Филлис Джеймс - Смерть приходит в Пемберли

Вопрос был неожиданный, но Дарси принял его спокойно.

— Нет. Но в Пемберли ее примут и без приглашения в любое время.

— Не приглашаемая, но принимаемая — в отличие от мужа. Все знают, что Джорджу Уикхему нет доступа в Пемберли.

— У нас не сложились отношения, — ответил Дарси.

Сэр Селвин торжественно водрузил книгу на стол.

— Его характер хорошо знают в наших краях, — сказал он. — Хорошие задатки в детстве, но потом крен в сторону разгула и вседозволенности — естественный результат воспитания молодого человека в условиях, которых ему никогда не добиться своим трудом, с товарищами из общества, где ему никогда не быть своим. Ходят слухи, что есть еще одна причина вашей взаимной неприязни — что-то относящееся к его женитьбе на сестре вашей жены?

— Это всего лишь слухи. Его неблагодарность, неуважение к памяти моего отца, а также разница в наших характерах и интересах — достаточная причина, чтобы объяснить отсутствие между нами близких отношений. Но мы не забыли о причине моего визита? Между смертью капитана Денни и моими отношениями с Джорджем Уикхемом нет никакой связи.

— Простите, Дарси, но я не соглашусь с вами. Связь есть. Убийство капитана Денни, если это убийство, свершилось на вашей территории, и оно может быть на совести вашего сводного родственника, про которого известно, что вы с ним в размолвке. Когда к делу примешиваются такие важные вещи, я должен их высказать. У вас деликатное положение. Ведь вы понимаете, что не можете принять участие в расследовании?

— Поэтому я здесь.

— Нужно поставить в известность главного констебля. Если это еще не сделано, я сам займусь этим.

— Я подумал, что важнее скорее связаться с вами.

— Правильно. Я сам сообщу об этом сэру Майлсу Калпепперу и буду подавать ему обстоятельные доклады по мере ведения расследования. Однако сомневаюсь, что он проявит к ним достаточный интерес. После брака с молодой невестой он больше тратит времени на лондонские развлечения, чем на местные дела. Я его не осуждаю. Положение главного констебля в каком-то смысле незавидное. Как вы знаете, в его обязанности входит обеспечивать соблюдение законов, осуществлять решение судей по текущим вопросам, а также приглядывать за рядовыми констеблями и руководить ими. Так как он не обладает над констеблями формальной властью, трудно представить, как это может делаться эффективно, но, как и многое в нашей стране, система на уровне местного самоуправления работает удовлетворительно. Вы, конечно, помните сэра Майлса. Мы с вами — те двое судей, которые поручились за него два года назад на квартальной сессии. Я также вступлю в контакт с доктором Клитероу. Вряд ли он сможет активно помогать расследованию, но в области законодательства ему цены нет, а мне не хочется брать на себя всю ответственность. Да, думаю, вдвоем мы отлично справимся. Сейчас я вместе с вами отправлюсь в Пемберли в своем экипаже. Пока тело не трогали, нужно прихватить и доктора Белчера, а также перевозку и двух констеблей. Вы знаете обоих — Томаса Браунрига, которому нравится, чтобы его считали старшим и тем подчеркивали его большой стаж, и молодого Уильяма Мейсона.

Не дожидаясь ответа, судья встал и, потянувшись к звонку, резко дернул за него.

Бакл появился мгновенно, что заставило Дарси предположить, что слуга ждал за дверью.

— Мое теплое пальто и шляпу, Бакл, и подними Постгейта, если он в постели, в чем я сомневаюсь, — приказал хозяин. — Нужно подготовить мой экипаж. Я еду в Пемберли, но по пути захвачу двух констеблей и доктора Белчера. Мистер Дарси будет сопровождать нас верхом.

Бакл растворился в темноте коридора, излишне сильно захлопнув тяжелую дверь.

— Сожалею, что моя жена не сможет принять вас, — сказал Дарси. — Надеюсь, она и миссис Бингли уже легли, но прислуга старшего ранга все еще на ногах, и доктор Мерфи у нас в доме. Когда миссис Уикхем добралась до Пемберли, она была охвачена паникой, и мы с женой решили, что ей нужна срочная медицинская помощь.

— Я тоже считаю правильным, чтобы доктор Белчер, всегда оказывающий помощь полиции в медицинских делах, призывался на самой ранней стадии. Он уже привык, что его будят по ночам. Доктор Мерфи осмотрел вашего заключенного? Я так понимаю, что Джордж Уикхем находится под замком.

