Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
– Знаешь, Бешу, мама чувствует себя прекрасно. Она спит – моя дорогая мамочка. Вот лафа!
С этими словами она сделала кульбит, встала вверх ногами и так, стоя на руках, запела глубоким чуть хрипловатым контральто:
– Ах, Леон в меня влюблен,
А я люблю только Люлю!
Ну и тебя, конечно, тоже, мой бравый Бешу, – добавила Ольга, встав на ноги. – Ты молодец, что пришел так скоро!
– Это Джим Барнетт, мой напарник, – объявил Бешу; он старался держаться с достоинством, однако влажные глаза и нервный тик выдавали его смятение.
– Шикарно! – воскликнула она. – Вместе, на пару, вы сможете распутать эту историю и вернуть мне мою спальню. А уж как – ваше дело. Ох, я и забыла вас познакомить: это Дель Прего, мой тренер по гимнастике, массажист, гример, торговец мазями и косметикой; девицы из мюзик-холла прямо не надышатся на него: он может так размять и взбодрить, как никто другой. Поздоровайся с господами, Дель Прего!
Тот поклонился. У него были могучие плечи борца, смуглая кожа, жизнерадостное лицо и повадки бывшего клоуна. Он носил серый костюм и белые перчатки, держал в руке светлую фетровую шляпу, а на ногах у него красовались белые гетры. Тренер сразу же решил приобщить гостей к своему прогрессивному методу расслабления мышц и заговорил, бурно жестикулируя и картавя, на экзотической смеси французского, испанского, английского и русского. Однако Ольга тут же пресекла его речь:
– Не будем терять времени попусту. Какие сведения тебе нужны, Бешу?
– Ну, во-первых, покажи нам свою спальню, – сказал Бешу.
– Идите за мной, и presto![39]
Она в один прыжок ухватилась за трапецию, раскачалась на ней, сменила ее на кольца, а с них соскочила на пол у самой двери.
– Вот, полюбуйтесь! – сказала она.
Комната была абсолютно, безнадежно пуста. Кровать и прочие предметы обстановки: занавеси, гравюры, зеркала, ковер, безделушки – всё бесследно исчезло. Так обычно выглядят помещения после выезда жильцов. Ольга прыснула со смеху:
– Ну, как вам это нравится? Обчистили вконец! Даже мой набор щеток в оправе из слоновой кости – и тот слямзили! Похоже, они и пыль с собой прихватили! А уж как я любила эту комнату! Настоящий Людовик Пятнадцатый… я этот гарнитур частями покупала! В этой кровати спала сама Помпадурша!..[40] Четыре гравюры Буше![41] Комод с авторской подписью!.. Такие шикарные вещи!.. Вся моя выручка от американского турне!
Она сделала виртуозный кувырок через голову, тряхнула своей рыжей гривой и весело воскликнула:
– Ну и ладно, купим другую мебелишку! С моими каучуковыми мускулами и хриплым голосом мы не пропадем… Чего ты на меня пялишься, Бешу? У тебя такой вид, будто ты сейчас рухнешь в обморок у моих ног! Ну-ка, подойди, я тебя поцелую, и давай приступай к расспросам, да поживей, пока сюда не ввалились эти типы из прокуратуры.
Бешу с трудом выговорил:
– Ну, расскажи, как это произошло.
– Да тут и рассказывать-то нечего, – ответила Ольга. – Значит так: вчера вечером, примерно в полдесятого, кто-то позвонил в дверь квартиры… Надо вам сказать, что я вышла из дому в восемь часов, вместе с Дель Прего, – он провожал меня в «Фоли-Бержер» вместо мамы.
А мама сидела у себя и вязала. Когда часы прозвонили полдесятого, в моей спальне раздался какой-то шум. Она побежала туда. И при свете электрической лампочки, которая тут же погасла, успела заметить двух типов: один из них разбирал кровать; второй набросился на маму и повалил на пол, а первый обмотал ей голову скатертью со стола. Потом они начали выносить мебель и спускать ее вниз. Мама не двигалась, не кричала. Но она услышала рев мотора, какой бывает у грузовых фургонов; машина отъехала от дома, а мама потеряла сознание.
– Так что когда ты вернулась из «Фоли-Бержер», – сказал Бешу, – то увидела…
– …увидела дверь парадного нараспашку, дверь квартиры тоже и маму в обмороке. Представляешь, что со мной было?!
– Ну а консьержи?
– Да ты же их знаешь! Супруги-старички, живут здесь уже тридцать лет и спят так крепко, что их и землетрясение не разбудит. Они просыпаются только от одного звука – если ночью кто-то позвонит в дверь. Так вот, они клянутся, что с десяти часов вечера, когда они заснули, и до самого утра в дверь никто не звонил.
– Иными словами, – сказал Бешу, – за ночь они ни разу не потянули за шнур, которым отворяют входную дверь?
– Именно так.
– Ну а другие жильцы?
– Тоже нет.
– Значит, в конечном счете…
– Что – «в конечном счете»?
– А твое-то мнение каково?
Молодая женщина моментально пришла в ярость:
– Ну ты даешь! Разве это мое дело – иметь какое-то мнение?! Ей-богу, ты выглядишь таким же растяпой, как эти типы из прокуратуры!
– Да погоди ты, – растерянно прервал ее Бешу, – я же только-только начал.
– А все, что я рассказала, – этого тебе мало, чтобы прояснить дело? Ну, если твой знаменитый Барнетт такой же дурень, как ты, придется мне распрощаться со своей кроватью Помпадурши.
Вышеназванный Барнетт подошел ближе и спросил:
– В какой день вы желаете получить обратно свою кровать Помпадур, мадам?
– Чего?! – воскликнула Ольга, изумленно глядя на этого субъекта, с виду не очень-то смышленого; до сих пор она и не глядела в его сторону.
На это он ответил вполне мирным тоном:
– Я просто хотел узнать, в какой день и в котором часу вы желаете снова вступить во владение вашей кроватью Помпадур и всей прочей обстановкой комнаты?
– Но…
– Давайте назначим дату. Нынче у нас вторник. Следующий вторник вас устроит?
Ольга вытаращила глаза и чуть не задохнулась от ярости. Что это за наглое предложение?! Шутка или похвальба? Неожиданно ее одолел смех.
– Ну и потеха! Бешу, где ты его выкопал, этого типа? Да он просто наглец, твой знаменитый Барнетт! За неделю – с ума сойти! Как будто она уже у него в кармане – моя кровать Помпадурши! И ты думаешь, я буду тратить время на таких жуликов, как вы?!
С этими словами Ольга вытолкала их обоих в переднюю:
– Убирайтесь, и чтоб я больше вас тут не видела! Терпеть не могу, когда
