
— Вы готовы сделать заказ? — обратился к ним официант.
— Хм, думаю, еще нет, не совсем, — произнес Патель.
— Да, — повернулась Алисон, — мы закажем сейчас.
Патель улыбнулся, потом расхохотался.
— Я презираю такие вещи, — заявил Рей.
— Какие?
— А вон там.
Сара повернула голову и проследила за его взглядом.
— Что там такое? Я не вижу…
— Эта девица сидит с пакистанцем. — Рей состроил гримасу отвращения. — Не могу смотреть без презрения на подобные вещи.
15
— Что с тобой?
— Ничего. А что? — Лоррейн отвернулась от окна, теребя фартук.
— Я захожу сюда третий раз, и ты все время стоишь и смотришь в окно.
— Прости. — Она направилась к машине для мойки посуды, чтобы загрузить в нее вилки, рюмки, тарелки, оставшиеся после вчерашней вечеринки. Она уже не могла представить, как ее мать всю жизнь обходилась без такой машины.
— За что ты извиняешься?
— Я задумалась.
— О чем?
— Даже не знаю. Просто, ни о чем. — Майкл поднял чайник, чтобы проверить, достаточно ли в нем воды, и включил его. — Так она обычно и говорила.
Лоррейн еле удержалась, чтобы не спросить «кто». Конечно же, она знала это.
— Однажды я пораньше приехал домой. Не помню точно почему. Может быть, доставлял товар кому-то поблизости. Диана стояла в гостиной. На ней были надеты обычные вещи: плащ, красный шарф — то, что она всегда носила. Она стояла у окна и держала в руках лопату, маленькую садовую лопату с синей ручкой. «Диана, — обратился я к ней, — что ты собираешься делать?» Она повернулась ко мне и растерянно улыбнулась, как будто я был последним человеком, которого она ожидала увидеть. Под плащом на ней ровным счетом ничего не было. «Что ты делаешь?» — переспросил я. «Ничего, — ответила она, — мне кажется, я ничего не делала. — А затем добавила: — Становится довольно холодно. Я не удивлюсь, если пойдет дождь».
Слушая мужа, Лоррейн не могла поднять глаза на его лицо. Она глядела на его руки, на то, как он медленно насыпал кофе в две кружки, и, когда засвистел чайник, налил кипяток, положил по одной ложке сахара и добавил молока.
— Мне было ясно, что она собирается делать. Она хотела идти копать, выкапывать Джеймса.
