Энтони Беркли - Осторожно: яд!
— И что мистер Уотерхаус ответил?
— Что никаких лекарств принимать не собирается и вообще в медицину не верит. А со своими болячками справится сам.
— Но вы его все же осмотрели?
— Да, несколько дней спустя. Он был в довольно неплохом состоянии для своего возраста, и сердце работало нормально. Я повторил совет, что ему следует бросить курить хотя бы на три месяца, предложил разработать диету. Потом послал флакончик с лекарством.
— Он собирался следовать вашим советам?
— Нет. Сказал, что лучше будет мучиться с желудком, чем соблюдать диету и не курить. А мои лекарства все равно выльет в раковину.
В зале засмеялись, коронер тоже улыбнулся.
— Я сказал, что у моего лекарства приятный вкус, — добавил Глен, — и что ему все равно придется за него заплатить. Тогда он пошел на попятный и сказал, что, пожалуй, лучше будет его принять.
— То есть вы шутили?
— Да.
— Но флакончик с лекарством он получил?
— Да, на следующее утро.
— То есть в первый день болезни. И что оно содержало?
— Обычное успокаивающее. Бикарбонат натрия, карбонат висмутила, гликопротеин, микродоза морфия и настой перечной мяты.
— Вы его сами изготовили?
— Да.
— Это ваша обычная практика?
— Нет. Этим у нас занимается моя сестра. Но в тот день она торопилась успеть на поезд сразу после завтрака, а у меня было всего четыре рецепта, так что я ее спокойно отпустил.
— Во сколько вы изготовили лекарство?
— Примерно в девять.
— Вместе с другими?
— Да.
— Рецепты вписаны в журнал, который хранится в вашем кабинете?
— Да. Я показывал его полицейским.
— Хорошо. Теперь, доктор Брум, скажите, у вас есть опыт в изготовлении лекарств?
— Обширный.
— А среди прочих ингредиентов имеется порошок белого мышьяка?
— Да. То, что осталось от запасов моего отца. Я его уже не использовал много лет.
— И где он хранится?
— В шкафу с ядами.
— Шкаф заперт?
— Нет.
— А разве правила не предусматривают, чтобы такой шкаф запирался?
— Наверное, предусматривают, — ответил Глен, — но если вы сейчас проверите шкафы с ядами у всех докторов в нашей стране, запертым окажется один из тысячи.
— Сомневаюсь, что это так, — строго заметил коронер, — но проверять не будем. — Он помолчал. — Журнал записи ядов вы, надеюсь, ведете?
— Да.
— И там все сходится? Я имею в виду количество.
— Нет.
— Нет?
— Я полагаю, мышьяка там на пол-унции больше, чем указано в журнале, — ответил Глен с улыбкой.
Коронер в ответ не улыбнулся.
— Как вы это объясняете?
— Никак. Думаю, пакет с мышьяком туда положил мой отец и забыл записать в журнал.
— Когда вы в последний раз проверяли запас мышьяка?
— Я его ни разу не проверял, — ответил Глен. — Дело в том, что, как я сказал, мышьяк у меня остался от отца, а сам я его никогда не покупал, потому что не использую.
— Хм… — Коронер задумался. Добродушия у него заметно поубавилось. — Доктор Брум, я склонен допустить возможность, что мышьяк, попавший в организм мистера Уотерхауса, мог содержаться в лекарстве, которое вы приготовили. Поскольку у вас там нет должного порядка, как вы сами признали, то разве можно исключать ошибку?
— Подобную ошибку мог допустить только круглый идиот и невежда, — ответил Глен, презрительно улыбнувшись. — Надеюсь, ни я, ни моя сестра таковыми не являемся. Невозможно перепутать небольшую баночку, стоящую в шкафу с ядами, с большой на полке в другом конце кабинета. Так что подобное предположение просто абсурдно.
— Я рад, что вы так уверены, — сухо заметил коронер. — У вас, как у врача, есть версия, как мышьяк мог попасть в организм покойного?
— Нет, — спокойно ответил Глен. — Строить версии — дело полиции, не мое. Возможно, он сам принял мышьяк по ошибке, перепутав с каким-то другим препаратом.
— К сожалению, этому нет никаких подтверждений. Тем не менее я вынужден еще раз спросить вас: вы уверены, что когда этот флакончик покинул ваш кабинет, в него никаким образом не мог попасть мышьяк? По ошибке, например, спутанный с каким-то другим ингредиентом.
— Я совершенно в этом уверен. Такое исключено.
— И в то утро не было никаких назначений, вынудивших вас брать препараты из шкафа с ядами?