— Не то чтобы под замком, но его охраняют. Когда я уезжал, с ним были дворецкий Стаутон и мистер Элвестон. Доктор Мерфи осмотрел его, и, возможно, мистер Уикхем сейчас спит и может проспать еще несколько часов. Наверное, было бы удобнее приехать после рассвета.

— Удобнее для кого? — спросил сэр Селвин. — Неудобство в основном касается меня, но это не имеет значения, когда речь идет о долге. А доктор Мерфи не трогал тело капитана Денни? Я понял, что вы постарались, чтобы никто не прикасался к нему до моего приезда.

— Труп капитана Денни лежит на столе в оружейной комнате, запертой на ключ. Я подумал, что до вашего приезда все должно оставаться как есть.

— И были правы. Плохо, если решат, что с трупом совершали какие-то действия. В идеале его стоило оставить в лесу до приезда полиции, но понимаю, что это показалось вам неудобным.

Дарси так и подмывало сказать, что ему и в голову не приходило оставить тело в лесу, но он счел, что будет благоразумнее промолчать.

К этому времени вернулся Бакл. Сэр Селвин надел парик, который он неизменно носил, исполняя официальную обязанность мирового судьи; слуга помог ему надеть пальто и вручил шляпу. Полностью готовый к исполнению ожидаемых от него обязанностей, он даже стал казаться выше и значительнее — само олицетворение закона.

Бакл подвел их к выходу, и Дарси слышал, пока они ждали в темноте экипаж, как слуга поочередно закрывает три тяжелых засова. Сэр Селвин не проявлял никакого нетерпения из-за задержки. Он только спросил:

— Джордж Уикхем что-нибудь сказал, когда вы наткнулись на него, стоящего на коленях перед трупом?

Дарси знал, что этот вопрос зададут раньше или позже — и не только ему.

— Он был очень взволнован, даже плакал, говорил невразумительно. Очевидно, до этого он пил — возможно, много. Казалось, он думает, что каким-то образом в ответе за эту трагедию — предположительно, потому что не отговорил друга не покидать экипаж. Лес достаточно густой, там легко спрятаться преступнику, и предусмотрительный человек не станет в нем бродить после темноты.

— Я хотел бы, Дарси, слышать точные слова. Думаю, они запечатлелись в вашем мозгу.

Так оно и было, и Дарси повторил то, что помнил:

— Он сказал: «Я убил моего лучшего друга, моего единственного друга. Это моя вина». Может, порядок слов не тот, но смысл передан точно.

— Выходит, у нас есть признание? — спросил Хардкасл.

— Вряд ли. Мы не знаем, что Уикхем имел в виду на самом деле и в каком он был тогда состоянии.

Старый огромный, но производящий впечатление экипаж, громыхая, вывернул из-за угла. Перед тем как забраться в него, сэр Селвин повернулся к Дарси со словами:

— Мне сложности не нужны. Мы оба несколько лет работаем мировыми судьями и, полагаю, понимаем друг друга. Я уверен, вы, как и я, знаете, в чем состоит ваш долг. Я простой человек, Дарси. Когда человек делает признание не под давлением, я склонен ему верить. Но посмотрим, посмотрим. Не будем строить теории, пока не ознакомимся с фактами.

В течение нескольких минут Дарси привели его коня, он вскочил в седло; тут и карета, заскрипев, пришла в движение. Они пустились в путь.

Было уже больше одиннадцати. Элизабет не сомневалась, что сэр Селвин выехал в Пемберли, как только ему рассказали об убийстве, и решила, что ей стоит проведать Уикхема. Вряд ли он проснулся, но ей не терпелось убедиться, что все в порядке.

У самых дверей она в нерешительности остановилась: честность заставила ее признать неожиданно раскрывшуюся истину. Причина, по которой она пришла сюда, более сложная и интригующая, чем обычная ответственность хозяйки дома, и объяснить ее гораздо труднее. Сомнений не оставалось: сэр Селвин Хардкасл арестует Уикхема, и у Элизабет не было никакого желания видеть, как его уведут отсюда в сопровождении полицейских и, возможно, в наручниках. Хоть бы от этого унижения его избавили. Маловероятно, что потом они когда-нибудь встретятся; и для нее была невыносима мысль, что в ее памяти вместо красивого, галантного Джорджа Уикхема навсегда останется его последний образ — забрызганного кровью позорного пьяницы, выкрикивающего ругательства, когда его втаскивали в Пемберли.

Элизабет решительно двинулась вперед и постучала в дверь. Ей открыл Бингли, и она с удивлением увидела в комнате у кровати Джейн и миссис Рейнолдс. Рядом на стуле стоял тазик с окрашенной кровью водой, и Элизабет обратила внимание, что миссис Рейнолдс вытерла тряпкой руки и повесила ее на край тазика.