Эллери Квин - Пропавшая улика
— Понимайте как хотите.
— Ну, слушайте. Вы специализировались на незамужних матерях. Вы находите покупателя, организуете женщине роды в больнице под фальшивым именем, платите ей — деньгами покупателя — и забираете ребенка, когда мать выписывают из больницы. Потом вы передаете ребенка покупателю, вероятно, вместе с поддельным свидетельством о рождении, получаете гонорар и ищете следующего клиента. Самое приятное в этом рэкете, Финнер, что все участники помалкивают о вас из чисто личных интересов. Как видите, мне известно многое.
— Я ничего не слышал, — сказал Финнер, все еще глядя в окно, хотя слушал в оба розовых уха.
— Я не собираюсь привлекать вас к суду за грязный способ зарабатывать деньги, которые вы тратите в злачных местах, Финнер. Это вам еще предстоит, когда наши ребята соберут достаточно доказательств. Но если вас беспокоит ответственность за подпольную торговлю детьми, то сейчас она меня не интересует. Я охочусь не за вами.
— О чем вы? — Финнер повернулся так резко, что пружины стула скрипнули.
— Вам придется сообщить мне, кто настоящие родители ребенка Хамфри.
Финнер уставился на него:
— Вы шутите?
— И не думаю, Финнер, — сказал старик.
Джесси затаила дыхание.
Толстяк рассмеялся:
— Даже если предположить, что чепуха, которую вы здесь болтали, инспектор, соответствует действительности — а я не собираюсь это признавать, — почему я должен с вами откровенничать? В таком рэкете маклер работает при условии строгой конфиденциальности — так мне говорили. Сболтнешь лишнее — и тут же вылетишь из бизнеса. Вы отлично это знаете.
— Я знаю, что вы погрязли в этом по самую макушку, Финнер. Конечно, вам известно, что ребенок мертв?
— Мертв? — Финнер сдул со стола пыль.
Джесси, словно зачарованная, смотрела, как шевелятся его толстые губы. — Припоминаю, что читал про какого-то младенца по фамилии Хамфри, которого нашли задохнувшимся в кроватке. Это тот ребенок, которого вы пытаетесь на меня повесить, инспектор?
— Он самый.
— Круто. Я люблю детишек — у меня самого трое. Но ведь это был несчастный случай, верно?
— Это было убийство.
Туша Финнера всколыхнулась, как кит, всплывающий на поверхность.
— Черта с два. Я тоже почитываю газеты. Коронерское жюри вынесло вердикт о смерти в результате несчастного случая. Дело закрыто. Зачем вы пудрите мне мозги, инспектор?
— Это было убийство, Финнер.
Судорожно глотнув, толстяк подобрал со стола стальной ножик для разрезания конвертов, начал чистить им ногти, но тут же положил его на стол.
— Новые данные?
Ричард Квин не ответил. Он молча смотрел на пухлые руки Финнера, пока тот не спрятал их под стол.
— Слушайте, инспектор, — быстро заговорил он. — Вы поставили меня в затруднительное положение. Разумеется, я не признаю себя виновным ни в какой степени, но, возможно, сумею раздобыть для вас кое-какую информацию о настоящих родителях ребенка. Один из моих деловых партнеров...
— Мне безразлично, как вы себя называете. Я хочу получить эти имена.
— Какой сегодня день?.. Четверг. Я ничего не обещаю, инспектор, но, быть может, мне удастся сделать большее.
— Что именно?
— Возможно, моему партнеру удастся привести их в мой офис для встречи с вами.
— Это было бы превосходно, Финнер. Когда?
— Скажем, в эту субботу — 20-го. В четыре часа дня вас устроит?
— Когда дом опустеет, а? Я всегда говорил, что для маленького сборища нет ничего лучше пустого офисного здания.
— Не люблю убийств. — Финнер шумно дышал. — Если я сделаю это для вас, инспектор, у меня не будет неприятностей? Даете слово?
— Никаких обещаний, Финнер. Но сотрудничество еще никому не вредило. — Ричард Квин посмотрел на Джесси Шервуд: — Это все, мисс Шервуд. Спасибо за работу.
— За работу? — ошеломленно переспросила Джесси.
— За опознание. — Он помог ей встать. — Свяжетесь со мной в субботу после полудня, Финнер.
Толстяк печально кивнул.
* * *В пятницу утром Джесси позвонила Ричарду Квину из квартиры Глории Сарделлы и сообщила, что будет занята весь день: она должна проводить подругу в круиз и устраиваться на новом месте. Когда он стал уговаривать ее пообедать с ним, Джесси заколебалась, потом попросила его позвонить позже. Старик позвонил в пять, но она сказала, что очень утомлена и будет скверной компаньонкой, поэтому собирается съесть сандвич и лечь спать.
