Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу

— Мы как раз говорили о портрете бедного мистера Константа, мистер Вимп,— невольно признался Кроул.— Как сообщил нам Мортлейк, он будет выставлен двадцать первого числа следующего месяца в «Дневном клубе».

— Э… — довольно буркнул Вимп, обрадованный отсутствием необходимости переводить разговор на предпочтительную для него тему.— Непостижимое это дело, мистер Кроул.

— Отчего же, это дело правильное,— возразил Питер.— Должен же быть какой-то памятник такому человеку в тех краях, где он работал и умер, бедняга,— сапожник смахнул выступившую слезу.

— Да, это справедливо,— достаточно горячо вторил ему Мортлейк.— Он был благородным человеком, истинным филантропом. Единственный абсолютно бескорыстный человек, которого я когда-либо встречал.

— Да, он был таким,— добавил Питер.— Редкий образец бескорыстия. Бедняга, бедняга. Он тоже исповедовал Пользу. Я никогда не встречал кого-либо, подобного ему. Даже жаль, что не существует небесного рая, иначе он был бы достоин попасть туда,— Питер шумно высморкался в красный носовой платок.

— Думаю, он в раю, если тот существует,— сказал Том.

— Надеюсь, что он существует,— с жаром добавил Вимп,— но только мне не хотелось бы попасть туда тем же путем, что и Констант.

— Последним, кто его видел, были вы, Том, не так ли? — спросил Дензил.

— О нет,— быстро ответил Том.— Вспомните, он выходил вслед за мной. По крайней мере, так миссис Драбдамп сказала на дознании.

— Но вы были последним, с кем он говорил, Том,— продолжал Дензил.— Не сказал ли он вам чего-нибудь такого, что позволило бы заподозрить…

— Нет, конечно, нет! — нетерпеливо оборвал его Мортлейк.

— Вы действительно считаете, что он был убит, Том? — спросил Дензил.

— Мнение мистера Вимпа по этому вопросу более ценно, чем мое,— раздраженно ответил Том.— Возможно, это было самоубийство. Люди порой устают от жизни — особенно, если им скучно,— многозначительно добавил он.

— Ах, но вы были последним человеком, которого видели с ним,  — не успокаивался Дензил.

Кроул рассмеялся. Вскоре Том все же ушел, причем в еще худшем настроении, чем был, когда пришел туда. Вслед за ним ушел и Вимп. Кроул с Кантеркотом продолжили свой бесконечный спор о пользе и красоте.

Вимп отправился на запад. У него было несколько ниточек, ведущих к разгадке тайны, и одна из них привела его на кладбище Кенсал-Грин. Там он прошел по нескольким дорожкам и отыскал нужную могилу, чтобы записать точную дату смерти. В тот день можно было позавидовать умершим. Тоскливое небо, моросящий дождь, голые деревья, влажная, вязкая земля под ногами, запах гниющей травы — все это будто наводило на мысль сойти в теплую и уютную могилу, прекратив это тягостное унылое существование. Внезапно острый глаз детектива заметил фигуру, при виде которой его сердце неожиданно забилось от волнения. Это была женщина в серой шали и коричневой шляпке, стоявшая у ограждения могилы. У нее не было зонтика. Дождь скорбно обрушивался на нее, но не оставлял ни следа на ее уже промокшей насквозь одежде. Вимп тихо подошел к ней сзади, но она не обратила на него внимания. Ее глаза были обращены на могилу, которая словно притягивала ее взгляд какой-то неведомой нездоровой силой. Вимп тоже взглянул на могилу. На простом надгробном камне было выгравировано имя: Артур Констант.

Неожиданно Вимп дотронулся до ее плеча.

Миссис Драбдамп смертельно побледнела. Она обернулась и уставилась на Вимпа, не узнавая его.

— Вы меня должны помнить,— сказал он.— Я пару раз заходил к вам посмотреть бумаги бедного джентльмена,— взглядом он указал на могилу.

— О! Теперь я вас вспомнила,— сказала миссис Драбдамп.

— Не хотите встать под мой зонтик? Должно быть, вы промокли насквозь.

— Это не имеет значения, сэр — хуже уже не будет. У меня ревматизм вот уже двадцать лет.

Миссис Драбдамп отклонила предложение Вимпа не столько потому, что он был мужчиной, а скорее потому, что он был джентльменом. Миссис Драбдамп нравилось, когда высшие классы знают свое место и не пачкают свои одежды, контактируя с низшими классами.

— Так сыро, дождь наверняка будет идти и в новом году. Как говорят, что плохо началось, то совсем худо кончится.— Миссис Драбдамп была одним из тех людей, которые разве что по ошибке не родились барометрами.

— Но что вы делаете в таком месте, так далеко от дома? — спросил детектив.

— Сегодня ведь выходной,— напомнила ему миссис Драбдамп, и в ее голосе сквозило явное удивление.— Я всегда прогуливаюсь по выходным.

