Рекс Стаут - Черная гора
– Хозяин говорит, – горько сказал он, – что положил сена, чтобы было помягче.
Я кивнул:
– Вы не доедете живым до Риски.
Затем взял наши рюкзаки, свитеры, куртки и свои носки, висевшие на солнце.
– Это же чуть больше мили? Поехали.
8
При строительстве домов в Риске были использованы обломки скал, которые просто скатили вниз в долину, уложили прямоугольниками и накрыли соломой; вот и все, что они сделали. И это было примерно в то же время, когда Колумб уплыл через Атлантический океан в поисках короткого пути в Индию. Единственная улица покрылась грязью глубиной в целый фут, сохранившейся после апрельских дождей; однако с одной стороны улицы была проложена каменная дорожка. Когда мы шли по ней гуськом, у меня сложилось впечатление, что местные жители нам не особенно рады. Впереди маячили какие-то фигуры, несколько детей носились по низкой каменной стене, вдалеке шла женщина с метлой; но все они исчезали при нашем приближении. Даже в окнах никого не было видно.
– У нас что, чума? – спросил я Вульфа.
Он остановился и обернулся:
– Нет. Это у них чума. У них высосали все жизненные силы. Пф.
Он зашагал вперед. Пройдя центр городишка, он сошел с дорожки и повернул направо через пролом в каменной стене. За ней находился дом, побольше и повыше чем остальные. Дверь наверху была украшена аркой, а по бокам отделана красивой резьбой. Вульф поднял кулак, чтобы постучать, но дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился человек.
– Вы Джордж Билич? – спросил Вульф.
– Да, это я. – У него был низкий бас. – А вы кто?
– Это неважно, но вам я могу сказать, Меня зовут Тоне Стара, а это мой сын Алекс. Вы сдаете напрокат машину, а нам нужно добриться до Подгорики. Мы заплатим, сколько надо.
Глаза Билича сузились.
– Я не знаю такого места – Подгорика.
– Вы называете его Титоград. Я не совсем удовлетворен этим переименованием. Мы с сыном хотим выразить властям наше сочувствие и предоставить в их распоряжение некоторые средства. От вас требуется услуга, за которую мы хорошо заплатим. Из уважения к вам я согласен назвать город Титоградом.
– Откуда вы и как сюда попали?
– Это наше дело. Вам достаточно знать, что мы заплатим две тысячи динаров или шесть долларов, если вам так больше нравится, за расстояние в двадцать три километра.
Узкие глаза Билича сузились еще сильнее:
– Мне не нравятся американские доллары и не нравится ваше предложение. Откуда вы узнали, что я сдаю машину напрокат?
– Это известно всем. Вы это отрицаете?
– Нет, но она не в порядке. Что-то мотор барахлит.
– Мой сын может ее починить. Он хороший специалист.
Билич покачал головой.
– Я не могу на это согласиться. Вдруг он ее совсем сломает.
– Вы правы. – Вульф был предельно доброжелателен. – Вы нас не знаете. Но у вас есть телефон, мы пойдем в дом, и вы позвоните в Белград, звонок мы оплатим. Позвоните в Министерство внутренних дел, попросите соединить вас с комнатой девятнадцать, и спросите, стоит ли сотрудничать с человеком, который называет себя Тоне Стара и опишите мои приметы. Только не мешкайте – мне надоело стоять под дверью.
Этот блеф не был таким уж бессмысленным, как кажется Вульф знал от Телезио, что Билич не станет рисковать, оскорбляя незнакомого человека, который может быть связан с тайной полицией, или привлекать к себе внимание начальства из Белграда глупым звонком. Блеф не только сработал, он произвел эффект, который показался мне совершенно несоразмерным словам Вульфа. Билич неожиданно побледнел, будто разом потерял половину крови. Одновременно он пытался улыбаться, и все вместе выглядело весьма неприятно.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он совсем другим тоном, отступая назад и кланяясь. – Я уверен, вы понимаете, что осторожность необходима. Входите и садитесь и давайте выпьем вина.
– У нас нет времени. – Вульф говорил отрывисто. – Вы должны сразу позвонить.
– Это будет смешно. – Билич изо всех сил старался улыбнуться. – В конце концов, вы же только хотите, чтобы вас отвезли в Титоград, что вполне естественно. Вы не хотите войти?
– Нет. Мы спешим.
– Очень хорошо. Уверяю вас, я знаю, что такое спешить. – Он обернулся и крикнул: – Жубе!
С таким же успехом он мог произнести имя шепотом, поскольку Жубе, очевидно прятался не далее чем в десяти футах. Он вышел из-за занавески, высокий и костлявый юнец, лет восемнадцати, и голубой рубашке с открытым воротом и линялых джинсах.
