Лилиан Браун - Кот, который знал Шекспира
Вопрос: Был ли «Пустячок» хорошей газетой в те годы?
– Ладно… я скажу вам, если вы выключите эту штуку.
Конец интервью.
Когда Квиллер щёлкнул магнитофоном, миссис Гейдж сказала:
– Я могу побеседовать с вами конфиденциально, потому что вы друг моего любимого внука. Джуниор говорит о вас с восторгом. Правда вот в чём: я всегда плохо относилась к любой ветви семьи Гудвинтеров, равно как и к газете, которую они выпускали. Эфраим, основатель «Пустячка», не был журналистом. Владелец шахт и крупный магнат, он продавал строевой лес и ради денег мог сделать всё, что угодно. Это из-за его скупости и небрежности в шахте произошёл ужасный взрыв, когда погибло тридцать девять человек. При известных обстоятельствах он покончил жизнь самоубийством. Его сыновья были не лучше. Внук был очень странным человеком, он интересовался только шрифтами . – Она повела насмешливо глазами.
– Почему же ваша дочь вышла за него замуж? – прямо спросил Квиллер, так как Эвфония и сама отличалась резкостью и прямотой.
– Гритти очень хотела выйти замуж за Гудвинтера и всегда добивалась того, чего хотела. Это был странный брак между доброй, любящей веселье девушкой и бездушным мрачным мужчиной. Мне трудно объяснить, как они произвели на свет Джуниора. Он слишком тщедушен, чтобы быть потомком Гритти, – она ведь словно амазонка! И слишком умен, чтобы быть сыном Меббе!
– В таком случае, – сказал Квиллер, – он похож на свою бабушку.
– Вы очаровательный собеседник, мистер Квиллер. Я хотела бы, чтобы Джуниор всегда оставался вашим другом.
– А вы очаровательная женщина, миссис Гейдж. Они замолчали на мгновение, и он поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы она оказалась лет на тридцать моложе. Душа – вот что в ней было! Возможно как результат её системы дыхания.
– Вы думаете, Джуниор подаёт надежды? – спросила она.
– Большие надежды, миссис Гейдж. Вы можете им гордиться. Вы знали, что «Пустячок» обанкротился?
– Конечно знала. Я старалась помочь. Но что этот человек сделал с моими деньгами, если не…
– Если не… что, миссис Гейдж?
– Буду совершенно откровенна. Давайте вывесим флаги, как говорит Джуниор. Знаете, я изучила маршрут, по которому Гудвинтер совершал свои поездки в Центр на один день. Оказывается, он ездил в Миннеаполис. Если бы у моего зятя когда-нибудь была душа, я бы предположила, что тут замешана другая женщина. При данных обстоятельствах могу только догадываться, что он играл в азартные игры, играл и проигрывал.
– Приходило ли вам на ум, что это самоубийство?
Она посмотрела на него испуганно:
– У Гудвинтера Старшего не хватило бы духу, мистер Квиллер, распорядиться так своей жизнью.
Перед уходом он сказал:
– Вы выдающийся объект для интервьюирования, миссис Гейдж. Надеюсь, мы сможем встретиться ещё раз, возможно пообедаем как-нибудь вечером.
– Я была бы в восторге от вашего предложения, если бы оно прозвучало весной. Завтра я уезжаю во Флориду, – сказала она. – Я получила огромное удовольствие, мистер Квиллер. Не забывайте дышать!
Квиллер пребывал в хорошем настроении этим вечером. Он развалился в своём любимом кожаном кресле в библиотеке, держа кошку на коленях и ожидая стука падающей на ковер книги. Он перестал протестовать. Сбрасывание книг стало игрой, в которую они с Коко играли вместе. Коко сбрасывал, Квиллер громко читал названия под аккомпанемент мурлыканья.
Сегодня выбор Коко пал на «Жизнь Генриха V». «У него хороший вкус», – подумал Квиллер. Он листал страницы в поисках отрывка, который ему очень нравился. Король для поднятия духа разговаривает со своими войсками:
– Что ж, снова двинемся, друзья, в пролом!
Коко, сидя на столе, принял позу внимательного слушателя: обвился хвостом, голубые глаза отражали свет ламп.
Это была сильная речь, полная огня.
– Когда ж нагрянет ураган войны, должны ми подражать повадке тигра!
– Йау! – попробовал Коко.
С такой замечательной аудиторией Квиллер не стеснялся драматизировать сценарий. С ужасным блеском в глазах он изогнул бровь дугой, напряг мускулы, сжал зубы, раздул ноздри и тяжело задышал. Коко хрипло замяукал.
Заревев во всю мощь, Квиллер произнёс последнюю строку:
– Господь за Гарри и Святой Георг!
– Йау-у! – завыл Коко.
