Агата Кристи - Том 8
— Теперь понятно, почему я слышала о нем раньше.
— По-моему, в Англии он прежде не бывал. В прошлом году он отправился в путешествие по Африке с миллионером Джоном Сэвиджем — с тем самым, который думал, что у него рак, и покончил с собой. Карстейрс изъездил весь свет. Был в Восточной Африке, в Южной Америке.., по-моему, буквально повсюду.
— Похоже, очень привлекательный человек, настоящий искатель приключений, — сказала Франки.
— О да. На редкость привлекательный.
— Так странно.., это его поразительное сходство с тем человеком, — сказала Франки, — который упал со скалы в Марчболте.
— Может, у каждого есть двойник?
Они стали вспоминать известные им случаи с двойниками, конечно же поминутно упоминая Адольфа Бека[28] и чуть меньше «Лионского почтового»[29]. Возвращаться к разговору об Алане Карстейрсе Франки себе не позволила. Проявлять к нему слишком большой интерес было бы чересчур опрометчиво.
Однако она чувствовала, что мало-помалу продвигается в своем расследовании. Жертвой трагедии в Марчболте был конечно же Алан Карстейрс. Он подходил по всем статьям. В Англии у него не было ни друзей, ни родных, и какое-то время его исчезновения никто бы и не заметил. Да и вообще, если человек часто уезжает — то в Восточную Африку, то в Южную Америку, — вряд ли его сразу хватятся. А что толку, что Сильвия Бассингтон-Ффренч заметила его сходство с мужчиной на газетном фото? Она ведь и мысли не допускала, что убили как раз именно его.
Занятная вещь психология, подумала Франки. Нам как-то не приходит в голову, что те, о ком пишут в газете, вполне могут оказаться нашими знакомыми.
Итак, Алан Карстейрс. Следующий шаг — побольше о нем узнать. С Бассингтон-Ффренчами он, кажется, был почти незнаком. Его визит был совершенно случайным. Его привезли друзья. Как там их фамилия? Ривингтоны. Надо запомнить — еще пригодится.
Да, тут, несомненно, можно было кое-что разузнать. Но лучше не торопиться. Расспрашивать об Алане Карстейрсе надо чрезвычайно осторожно.
«Не хочу, чтобы меня отравили или стукнули по голове, — поморщившись, подумала Франки. — Они же практически ни за что готовы были отправить Бобби на тот свет…»
Мысли ее вдруг почему-то перенеслись к той загадочной фразе, с которой все и началось.
Эванс! Кто такой Эванс? Какова его роль в этой истории?
Шайка торговцев наркотиками, решила Франки. Возможно, кто-то из родных Карстейрса стал их жертвой, и он решил свести с ними счеты. Возможно, для того и приехал в Англию. Быть может, Эванс из этой шайки? Но решил с этим покончить и поселился в Уэльсе? Карстейрс предложил ему деньги, чтобы Эванс выдал ему остальных членов шайки. Эванс согласился, и Карстейрс приехал, чтобы с ним увидеться, а кто-то его выследил и убрал…
И этот кто-то — Роджер Бассингтон-Ффренч? Нет, очень сомнительно. По мнению Франки, контрабандисты, торгующие наркотиками, выглядели скорее как Кэймены.
А как же все-таки та фотография? Если бы только было какое-то объяснение относительно той фотографии…
Вечером к обеду ждали доктора Николсона с женой.
Когда Франки почти завершила свой туалет, она услышала, что к парадному подъезду подкатил автомобиль. Она глянула в окно.
Из темно-синего «тальбота» как раз выходил высокий мужчина.
Франки задумалась…
Карстейрс был канадец. Доктор Николсон — канадец. И у доктора Николсона темно-синий «тальбот».
Делать на этом основании какие-то выводы, разумеется, нелепо, но.., но не наводят ли эти совпадения на размышления?
Доктор Николсон был крупный мужчина и, судя по его повадкам, был человеком крайне властным. Речь у него была неспешная, говорил он немного, но как-то так, что каждое слово звучало внушительно. Он носил сильные очки, и за ними задумчиво поблескивали бледно-голубые, почти бесцветные глаза.
Жена его была тоненьким созданием лет двадцати семи, хорошенькая, даже красивая. Франки показалось, что она слегка нервничает и поэтому, словно стараясь это скрыть, болтает без умолку.
— Я слышал, вы попали в автомобильную катастрофу, леди Франсез, — сказал доктор Николсон, заняв предназначенное ему рядом с ней место за столом.
