Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз
— Я только не пойму, к чему вся эта канитель? Пустая трата времени, да и только! — сказала мисс Ховард и негодующе посмотрела на присяжных. — Слова, слова, слова, хотя все мы прекрасно знаем, что…
Судья торопливо перебил ее.
— Спасибо, мисс Ховард, спасибо. Вы можете идти. Мне показалось, что он даже облегченно вздохнул, когда Эви села на место.
Теперь настала очередь рассказать о подлинной сенсации, случившейся в тот день.
Судья вызвал Альберта Мэйса, помощника аптекаря. Это был тот самый взволнованный юноша, который приходил к Пуаро. В ответ на первый вопрос судьи молодой человек рассказал, что он дипломированный фармацевт, но в здешней аптеке работает недавно, сменив своего предшественника, которого призвали в армию.
Закончив с предварительными формальностями, судья перешел непосредственно к делу.
— Скажите, мистер Мэйс, в последнее время вы продавали стрихнин кому-нибудь, кто не имел на это специального разрешения?
— Да, сэр.
— Когда это было?
— В понедельник вечером.
— Вы уверены, что в понедельник, а не во вторник?
— Да, сэр, в понедельник, шестнадцатого числа.
— И кому же вы продали стрихнин?
Весь зал замер в напряжении.
— Мистеру Инглторпу.
Словно по команде, все головы повернулись в сторону Альфреда Инглторпа. Он сидел совершенно неподвижно, хотя в тот момент, когда юноша произнес свои убийственные слова, он слегка вздрогнул и, казалось, хотел подняться, однако остался сидеть и только хорошо разыгранное выражение удивления появилось у него на лице.
— Вы уверены в своих словах?
— Да, сэр, абсолютно уверен.
— Скажите, а на старом месте вы тоже продавали стрихнин любому желающему?
Юноша, и без того выглядевший довольно тщедушным, совсем обмяк под строгим судейским взором.
— Нет, нет, что вы, сэр! Я никогда так не поступал! Но это же был сам мистер Инглторп из Стайлз, и я подумал, что ничего не случится, если я продам ему то, что он просит. Мистер Инглторп сказал, что ему надо усыпить собаку.
Я хорошо понимал чувства, которыми руководствовался юноша. Бедняге так хотелось угодить одному из обитателей усадьбы, тем более что это могло помочь ему попасть из захолустной аптеки в лучшее местное общество.
— При продаже яда покупатель обычно расписывался в регистрационном журнале.
— Да, сэр. Мистер Инглторп сделал это.
— Журнал у вас с собой?
— Да, сэр.
Журнал был передан присяжным, затем судья произнес еще несколько грозных слов по поводу безответственности некоторых аптекарей, после чего отпустил до смерти перепуганного мистера Мэйса.
И вот наконец настала очередь Альфреда Инглторпа. Зал замер. «Интересно, — подумал я, — понимает ли Альфред, что находится в двух шагах от виселицы?»
Судья сразу перешел к делу.
— В понедельник вечером вы покупали стрихнин, чтобы усыпить собаку?
— Нет, в усадьбе вообще нет собак, за исключением дворовой овчарки, которая совершенно здорова, — спокойно ответил Инглторп.
— Вы категорически отрицаете, что в понедельник покупали стрихнин у Альберта Мэйса?
— Да.
— Это вы тоже отрицаете?
И судья показал Альфреду регистрационный журнал с его подписью.
— Конечно. Почерк абсолютно непохож на мой, вы можете в этом убедиться сами.
Он вынул из кармана старый конверт, расписался на нем и передал присяжным. Действительно, почерк был совершенно другим.
— В таком случае, как вы объясните показания мистера Мэйса?
— Думаю, он ошибается, невозмутимо ответил Инглторп.
Судья выдержал паузу и спросил:
— Мистер Инглторп, не сочтите за труд, скажите, где вы находились вечером в понедельник шестнадцатого июля?
— Честно говоря, не помню.
— Это звучит неубедительно, мистер Инглторп, — резко сказал судья. — Попытайтесь все-таки вспомнить.
Инглторп пожал плечами.
— Я точно не помню, но, кажется, в тот вечер я вышел прогуляться.
— В каком направлении?
— Этого уж я совсем не помню. Лицо судьи стало еще более хмурым.
— Вы гуляли один?
— Да.
— Кто-нибудь повстречался вам по дороге?
— Нет.
— Жаль, — сухо сказал судья, — я вынужден констатировать, что вы отказываетесь сказать, где находились в то время, когда, согласно показаниям мистера Мэйса, покупали у него стрихнин.
— Как вам будет угодно.
— Вы играете с огнем, мистер Инглторп.