Юм-Юм в ужасе умчалась из комнаты, но прибежала миссис Кобб.
– Ох, я думала, вас убивают, мистер К.!
– Просто мы с Коко читаем Шекспира, – объяснил он, – ему, кажется, нравится звук человеческого голоса.
– Это ваш голос ему нравится. Вчера вечером все говорили, что вам нужно поступить в драматический кружок.
Когда страсти улеглись, у Квиллера мелькнуло в голове имя – Гарри Нойтон. Он хорошо знал его по Центру. Лихой делец, который всегда выискивал рискованные финансовые предприятия.
Каким бы абсурдным ни казалось предложение, Гарри никогда не оставался внакладе. Он жил в Чикаго один, на вершине офисной башни, которую сам и построил.
Квиллер набрал номер Нойтона, и чей-то голос произнёс, что его можно застать в лондонском отеле.
– Какое совпадение! – сказал Квиллер Коко. – Гарри в Англии! – Он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. В Лондоне, должно быть, полночь. Тем лучше, Нойтон часто поднимал его с постели в неурочное время и без всяких извинений.
Он набрал номер лондонского отеля, надеясь, что это «Сент-Джордж», но это был «Клариджез». В трубке раздался голос Нойтона, он звучал энергично, как всегда в полнолуние Его энергия была феноменальной.
– Квилл! Как ты; парень? Я слышал, ты живёшь по-королевски с тех пор, как бросил «Прибой». Что стряслось? Я знаю, ты никогда не потратишь и четверти часа на телефонный звонок, если не что-то очень срочное.
– Как тебе нравится мысль стать газетным магнатом, Гарри?
– Что такое, «Прибой» продаётся?
Квиллер описал ситуацию в Пикаксе, добавив:
– Было бы преступлением – опозорить столетнюю газету, сделав её рекламным листком. Округ нуждается в газете, и «Пустячок» – это часть жизни каждого. Если кто-нибудь сделает вдове более выгодное предложение, «Пустячок» можно спасти.
– Ладно, я поговорю с ней. Я умею разговаривать с вдовами.
Квиллер знал это. Нойтон был хорошо сохранившимся мужчиной, обладающим талантом притягивать женщин так же, как и деньги, хотя и не имел особого лоска. Даже в сшитом у портного костюме он умудрялся выглядеть точно пугало. У него имелось несколько жён, но он всегда находился в поисках новой.
– Я улетаю домой завтра, – сказал он. – Как мне добраться до Пикакса? Никогда не слышал о таком месте.
– В Миннеаполисе нужно пересесть на маленький самолет до Мускаунти. Я не знаю расписания. Возможно, его никогда и не было.
– Придумаю что-нибудь. Доберусь. Никто не может долго удержать меня на одном месте.
– Будет лучше, если ты доберёшься до снегопада.
– Я позвоню тебе из Миннеаполиса.
– Хорошо. Встречу тебя в аэропорту, Гарри.
С приятным чувством чего-то завершённого Квиллер начал свой ночной обход и обнаружил ещё одну книгу на полу. На этот раз «Всё хорошо, что хорошо кончается ».
– Ещё ничего не закончилось, старичок, – сказал он Коко, когда укладывал упирающихся котов в плетёную корзинку.
И оказался прав. В два часа его разбудил звонок Джоди.
– Мистер Квиллер, я ужасно беспокоюсь. Джуни не вернулся домой.
– Может быть, он заехал к матери. Вы звонили туда?
– Там никто не отвечает. Паг уехала к себе в Монтану, а миссис Гудвинтер, возможно, находится… в Индейской деревне. Я позвонила бабушке Гейдж, но она думала, что Джуни всё ещё в Центре. Я даже звонила Роджеру, его другу из Мусвилла.
– Тогда мы лучше оповестим полицию. Я позвоню шерифу, а вы сидите и ждите.
– Я схожу с ума, мистер Квиллер, я чувствую, что нужно искать его.
– Успокойтесь, Джоди. Позвоните подруге и попросите её побыть с вами. Как насчёт Франчески?
– Не люблю звонить так поздно.
– Я позвоню ей от вашего имени. Дочь шефа полиции понимает, что такое критическая ситуация. А теперь положите трубку, чтобы я мог позвонить шерифу. Выпейте немного горячего молока, Джоди.
СЕМЬ
Суббота, шестнадцатое ноября
«Сегодня возможен снежный буран с понижением температуры. Сейчас минус двадцать пять. Ниже на десять градусов, чем прошлой ночью. А теперь новости: ранним утром помощниками шерифа и солдатами армии штата найден заблудившийся охотник. Джуниор Гудвинтер с признаками обморожения и переломом ноги доставлен в пикакскую больницу. Врачи определяют состояние больного как удовлетворительное».