— Нет. Я близко к нему не подходил. Я вижу у вас на столе мой журнал назначений. Так вот там вы можете увидеть, что другие назначения не содержали никаких ядов. — Глен чуть улыбнулся.
— Да, да. А было ли вообще что-то необычное в изготовлении любого из лекарств в то утро? — продолжил коронер. — Извините, что я так на вас давлю, но вы должны понять, что у меня не должно оставаться никаких сомнений.
— Я все понимаю, — приветливо отозвался Глен. — Нет, насколько я помню, ничего необычного не было, ни в малейшей степени… кроме, пожалуй, — он опять чуть улыбнулся, — того, что емкости с некоторыми ингредиентами были почти пустые. Сестра не успела их наполнить, мне пришлось это сделать самому.
— А… — Коронер ухватился за это замечание. — А не могло случиться, что вы ошиблись и что-то не туда насыпали?
— То есть перепутал шкаф с ядами со шкафом с другими ингредиентами? — спросил Глен улыбаясь. — Думаю, нет. Если бы такое случалось, то половина Аннипенни была бы уже мертва. Кроме того, я пополнил запасы после того, как сделал эти лекарства, не раньше.
— Понимаю. Тогда, я думаю, мы можем быть совершенно уверены, что покинувший ваш кабинет флакончик с лекарством не содержал ничего, что могло бы причинить больному вред. И когда вы его отправили?
— В тот день мальчик-посыльный забрал у меня четыре флакончика с лекарствами в четверть одиннадцатого. Возможно, на пять минут позже.
— Да, есть подтверждения, что он доставил лекарство в дом мистера Уотерхауса вскоре после половины одиннадцатого. Флакончик был запечатан?
— Я заткнул его пробкой, завернул и запечатал. На пакете написал фамилию мистера Уотерхауса.
— В пути, надеюсь, с флакончиком никаких манипуляций не производили. — Коронер задумчиво посмотрел на Глена. — Доктор Брум, после смерти мистера Уотерхауса этот флакончик никто не видел. Вы не знаете, что с ним случилось?
— К сожалению, нет. Могу только сказать, что поздно вечером пятого сентября флакончика в спальне мистера Уотерхауса уже не было. Я его искал, чтобы дать больному лекарство.
— Вы спрашивали его о флакончике?
— Да. Он сказал что флакончик где-то здесь, но я его не нашел.
— Очень любопытно. Еще один вопрос, доктор Брум. Миссис Уотерхаус с вами обсуждала вопрос кремации ее супруга?
— Обсуждала.
— Она желала его кремировать?
— Во всяком случае, не возражала. Она спрашивала моего совета.
— И что вы посоветовали?
— Я посоветовал кремацию, поскольку таково было желание самого мистера Уотерхауса. Однако в конце концов миссис Уотерхаус решила этого не делать.
— Понимаю. Спасибо, доктор Брум.
— Слава Богу, кончилось, — пробормотал Глен, вернувшись на свое место.
Перед коронером его сменила Рона.
Ее показания не содержали ничего нового. Она коротко рассказала о болезни Джона и его смерти, объяснила, как получилось, что она стала за ним ухаживать. Подтвердила показания брата относительно обстановки в его кабинете, пояснила, как получилось, что в то утро он готовил лекарство для Джона вместо нее. Насчет флакончика Рона сказала, что в спальне больного его не видела. Насчет промывания желудка и уколов коронер ничего не спросил, видимо, не знал. Значит, о своих действиях до прибытия брата Рона полицейским не рассказала. И правильно сделала. Коронер начал бы придираться. Ведь у нее не было медицинского образования, хотя я бы доверился ей без всяких сомнений.
Рона подробно описала состояние Джона, когда пришла к ним в тот вечер прямо со станции. Поезд из Торминстера прибыл в пять пятьдесят семь.
Коронер задал ей еще пару вопросов относительно намерения Анджелы кремировать тело супруга. Понимая, куда он клонит, Рона твердо заявила, что Анджела на кремации ни в коей мере не настаивала. Ей было все равно.
Коронер намеревался уже отпустить Рону, но затем, подумав, задал еще вопрос:
— Мисс Брум, в разговоре с вами мистер Уотерхаус упоминал, что пятого сентября вместо предписанной дозы выпил половину флакончика?
— Нет, — ответила она.
На ее место коронер вновь вызвал Глена и задал ему тот же вопрос.
Глен ответил утвердительно.
— Он объяснил, почему так сделал?
— Мистер Уотерхаус сказал, что надеялся таким способом унять возникшую острую боль.
— На этикетке флакончика было написано точное предписание?
— Конечно. Одна столовая ложка каждые четыре часа.
— Как вы отреагировали, когда узнали, что мистер Уотерхаус сделал?