— Мне кажется, я не видел вас уже годы, — пожаловался он. — По крайней мере, позвольте мне сводить вас куда-нибудь позавтракать следующим утром.
— Лучше на ленч. Признаюсь, Ричард, я немного нервничаю из-за завтрашней встречи. Может быть, мне придется пожимать руку, которая прижала подушку к личику Майкла...
— На это немного шансов.
— Что вы имеете в виду? Ведь Финнер сказал...
— Я знаю, что сказал Финнер, — прервал инспектор. — Эта болтовня насчет возможности привести настоящих родителей ребенка к нему в офис была уловкой. Финнеру нужно время, чтобы надавить на них и посмотреть, какую информацию можно из них вытянуть.
— Но если он не предъявит их завтра...
— Тогда он предъявит их имена. В конце концов, А. Берт Финнер больше всего заботится об А. Берте Финнере. Так когда мы встретимся завтра, Джесси?
— Давайте в начале второго.
— Так поздно? — В его голосе звучало разочарование.
— Ну, ведь ваша встреча с Финнером состоится не раньше четырех. Сколько времени вы обычно тратите на ленч?
Старик положил трубку, чувствуя себя покинутым. Большую часть дня он провел на Сентр-стрит, заходя в разные комнаты, листая подшивки недавних приказов, чтобы посмотреть, кого наградили и повысили, болтая со старыми приятелями в основном здании Главного полицейского управления и в филиале на углу Брук-стрит. Они были рады его видеть, но он вышел удрученным. Пятница была для дежурных полицейских самым хлопотным днем недели, и старик чувствовал себя лишним.
Квартира Квинов не послужила ему достойным убежищем. Она казалась пустой и унылой.
«Как пенсионеры распоряжаются своим временем? — удивлялся старик. — Сколько газет можно прочитать? Сколько фильмов посмотреть? Сколько часов провести на скамейке Центрального парка, наблюдая за воркующими голубями и влюбленными? Как долго можно болтаться среди коллег, которые заняты работой, прежде чем они дадут тебе понять, что ты путаешься у них под ногами? »
В пятницу вечером Ричард Квин лег спать в четверть десятого, искренне желая, чтобы сейчас было четыре часа дня субботы.
* * *— Не знаю, с чем мне предстоит столкнуться, — тихо сказал он. — Помните, что я вам говорил.
— Но почему я не могу пойти с вами, Ричард? — прошептала Джесси.
— Это уравнение со многими неизвестными. По всей вероятности, Финнер в офисе один, но жизнь детектива полна сюрпризов.
— Я ваш ассистент, — напомнила она.
— Слушайте меня, Джесси. Я войду, а вы подождете в конце коридора. На всякий случай держите дверцу лифта открытой, чтобы кабина не могла спуститься. Если я сочту, что все в порядке, то подам вам сигнал из дверей. Старайтесь не попадаться никому на глаза. Если услышите шум, быстро уходите.
— Нечего меня караулить!
— Вы слышали меня, Джесси?
— Лучше идите.
— Не забудьте, что я вам сказал. — Инспектор окинул взглядом коридор. — Если с вами что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.
— Забавно, — сказала Джесси с нервным смешком. — Я как раз думала о том же.
Он уставился на нее, потом усмехнулся, сжал ее руку и быстро зашагал по коридору.
Джесси видела, как старик остановился у комнаты номер 622, приложил ухо к двери, потом выпрямился и постучал. Сразу же после этого он повернул ручку и, когда дверь поддалась, вошел внутрь.
Через несколько секунд дверь закрылась.
Здание превратилось в островок тишины среди шумного мира.
«Не будь дурой, — сказала себе Джесси. — Инспектор занимался такими делами всю жизнь. Он не мог бы стать ветераном полиции, не научившись справляться с насилием. В любом случае бояться нечего. Толстяк явно безвреден — он скорее побежит как кролик, чем станет рисковать своей шкурой. А другой... другие, кем бы они ни были, вероятно, напуганы еще сильнее, чем я».
Но ее сердце продолжало бешено колотиться.
Ричард Квин выглядел смущенным, как юноша на первом свидании, когда зашел за ней в квартиру Глории и во время ленча тоже. И таким щеголеватым. Он выгладил костюм, начистил до блеска туфли и преподнес ей букетик резеды.
— Продавщица думала, что я сошел с ума, — признался он. — Кажется, теперь никто не покупает резеду для букетов. Но я вспомнил, как любила ее моя жена...
Джесси не хватило духу сказать ему, что зеленоватая резеда не подходит к зеленому льняному костюму, который она надела. Или что женщина не всегда довольна, когда мужчина дарит ей цветы, которые любила его жена, пусть даже умершая тридцать лет назад. Она восторгалась букетом, прикрепляя его к жакету, а потом отправилась в спальню Глории и переодела шляпку, к которой резеда также не подходила.