Франки рассказала об аварии. И с удивлением заметила, что почему-то очень нервничает. Доктор держался просто и явно проявлял к ней интерес. Почему же у нее такое чувство, будто она репетирует, как будет защищаться от обвинения, которое на самом деле никто ей не предъявлял? Разве есть хоть малейшее основание опасаться, что доктор может ей не поверить?
— Скверная история, — сказал он, когда она закончила свой рассказ, пожалуй, куда более подробный, чем требовалось. — Но вы как будто вполне оправились.
— Мы не находим, что она вполне оправилась. Мы ее пока не отпускаем, — сказала Сильвия.
Взгляд доктора устремился на Сильвию. Едва заметная улыбка появилась было у него на губах и тотчас исчезла.
— Я бы не отпускал ее как можно дольше, — серьезно сказал он.
Франки сидела между хозяином дома и доктором. Генри Бассингтон-Ффренчу было явно не по себе. Руки у него подергивались, он почти ничего не ел и не принимал участия в разговоре. Миссис Николсон, сидящей напротив него, приходилось с ним нелегко, и она с явным облегчением повернулась к Роджеру. Разговаривала она с ним как-то бессвязно: Франки заметила, что ее взгляд то и дело устремлялся на мужа.
Доктор Николсон говорил о сельской жизни.
— Вы знаете, что такое культура, леди Франсез?
— Вы имеете в виду начитанность и эрудицию? — озадаченно спросила Франки.
— Нет-нет. Я имел в виду бактерии. Они, как известно, развиваются в специально приготовленной сыворотке. Загородная жизнь, леди Франсез, отчасти с ней схожа. Тут много досуга, много пространства и определенная свобода в образе жизни — подходящие, так сказать, условия для развития.
— Вы хотите сказать, для развития дурных наклонностей? — снова озадаченно спросила Франки.
— Все зависит от того, какие бактерии культивируются.
«Нелепый разговор, — подумала Франки, — и совершенно необязательно трястись от страха.., только почему-то не получается».
И она сказала с вызовом:
— Ну, во мне-то уж точно развиваются всевозможные пороки.
Доктор Николсон взглянул на нее с прежней невозмутимостью и сказал:
— О нет, не думаю, леди Франсез. По-моему, вы никогда не будете способны переступить закон и существующие правила.
Он, кажется, слегка подчеркнул слово «закон»?
Миссис Николсон вдруг бросила:
— Мой муж очень гордится тем, что умеет распознавать характер человека.
Доктор Николсон легонько кивнул.
— Совершенно верно, Мойра. Меня интересуют мелочи. — Он снова повернулся к Франки:
— О вашем несчастном случае я, видите ли, уже наслышан. Меня весьма заинтриговала одна подробность.
— Да? — отозвалась Франки — у нее вдруг отчаянно заколотилось сердце.
— Проезжий доктор.., тот, кто принес вас сюда.
— Да?
— Он, должно быть, любопытная личность.., ведь прежде, чем прийти вам на помощь, он развернул свой автомобиль.
— Я вас не понимаю.
— Разумеется, не понимаете. Вы были без сознания. Но юный Риивз, посыльный, ехал на велосипеде из Стейверли, и его не обгоняла ни одна машина. Однако, когда он завернул за угол, он увидел разбитый автомобиль и автомобиль доктора, направленный в ту же сторону, куда ехал он сам, — в сторону Лондона. Вам понятно? Доктор ехал не со стороны Стейверли, значит, он приехал с другой стороны, спустился с холма. Но в таком случае его автомобиль должен бы быть развернут в сторону Стейверли. А он был развернут в сторону Лондона. Выходит, он где-то там развернулся.
— Может, он уже приехал из Стейверли — еще до катастрофы, — сказала Франки.
— В таком случае, когда вы спускались с холма, его автомобиль должен был бы быть там. Он был там?
Бледно-голубые глаза пристально смотрели на нее из-за толстых стекол.
— Не помню, — ответила Франки. — Думаю, что нет.
— Ты прямо как детектив, Джаспер, — сказала миссис Николсон. — И все из-за какого-то пустяка.
— Говорю же — меня интересуют мелочи, — сказал доктор Николсон.
Он повернулся к хозяйке дома, и Франки перевела дух.
Почему он так настойчиво ее расспрашивает? Откуда он узнал все эти подробности автомобильной катастрофы? «Меня интересуют мелочи», — сказал он. И только-то?
Франки вспомнился темно-синий «тальбот» с закрытым кузовом и еще одно — что Карстейрс был канадец. Похоже, доктор Николсон — зловещая фигура.
После обеда она его избегала и держалась поближе к мягкой и хрупкой миссис Николсон. Франки заметила, что та по-прежнему не отрывает глаз от мужа. Что же это, недоумевала Франки, любовь или страх?