– У моего сына каникулы в университете, – пояснил Билич. – Он возвращается завтра, чтобы заняться изучением вопроса совершенствования Социалистического Союза Трудящегося народа Югославии под руководством нашего великого и любимого президента. Жубе, это мистер Тоне Стара и его сына Алекс. Они хотят, чтобы их отвезли в Титоград, и ты…
– Я слышал, о чем вы говорили. Мне кажется, ты должен позвонить в Белград, в министерство.
Жубе мне сразу не понравился. Я понял не все, что он произнес, но тон был злобный, и я разобрал слова «министерство» и «Белград» и поэтому догадался, о чем идет речь. Вся надежда была на то, что отец заставит его послушаться, и, к счастью, он так и поступил.
– Возможно, настанет день, мой сын, когда ты будешь поступать так, как считаешь нужным. А пока я думаю, что следует отвезти этих джентльменов в Титоград, и, поскольку я занят, это сделаешь ты. Если у тебя есть другие соображения, мы можем обсудить их позже, а пока я поручаю тебе отвести в Титоград мистера Стара и его сына. Согласен ли ты выполнить мое поручение?
Они пристально посмотрели друг на друга. Победил отец. Жубе опустил глаза и пробормотал:
– Да.
– Так не разговаривают с отцом.
– Да, сэр.
– Хорошо. Пойди и заведи машину.
Парень вышел. Я вынул югославскую валюту. Билич объяснил, что выехать из деревни можно только по дороге, которая проходят сзади дома, потому что по улице нельзя проехать из-за грязи, и провел нас через дом к задней двери. Если у него имелись другие члены семьи, кроме Жубе, они остались вне нашего поля зрения. За домом был красивый газон с цветочными клумбами. Узкая дорожка привела нас к каменному строению, из него выехал автомобиль, за рулем которого сидел Жубе. Я застыл в изумлении. Это был «форд»-седан выпуска 1953 г. Потом я вспомнил, что рассказывал мне Вульф про Югославию – Америка перевела ей через Всемирный банк около пятидесяти восьми миллионов зеленых. Меня в какой-то степени заинтересовало, как это Биличу удалось получить машину в собственное распоряжение, потому что я тоже плачу налоги, но я решил отложить этот вопрос на потом. Когда мы сели в машину, Вульф попросил Билича сообщить сыну, что за поездку будет заплачено две тысячи динаров.
Дорога на Титоград шла через долину и вверх по реке Мораче и была ровной почти на всем протяжении, но у нас ушло больше часа, чтобы проехать двадцать три километра – четырнадцать миль. Сначала я уселся с Вульфом на заднее сиденье, но после того как машина ухнула в парочку выбоин, передвинулся вперед к Жубе. На ровных участках пути Вульф рассказывал о Титограде, но, учитывая, что Жубе мог немного знать английский, ему приходилось изображать Тоне Стара, который беседует с сыном, родившимся в Америке. В свою бытность Подгорикой город являлся торговой столицей Черногории. Был переименован в Титоград в 1950 г. Население – около двенадцати тысяч человек. В городе был старый турецкий мост через Морачу. Река отделяла старый турецкий город, в котором тридцать лет назад жили албанцы, а, может быть, живут и поныне, от нового черногорского, который построили во второй половине девятнадцатого века.
Глядя на профиль Жубе, я силился понять, знает ли он английский лучше, чем я сербо-хорватский, но не мог прийти ни к какому выводу.
Торговая столица Черногории явно пребывала в упадке. Я не ожидал, что городок с двенадцатью тысячами жителей представляет собой одно из чудес свеча, да и Вульф предупреждал меня, что при коммунистах Черногория пришла в упадок; с другой стороны, они же сами переименовали его в Титоград, а разве не был Тито человеком номер один? Поэтому я чувствовал себя обманутым, когда мы болтались и подпрыгивали на ухабах мостовой, проезжая между двумя рядами старых серых двухэтажных домов, у которых даже не было соломенных крыш, чтобы оттенять их цвет. Я решил, что если я когда-нибудь стану диктатором, то сначала приведу город в порядок, расширю улицы, покрашу дома, а затем уже переименую его в Гудвинград. Только я принял это решение, как машина подкатила к тротуару и остановилась у каменного здания, на вид побольше и почище тех, мимо которых мы проезжали.
Вульф что-то сказал сквозь зубы. Жубе повернулся к нему и произнес небольшую речь. Хотя слова воспринимались мной как шум, но тон и выражение мне не понравились, и я сунул руку в куртку, чтобы ощутить пальцами спусковой крючок «марли».