Глава VIII

С новым годом к миссис Драбдамп пришел и новый жилец. Это был пожилой джентльмен с длинной седой бородой. Он снял комнаты покойного мистера Константа и жил там весьма уединенной жизнью. Арендная плата за комнаты с привидениями (или за комнаты, в которых были бы привидения, если бы призраки убитых в них людей имели бы чувство собственного достоинства) по определению невелика. Вся проблема ирландского народа могла бы легко разрешиться, если духи жертв Бальфора решили бы обесценить стоимость имущества в целях поддержки крестьян. Но вновь прибывший квартирант миссис Драбдамп столь охотно платил за проживание, что его можно было заподозрить в неподдельном интересе к призракам. Возможно, он был членом сообщества медиумов. Соседи сперва считали его еще одним безумным филантропом, но, поскольку он не пытался никому помогать, они смягчились и признали его вполне благоразумным. Мортлейк время от времени встречал его в коридоре, но нисколько не утруждал себя мыслями о новом соседе. У него было слишком много других забот и тревог. Хотя он работал больше, чем когда бы то ни было, дух, казалось, покинул его. Иногда его посещали приступы красноречия, и он поистине негодовал по поводу несправедливости или произносил речи, полные сочувствия к страданиям своих сотоварищей, но, в общем и целом, он бездумно брел по тропе своей жизни. Он все еще предпринимал короткие поездки по провинциальным городкам, день здесь, день там… Повсюду его последователи замечали, что он выглядит изнуренным и выдохшимся. В конце концов, заговорили о сборе средств по подписке для того, чтобы он смог провести отпуск на континенте — определенно, непозволительная роскошь для человека, получающего несколько фунтов в неделю. Новый жилец, несомненно, был рад подписаться, ибо ему нравилось занимать гостиную Мортлейка в те ночи, когда тот отсутствовал. Он был достаточно внимательным человеком, чтобы не нарушать неподобающим шумом покой хозяйки, пребывавшей в соседней комнате. Вимп вообще всегда был тихим человеком.

Тем временем подошло двадцать первое число; Ист Энд прибывал в волнении. Гладстон дал согласие присутствовать на церемонии открытия портрета Артура Константа, подаренного неизвестным жертвователем «Дневному клубу», стало быть, церемония обещала выдаться торжественной. Поскольку событие выходило за рамки обычной партийной политики, все — даже консерваторы и социалисты — пожелали на нем присутствовать. Интерес был проявлен и дамами. Но так как члены организационного комитета хотели выступить и сами, то, как всегда в подобных случаях, пришлось отказывать в праве выступить девяти из десяти желающим. Что касается прекрасного пола, то комитет сообща постановил вообще не предоставлять слова женщинам — ведь обычно они выступают так же долго, как и мистер Гладстон. Каждый из членов комитета сказал своим сестрам, кузинам и тетям, что другие члены настояли на этом решении, и, находясь в меньшинстве, он ничего не смог поделать.

Кроул, который не был членом «Дневного клуба», очень хотел услышать выступление презираемого им великого человека. К счастью, Мортлейк вспомнил о желании сапожника послушать его самого и накануне события послал ему билет. Кроул пребывал в эйфории от этого подарка судьбы, когда неожиданно объявился Дензил Кантеркот, неизвестно где отсутствовавший три дня. Его одежда была грязна и изорвана, треуголка измята, кавалеристская бородка спутана, а глаза налиты кровью. Сапожник едва не уронил билет при виде него.

— Здравствуйте, Кантеркот! — выдохнул он.— Где вы пропадали все эти дни?

— По горло в делах! Дайте мне стакан воды! У меня во рту так же сухо, как в Сахаре.

Кроул отправился за водой, стараясь не дать миссис Кроул заподозрить о возвращении их жильца. За время отсутствия поэта «матушка», не стесняясь, склоняла его имя на все лады, но вряд ли ее словесные упражнения могли бы соответствовать его тонкому литературному вкусу. Без всякого стеснения она обзывала его нахлебником и подлым мошенником, сбежавшим, не расплатившись за стол и кров. А ее безмозглый муж может быть совершенно уверен, что больше никогда не увидит этого негодяя! Однако она была неправа. Дензил вернулся. Но все же мистер Кроул не ощущал ни малейшего победного чувства. У него не было никакого желания сказать жене: «Видишь! Что я тебе говорил!», хоть в большинстве жизненных невзгод это и является большим утешением, чем религия. Увы, чтобы достать воды, Кроулу нужно было пойти на кухню, а поскольку обычно он не приходил за водой посреди дня, этот неожиданный визит привлек внимание жены. Пришлось все ей объяснить. Тогда она побежала в лавку, а Кроул с беспокойством последовал за ней, оставляя за собой лужицы пролитой из стакана воды.