«Черт побери, — пробормотал Пуаро, — он что, хочет чтобы его арестовали?»
Действительно, показания Инглторпа звучали крайне неубедительно. Его словам не поверил бы даже ребенок, однако судья быстро перешел к следующему вопросу, и Пуаро облегченно вздохнул.
— Во вторник утром у вас была ссора с женой?
— Простите, но вас неверно информировали. Никакой ссоры с женой у меня не было. Вся эта история выдумана от начала до конца. В то утро меня вообще не было дома.
— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
— А что, моих слов вам недостаточно? — заносчиво спросил Инглторп.
Судья промолчал.
— Двое свидетелей утверждают, что слышали скандал между вами и миссис Инглторп.
— Они ошибаются.
Меня поражало, с какой уверенностью держался Инглторп. Я взглянул на Пуаро. Его лицо выдавало крайнее возбуждение, причина которого оставалась для меня загадкой. Неужели он поверил наконец в виновность Альфреда Инглторпа?
— Мистер Инглторп, — обратился к нему судья, — из показаний свидетелей мы знаем предсмертные слова вашей жены. Вы можете их объяснить?
— Конечно, могу.
— Сделайте милость.
— По-моему, все и так понятно. Во-первых, комната была плохо освещена, во-вторых доктор Бауэрстайн примерно такого же роста, как и я, и тоже носит бороду. Моя несчастная жена, находясь в полуобморочном состоянии, просто приняла его за меня.
— Ого! — услышал я голос Пуаро. — А ведь это идея!
— Вы ему верите? — спросил я шепотом.
— Я не говорил этого, но объяснение мистера Инглторпа я нахожу весьма любопытным.
— Вы восприняли последние слова моей жены, — продолжал Инглторп, — как обвинение, а они на самом деле были призывом о помощи.
Судья задумался на несколько минут, затем спросил:
— Мистер Инглторп, правда ли, что это вы наливали кофе в чашку, которую затем, собственноручно отнесли вашей жене?
— Я действительно налил кофе, но не отнес его Эмили, а только собирался это сделать. Как раз в тот момент мне сказали, что кто-то пришел, и я вышел из дома, поставив чашку на столик в холле. Когда через несколько минут я возвратился, ее там уже не было.
— Даже если последние утверждения Инглторпа правда, — подумал я, — это нисколько не облегчает его участи. Все равно у него было достаточно времени, чтобы подсыпать яд.
Пуаро прервал мои размышления, указав на двух незнакомых мне мужчин, сидевших у двери. Один был высокий и светловолосый, другой — небольшого роста подвижный брюнет с лицом, напоминающим мордочку хорька.
Я вопрошающе взглянул на Пуаро.
— Вы знаете, кто этот невысокий господин? — спросил он тихо.
Я показал головой.
— Это инспектор Джеймс Джепп из Скотланд Ярда. Его сосед тоже из полиции. Так-то, друг мой, события развиваются стремительно.
Я внимательно посмотрел на них и подумал, что эти двое совершенно не похожи на полицейских. Трудно было поверить, что они являются представителями власти.
Неожиданно я вздрогнул: судья огласил вердикт присяжных — преднамеренное убийство, совершенное неизвестным лицом или группой лиц.
6. Пуаро платит долги
Когда мы вышли из зала суда, Пуаро отвел меня в сторону. Я сразу понял, что он хочет подождать своих знакомых из Скотланд Ярда. Через несколько минут они вышли, и Пуаро подошел к тому, что был пониже ростом.
— Боюсь, что вы не узнаете меня, инспектор Джепп?
— Это я-то не узнаю мистера Пуаро? — воскликнул Джепп. Он повернулся к своему коллеге. — Помните, я вам рассказывал о нем? В 1904 году мы работали вместе в Брюсселе, там был арестован знаменитый фальшивомонетчик Аберкромби. Да, мсье, славное было время! А помните дело Альтара? Вот это был пройдоха! Половина европейской полиции гонялась за ним, и все без результата. В конце концов мы его схватили в Антверпене, и то лишь благодаря усилиям мсье Пуаро.
Я тем временем подошел ближе, и Пуаро представил меня мистеру Джеппу, который, в свою очередь, познакомил нас со своим спутником, лейтенантом Саммерхэем.
— Джентльмены, думается, нет нужды спрашивать, зачем вы появились в наших краях, — сказал Пуаро.
Джепп хитро подмигнул моему другу.
— Вы правы, однако дело не стоит и выеденного яйца.
— Я не согласен с вами.
— Полноте! — вступил в разговор Саммерхэй. — Дело совершенно ясное: этому Инглторпу и сказать-то нечего. Я только удивляюсь, как можно быть таким ослом.